Варя докуривает сигарету, тушит по-мужски — о подошву сандалий, после чего отходит от нас к месту, где растет мелкая трава, а не высокая осока.

— Анька, смотри, что я умею. Марго научила. — Она задорно потирает руки, а затем обращает ладони вниз к земле. — Ignis!

Такого я в жизни не видела. От Вари начинает расходиться узор завитками; трава не горит, а тлеет, будто кто-то выжигает. Зрелище потрясающее. Черная снежинка расцветает на земле, где в центре стоит сестра. Запах и дым добавляют спецэффектов.

Кевин впечатлён и хлопает в ладони. Варя, паясничая, начинает раскланиваться.

— Талант! Очень сложно сделать такой ровный узор, — Ганн подходит и, заключая в объятия, целует свою девушку. Я же отворачиваюсь, чтобы не смущаться и их не смущать, пока эти двое наслаждаются друг другом. Интересно, когда же у меня проявится дар? Ведь в Париже я явно стала сильнее. Мои раны затягивались в течение пары минут. Почему же до сих пор спит? Может, все эти переживания усугубили и так затянувшуюся инициацию?

— О чем думаешь? — Варя обращается ко мне, не отпуская из объятий Кевина. Тот влюбленно смотрит на сестру, заправляя за ухо кончиком пальца ее длинные волосы.

— Думаю о том, что долго знак не проявляется.

— Проявится. У нас с тобой тоже долго не было…

— А если я стану Инквизитором? — Я, наконец, задаю главный вопрос, который меня мучает. — Что будешь делать?

Кевин напрягается, смотрит на меня исподлобья, но Варю не отпускает из-под своей руки.

Сестра молчит и отводит глаза в сторону, каждая черта ее лица искажена злостью, будто искривили отражение у зеркала.

— Чего молчишь? — Пытаюсь выжать хоть что-то из нее. Знаю, что она сама запуталась, как и я.

— А что ты хочешь услышать? Я искала тебя, перевернула всё верх дном. Сначала все думали, что ты погибла. Одна лишь я верила, что ты жива! Потом не нашли тела, начали гадать, где ты. Я ходила, упрашивала Марго, а ты не откликалась ни на мой зов, ни на ее. Лишь однажды, — Варя выпустила Кевина и, словно опасный зверь, надвигалась на меня, не говоря, а шипя от переполняющих ее чувств. — Лишь однажды я смогла прорваться в твой сон, но они опять спрятали тебя. Все сдались. Одна лишь я не сдавалась, сходила с ума, каждый вечер перебирая варианты, что с тобой случилось, что могли сотворить с тобой.

Она встает напротив меня и смотрит злым взглядом глаза в глаза. Я чувствую враждебность сестры, но не настолько, что ее магия готова выйти за пределы. Варя любит меня, она не способна причинить мне боль, так же как и я. Если только словами…

— Ты думаешь, я не заметила насколько ты влюбилась в Оденкирка?

И вот первый удар.

— Варя, прекрати! — Кевин пытается остановить ее. Бесполезно. Ножи уже летят — успевай уворачиваться.

— Я видела, какие ты взгляды кидала на него в суде, знаю, что ты о нем постоянно думаешь.

— Варя! — Кевину не нравится это. Наверное, со стороны выглядит пугающе, будто сестра хочет броситься на меня с кулаками, которые сжимает.

— Ты с ним была лишь неделю. Неделю! Что он успел тебе наплести? Что любит? Жить не может? А ты знаешь, что именно Оденкирк помешал Сакате найти тебя? Ты знаешь, что это его идея была вытащить тебя из больницы и сделать Инквизитором?

— Откуда ты знаешь? — последние слова больно вонзаются в сердце.

— Кевин рассказал. Они там все согласились, когда он предложил это, в качестве мести за погибшую сестру.

— Варя! — Ганн уже рычит от злости, еще чуть-чуть и он сам накинется на нее.

— Мне все равно на это, — я отвечаю сестре, наблюдая, как сжимается ее челюсть от ярости, а губы кривятся. — Все мы делаем ошибки. Между прочим, ты сама влюблена в Инквизитора, который участвовал в этом фарсе.

Мне показалось или я услышала, как заскрежетали зубы у Вари. Не знаю, как давно они вместе, но они уже настолько въелись друг в друга, что просто стали неотделимы. Коснись одного — затронешь другого.

— Хорошо. Тогда подумай о Викторе.

— А что о нем думать?

— Вот видишь, ты даже думать о нем хочешь! А он искал тебя, не меньше меня. Виктор любит тебя, замуж зовет, и это после того, что ты в его сторону не глядела на суде, что завела интрижку на стороне с врагом, наверняка, спала с ним. — Варя шепчет, чтобы слова не долетали до ушей Ганна, но уверена — тот слышит все.

— Я не хочу Виктора.

— Аня, прекрати себя вести как ребенок. Не хочу конфету, дайте мне бутерброд с колбасой. Включи мозги и посмотри на реальное положение дел. Твой Инквизитор не примет тебя, если ты станешь Химерой, а если станешь Инквизитором, он не даст тебе общаться с Химерами. Он бросит, как только ты надоешь ему. И с кем ты тогда останешься? Ни семьи, ни сестры, ни любовника. Ты с ним была неделю. Всего неделю! Когда с Виктором год! Я хоть не в восторге от Савова, но он пытается вернуть тебя и борется. С ним будет стабильность. А где твой Инквизитор? Ты хоть слышала от него что-нибудь за эти две недели?

— Нет, — я готова расплакаться от обиды.

— Если бы любил, нашел бы способ весточку кинуть.

— Он не может, ему запретили со мной общаться.

— Но телефоны никто не отменял. Мог бы через Кевина кинуть сообщение… — Варя говорит равнодушно и отчужденно, будто о погоде. А у меня внутри все сжимается от боли. Ведь действительно мог. Если не знает моего номера, то мог бы через Кевина узнать. Неужели отказался от меня? Неужели не простил?

Варя разворачивается и направляется к тропинке, чтобы уйти. Кевин стоит хмурый, ему не понравилось наше выяснение отношений. Судя по его виду, он выскажет это сестре и, наверное, между ними будет ссора. Ну и пусть. Мне ее не жалко сейчас, после того, как она медленно терзала словами.

— Ах, да, — Варя оборачивается уже будучи на холме и смотрит на меня сверху вниз. — У твоего Инквизитора день рождения будет на следующей неделе. Разрешаю поздравить.

И уходит. Кевин бросает последний хмурый взгляд на меня и медленно идет за своей девушкой.

Остаюсь одна с болью в сердце. И уже не сдерживаясь, плачу, опускаясь на землю в траву, рядом с выжженным узором, который чем-то напоминает Инквизиторское солнце с примесью Химерской луны. Брод уже смотрится темным холодным омутом, ветер пробирает до дрожи. Но мне все равно, я плачу в траве рядом с лютиками и клевером: насмешники и триада* — вот и всё, что остается в моей жизни.

Примечания:

Лютики — в славянской культуре имеют значение шутки, насмешки.

Клевер — означает тройственность. Так же означает веру, надежду и любовь.