тором автор снимает с себя всякую ответственность перед

публикой за постановку его пьесы в Александрийском театре...

Что случилось? Знал ведь Тургенев, что пьеса не лишена не¬

которых длиннот. Чуть меньше тридцати лет назад он давал

Щепкину право на любые сокращения («совершенно полагаюсь

на ваш вкус»)... Да, но то был Щепкин, а теперь, очевидно с опо¬

зданием, узнал, что к его комедии приложил руку Крылов. Вот и

встревожился.

А спектакль прошел хорошо. И из раза в раз шел все с боль¬

шим и большим успехом. Зрители оценили отточенность и весо¬

мость тургеневского слова, необычность пьесы в ряду с «крылов-

щиной». И отменно тонкую игру многих актеров.

15 марта 1879 года смотрел спектакль сам Тургенев. Это было

пятое или шестое представление новой постановки. Те, кому слу¬

чилось быть в театре в этот вечер, потом вспоминали, что не

на сцену глядели, а больше в ложу, где сидел Иван Сергеевич,

любимый писатель, «живой классик русской литературы», неот¬

разимо красивый в своих сединах, величественный; «от него шли

к зал теплые лучи обаяния»...

Именно в этот вечер и познакомился Тургенев с молодым Вар¬

ламовым. И похвалил его, пожелал доброго пути. А от Савиной

был в восторге. С тех пор и началась тесная его дружба с ак¬

трисой, которую считал необыкновенно умной и «преодаренной

талантами».

Увидев «Месяц в деревне» на сцене и желая восстановить

справедливость, Тургенев известил через газету «Молва» о том,

что вполне удовлетворен спектаклем. А в личной беседе с Савиной

просил ее взяться за главную роль в пьесе — Наталью Петровну.

Но Савина долго и упорно держалась права играть молоденьких.

И только в новой постановке «Месяца в деревне» в 1903 году

(ставил спектакль А. А. Санин) взяла роль Натальи Петровны.

А Варламов по-прежнему в охотку и с неизменным успехом иг¬

рал Болыпинцова.

Эта небольшая роль очень важна для того, чтобы ясно пред¬

ставить себе широту актерских возможностей Варламова. Особен¬

но — рядом с Яичницей.

Ведь Болыпинцов, как и Яичница, — ходит в женихах. И при

этом Болыпинцову, как и Яичнице, — лет пятьдесят. Но это

совсем другой человек.

Тих и скромен, робок и даже боязлив Афанасий Иванович

Болыпинцов; скуден умом и дурен обличьем. И, что главное, —

сам отдает себе отчет в этом. Помещик с достатком^ сосед На¬

тальи Петровны Ислаевой по имению, сватается к ее воспитан¬

нице, семнадцатилетней Верочке.

Вот послушайте рассказ человека, который видел Варламова

в роли Болыпинцова:

«...Играл Болыпинцова не просто глупым человеком, а таким,

который очень давно, еще будучи мальчиком, остановился в сво¬

ем умственном развитии, да таким и остался навсегда.

Шпигельский повторял Болыпинцову слова, которые, по мне¬

нию Шпигельского, Болыпинцов должен был сказать Верочке,

оставшись с ней наедине. Все это Шпигельский повторял, конеч¬

но, Болыпинцову уже многое множество раз, — ему уже и гово¬

рить надоело, — но лицо Варламова, круглое, как шапка подсол¬

нуха, выражало мучительное усилие Болынинцова понять эти

простейшие вещи, запомнить, затвердить их наизусть. Он шеве¬

лил губами, как мальчик, повторяющий про себя трудный урок.

Но когда Шпигельский начинал выговаривать ему за привыч¬

ку говорить «крухт», «фост» и «бонжибан», Болынинцов весь рас¬

цветал, словно от встречи со старыми друзьями! Он радовался

привычным ему словам, как своим удобным домашним туфлям, и

с веселой готовностью подтверждал, что, — да, да, он именно вот

этак и произносит эти слова!»

В далекой юности своей видела советская писательница Алек¬

сандра Яковлевна Бруштейн спектакль «Месяц в деревне», за¬

помнила на всю жизнь Варламова в роли Болынинцова и так на¬

писала о нем в книге «Из прошлого».

