чества».
«Я рано лишился матери, вырос в чужой семье и был ребен¬
ком, что называется, вполне заброшенным и предоставленным
самому себе. Отсюда темные пятна и неуклюжие черты моего
характера: резкость, вспыльчивость, нетерпимость, угрюмость и
необщительность.
Мягкость характера, доброта, терпение и чисто женский
такт — вот качества, которые Костя унаследовал от своей един¬
ственной воспитательницы — матери. Вот качества, при помощи
которых он, если не совсем, то по крайней мере значительно,
сгладил шероховатости моего тяжелого характера.
В немногие счастливые дни моей жизни Костя совершенно
стушевывался, и я ничего не слыхал о нем. Зато в очень тяжелые
минуты Костя откликался на мой зов, бросал все, приезжал ко
мне и со свойственным ему умением был для меня сестрой ми¬
лосердия, нянькой и носился со мной, да простит мне это выра¬
жение, как дурак с писаной торбой».
Вспоминал все это А. П. Ленский в десятилетие знакомства
с «милым Костей». И умный, образованный, тонкий человек,
Александр Павлович без утайки признавал:
«Это знакомство имело на меня большое влияние, эта бли¬
зость есть одна из самых серьезных сторон моего существова¬
ния».
Как же велико было его собственное влияние на менее зре¬
лого, впечатлительного, пылко восприимчивого юного Варламова!
Об этом Александр Павлович не рассказал по скромности, а Кон¬
стантину Александровичу, по-видимому, было невдомек расска¬
зать. Не без того.
Из Казани Варламов вместе с Ленским переехал в Нижний
Новгород.
В те времена управлял нижегородским театром богатый зем¬
левладелец и прижимистый хозяйчик Федор Константинович
Смольков. Спектакли шли круглый год с перерывом на великий
пост. Труппа подобрана со вкусом и понятием.
Смольков бессовестно задерживал жалованье актерам. Зато
в театральном буфете, который содержал сам же, отпускал им
водки в долг без ограничения, хоть залейся. А нетрезвого актера
тут же штрафовал. Такой уж был заведен у него круговорот —
из одного своего кармана в другой. Ничего не скажешь, — муж¬
чина строгих правил!
Приезжал в Нижний на гастроли столичный артист Николай
Федорович Сазонов. Понравился ему молодой комик Варламов.
Не поскупился — похвалил, одобрил, посулил хорошую будущ¬
ность.
— Только работай, братец. Не отказывайся ни от одной роли.
Не отвергай малых и не бойся главных.
А он, жадный, ничего и не отвергал, ничего не боялся. Играл
в комедиях Островского, в которых сказывались худо и добро
русской жизни; в пьесах, на скорую руку сочиненных снорови¬
стыми драмоделами, переводных и перелицованных, ремесленно
крепко сколоченных и из ряда вон плохеньких. Играл в спек¬
таклях, которые едва удерживались на сцене один вечер или
с успехом повторялись несколько дней кряду. Играл молодых раз¬
удалых шалопаев и степенных старых генералов, проказливых
плутов и унылых дураков, бесшабашных купчиков и знавших се¬
бе цену спесивых бояр... Иной раз — две-три роли в одном и том
же спектакле. И очень часто — одноитожные роли под различны¬
ми именами в разных пьесах.
Если кто приболел или запил, — Варламова на выручку!
Срочно, без подготовки, без единой репетиции, под шепот суф¬
лера.
Так сыграл он роль, которую потом любил всю жизнь: пону¬
рого Платона Михайловича Горича в «Горе от ума». Как помог
ему в этом Ленский в роли Чацкого! Пылкий, подвижной, па¬
ливший безудержной скороговоркой! А Горич у Варламова —
поникший, грустный, усталый тянислов... Только по статной
выправке можно было признать в нем недавнего бравого кава¬
лергарда. Раздавлен каблуком сильной и властной жены, вяло
покорен и оставил себе только одно право — зевать. И делал он
это как ребенок, которому давно пора в постель, а тут — поди ж
ты! — потащили на бал... Зачем ему этот бал? Таким Горич оста¬
вался у Варламова и спустя много лет, когда играл эту роль на
сцене Александрийского театра в Петербурге.
После Нижнего Новгорода — Саратов.
Во весь опор сыграл в саратовском театре с десяток ролей.
Снова Скотинина, потом Алешу Поповича в лихой инсцениров¬
ке русской былины, страшного Водяного в ходко шедшей мело¬
драме «Нина, или Безумная от любви»... Но и Кочкарева в «Же¬
нитьбе» Гоголя. И был он у Варламова человеком шальным, за¬
водным, поспешным в поступках и старательным не по уму. Каза¬
лось, Подколесин и женился бы на Агафье Тихоновне, не испор¬
ти дела Кочкарев своим наступательным напором и дурью от
собственного хмельного счастья молодожена.
С пылающей рыжей шевелюрой на голове, в таких же ры¬
жих в клеточку штанах со штрипками — носился по сцене как
оглашенный, толкая людей, задевая и опрокидывая стулья.
Эту роль Варламов играл в радостном самозабвении, захлест¬
нутый скоропалительным пылом легкодумца. И она сослужила
добрую славу молодому актеру.
Сколько памятных встреч на шумных и бойких перекрестках
актерских дорог! И каждая такая встреча — урок. Каждый
урок — шел впрок. И на вырост.
В Гельсингфорсе подружился с Иваном Платоновичем Кисе¬
левским, который в тог год занимал первые роли в театре. Дво¬
рянин, воспитанник морского кадетского корпуса, офицер воен¬
ного флота, бросил однажды все и ушел на сцену. Высокий, хо¬
рошо сложенный, с изящными манерами благородного барина,
с мужественным лицом героя въяве, совершенно терялся в ро¬
лях, в которых должно было проступать смешное. Даже Скало¬
зуба играл с безупречным рыцарским достоинством. Может быть,
именно поэтому полюбился ему легкий и веселый талант Вар¬
ламова. Находил недостатки в его произношении, дружески по¬
правлял...
«Пробыв восемь лет в провинции, я играл лето и зиму не пе¬
реставая».
В яростном раже купался в водевильных небылицах и не то¬
нул в тяжелых водах многоречивых и выспренних ложнороман¬
тических драм. Радовался театральным будням как праздникам
ежедневным и незаслуженным.
Рассказать бы обо всем этом подробнее, с толком и расста¬
новкой, но главное — впереди, на сцене Александрийского театра
в Петербурге.
Подбирался он к этому театру издалека, исподтишка, не от¬
давая себе отчета в том.
Остались позади волжские города, теперь — Гельсингфорс,
неподалеку от столицы. А через год — летний театр в Ораниен¬
бауме. Это уже пригород Петербурга. Следующим летом — дере¬
вянный театр в Лесном. Уже не пригород, а окраина...
Разыскал его, прибежал однажды к нему И. П. Киселевский.
«Как раз застал меня за укладкой вещей».
Варламов снова собирался ехать в Нижний Новгород. Был
заключен очень выгодный договор с нижегородским театром на
амплуа «первого комика», да с таким окладом, какого еще ни
разу не получал.
— Умоляю, выручи! Сыграй завтра Хлопотина в «Злобе
дня»... Не погуби отказом.
Назавтра был назначен спектакль в Благородном собрании
в пользу Киселевского. Актер, который должен был играть Хло-
потина, неожиданно захворал. «Злоба дня» — мелодрама Нико¬
лая Потехина, оснащенная поверхностным гражданским моти¬
вом, броскими, хотя и не ахти как ловкими сюжетными спле¬
тениями.
Варламов не мог отказать и «погубить» старшего товарища
своего Киселевского, к которому питал искреннее уважение.
Спектакль состоялся и имел заметный успех. Присутствовал
на спектакле Александр Александрович Нильский, один из влия¬
тельных актеров императорского Александрийского театра.
На следующий день Нильский завел разговор о молодом и