«...Бывало, думаешь: это не взрослый человек, это мальчик-

великан, младенец Гаргантюа, одетый во взрослое платье и загри¬

мированный».

Замечено удивительно точно.

Ведь почему решается старый холостяк Болынинцов женить¬

ся на Верочке, о которой говорят, что она еще совсем девочка. Да

Болынинцов в представлении Варламова и не чувствует разницы

в возрасте на целых тридцать лет! Сам еще юноша по незрелому

уму и полному отсутствию душевного опыта. Конечно же, такой

Болынинцов и помышлять не смел о женитьбе на женщине бо¬

лее зрелой годами. Была бы не пара и не впору.

Шпигельский учит Болынинцова сказать в объяснении с Ве¬

рочкой, что он, Болынинцов, человек добрый, простой, смирный...

Как легко говорить о себе такое опытному лицемеру, ретивому

хитрецу. А каково хвалиться действительно доброму, простому и

смирному — одна маята!

И Варламов неловко мялся, переступал с ноги на ногу, выти¬

рал огромным платком свой потный лоб.

— Та-ак-с... но все-таки, мне кажется... Будет ли оно прилич¬

но, Игнатий Ильич? Не лучше ли сказать... например...

А как, например, лучше, — не мог сообразить.

Не говорить «крухт»? Варламов пытался произнести «фрукт»,

но все равно получалось «крухт». И «хвост» не выговорить, как

ни верти — «фост».

Кто видел Варламова вчера в роли Яичницы, а сегодня —

Болынинцова, не мог не изумиться; куда девался варламовский

басовый рокот? В роли Болыпинцова голос у него высокий, сры¬

вающийся, по-юношески звонкий и ломкий. А лицо? Само про¬

стодушие, ребячья доверчивость, робкая надежда. И глаза — бояз¬

ливо выпученные, беспокойные.

Во время разговора с Натальей Петровной он, рослый и тол¬

стый, изо всех сил старался ужаться, стать меньше, укрыться,

спрятаться за спину тщедушного доктора Шпигельского. Это бы¬

ло очень смешно: похоже, что кряжистый пень хотел бы засло¬

ниться чахлым опенком.

Наталья Петровна согласно Тургеневу должна презирать

Болыпинцова: «глупый человек!» Но Савина, играя Наталью Пет¬

ровну, приветливо улыбалась: «забавный человек!» Не могла ина¬

че, нельзя было не сочувствовать такому безобидному увальню.

Нрав Шпигельский: этот Болыпинцов — «невинная душа, прямо

из златого века Астрея, только что тряпки не сосет». Такого и

играл Варламов.

Тургенев считал «Месяц в деревне» комедией (как и Чехов

свой «Вишневый сад»). Но в спектакле комедийное начало ска¬

зывалось лишь в варламовском исполнении роли Болыпинцова.

Зрители ждали его выхода на сцену и радовались ему каждый

раз. Он как бы вплетал в изысканное кружево тонких тургенев¬

ских диалогов ярко и весело мелькающую, затейливую, красоч¬

ную ниточку.

Через три года после «Месяца в деревне», по настоянию

В. Н. Давыдова, была вновь поставлена на Александрийской сце¬

не другая комедия Тургенева «Холостяк».

Когда-то Тургенев почитал за великое счастье для себя то,

что главную роль в «Холостяке» играл А. Е. Мартынов.

Надо отдать справедливость авторской скромности Тургенева

и отметить, что он, пожалуй, был несколько однообразен в оцен¬

ке актерского исполнения своих комедий.

Так, он писал, что Мартынов «превратил силою великого да¬

рования бледную фигуру Мошкина (в «Холостяке») в живое и

трогательное лицо». Увидав Варламова в роли Болыпинцова, ска¬

зал: «Я не думал... не мечтал, что из этой роли можно сделать

так много». Примерно те же слова повторил Савиной: «Неужели

эту Верочку я написал? Я даже не обращал на нее внимания, ко¬

гда писал... Какой у вас большой талант».

И теперь — писал Давыдову:

«Так же как Мартынов, вы сумели создать живое и целостное

лицо из незначительных данных, представленных вам автором».