Но это был единенный в мире врач, который мог ей помочь.

Потом газеты писали, что она воспользовалась своими связями, как первая женщина космонавт. А, то, что никто не хотел доверять своих детей этому низкорослому, заросшему волосами инопланетянину, никто и не вспомнил.

Да, конечно она смогла с ним встретиться именно потому, что была не простой Аквалонкой. Но доверить этому доктору самое дорогое, дочь, было невыносимо страшно.

Их представили друг другу на банкете, в честь лауреатов. Ей даже показалось, что они чем-то похожи. Оба небольшого роста, коренастые. Ее за широкие плечи даже дразнили в космо школе качком.

Ни темный пушок у нее над верхней губой и волосатые ноги, которые она не желала брить, ничто не помешало им влюбиться друг в друга.

Лохматым, она, доктора звала за длинные до плеч, уже тогда седые волосы, за бороду, как у старика. И волосатые рыжие руки в мелких веснушках.

Но когда она посмотрела в его глаза, то поняла, что все эти атрибуты цивилизации, бритье и стрижки, ерунда. И то, что он, Реанканец,пустяк. Глаза у него были, как у ребенка. Такой вот пожилой мальчик, грустный, задумчивый, как и те дети, кому он мог помочь.

- Доктор у меня больна дочь. Мне можно ее привести к вам, я знаю, вы набираете здесь учеников, и будете проводить сеансы.

- Я рад,- и было видно, что действительно рад,- Оказать вам помощь. Мне здесь не очень доверяют.

- Я вам верю,.- твердо сказал Ани. А, что еще она могла сказать, если не верила в Бога, нет его там, где она летала. Если медицина Аквалона просто не дает надежду на будущее ее ребенка.

Аутизм, страшный приговор, который этот вот странный человек может отменить.

Веста тоже сразу прониклась к Доку доверием. Сама пошла к нему на руки, и дала себя убаюкать. Ей тогда было четыре года. Девочка часами простаивала в углу, не откликаясь на имя, ни на запах любимых ватрушек. Даже принесенный котенок, не всегда мог ее вернуть из внутреннего мирка, в котором она пребывала.

Лечение длилось около месяца, потом повторялось раз в неделю, потом реже. Дочка становилась обычным ребенком. Даже играла с детьми в детском саду. Стала звать Дока Додей. Сама придумала.

А Ани, Ани, так прониклась к нему доверием, что задала давно мучивший ее вопрос.

- Док, это оттого, что я так долго была в космосе? Или того, что использовала искусственное оплодотворение?

-Нет, что вы, вы ни в чем не виноваты. Вы самая лучшая.

В тот вечер она оставила его ночевать.

Потом было его возвращение на Землю. Он звал ее с собой, и она обещала прилететь, вот только выпустит свой курс пилотов.

Но наступила Эра Стального занавеса, и все поездки на Реанкан были запрещены. Вернее не рекомендованы, особенно военным.

А потом был страшный день. У Ани сломалась машина, и женщина ехала на метро в центр. Встала уступить место старушке, и увидела Его портрет в траурной рамке.

Она выхватила газету и стала читать сквозь слёзы: «скоропостижно, невосполнимая утрата».

Она не плакала лет с двенадцати. Депрессия была такой сильной, что появились запои, и электронные наркотики. Но однажды очнувшись после очередного загула, она увидела непричесанную Весту. Девочка стояла в «любимом» углу отвернувшись. И Ани испытала просто первобытный ужас. Неужели все сначала, и Гурда нет, и ее ребенок опять не с ней.

Оказалось дочь неплохой психолог и актриса. Но с того дня Ани стала прежней, героиней – космонавтом. Правда увлеклась идей превосходства женщин. Уж очень мелкими людишками, казались все мужчины, по сравнению с Доком.

Она вскрыла конверт. Это был почерк Дока. Его она не спутала бы ни с кем. Хранила все рецепты, и короткие записки с нежными словами. Женщина читала и не понимала, причем их любовь и план спасения, вражеского крейсера. Но вот она прочитала в конце письма, «поцелуй за меня, Ежика». Ежик, так он называл Весту, та уморительно пыхтела как еж, собирая конструкторы.

Чувствам, охватившим Ани, нельзя было найти названия.

Ей необходимо было прийти в себя, женщина отложила письмо и стала пить кофе.

Успокоившись, дочитала письмо до конца.

Если сказать грубо про план Реанканцев – это была полная хрень.

Конечно она герой, но бывший, прошло уже пятнадцать лет. И кто позволит взять дочь? Девушка останется в заложниках на Аквалоне.

А без дочери Ани не полетит даже к Доку.

А еще эта никем не доказанная черная дыра – лабиринт. Никто из Аквалонцев его не видел и уж тем более сквозь неё не пролетал. Это легенда, красивая страшная сказка.

Ани услышала, как открылась дверь в комнату дочери. Скоро сама Веста уже зашла на кухню полусонная, в теплой пижаме. Поцеловала мать в щеку, отпила из ее кружки, и собралась уходить досыпать.

И тут девушка увидела снимок.

-Мама, Додя жив! Он прилетит к нам?

- Жив, но это мы полетим к нему,- Ани сама не ожидала от себя такого ответа.

Но когда принимаешь решение, и есть четкий план, действовать намного легче.

Добиться встречи с главнокомандующим удалось на удивление быстро, сработали старые связи. Но выслушав героиню Аквалона, опытный служака посмотрел на Ани, как на дуру.

Еще бы. Чокнутая на феминизме космонавт, хочет защитить права единственной женщины на крейсере Землян.

- Моя дочь психолог, она обладает силой убеждения. И когда нас пустят на корабль, а она еще и про боевые искусства, напомнит этим покорителям вселенной. Мы захватим корабль и заберем матрицу.

Главкому Аквалона хотелось обматерить эту свихнувшуюся самку. Или распять на своем столе, задрать юбку и ввинтится главным калибром между упругих половинок. Ведь еще ничего космонавтка, в кондиции.

«Но, бластер в рот! А вдруг? Ведь Лаг отличный пилот, и ее помнят, как героиню космоса».

И он дал добро.

Тем более что никуда она с «подлодки» не денется, крейсер окружен кораблями Аквалона. И силовое поле рано или поздно, но будет пробито. А так, чем варп не шутит, и крейсер целый, и матрица. Бабе почет и уважение, а ему маршала дадут, а там и в президенты.

-Валяй, дочка! Я в тебя верю! Аквалон в тебя верит.

И командующий не удержался, и зажал-таки дамочку в предбаннике кабинета. Правда, с поцелуем промазал, угодил в эполет мундира.

3.

Лицо старпома крейсера выглядело одутловатым, и даже не врачу было понятно, что на борту нехватка воды и кислорода.

Он слушал, бредни Ани не прерывая, без споров позвал женщину-врача.

Совсем молодая девушка, видимо это был ее первый полет. И она помнила о герое космоса Ани Лаг. Сначала была удивлена, и даже восхищена встречей. Но по мере того, как Ани излагала ей идеи феминизма и мира, где главенствую женщины, восторженность ее сменилась вежливой скукой.

Этого нельзя было допустить, пора произнести пароль, но Ани, такая решительная теперь, отчего-то тянула момент контакта.

Помогла Веста, дочь напористо начала просить допустить их на крейсер для защиты девушки от доминантных самцов: старпома и бортмеханика. И всех мужиков в целом.

И тут был сказан пароль.

Нехитрая фраза, их тех, которые не остаются в памяти, и всегда к месту в любом разговоре.

- Слушай, а мы с тобой не встречались на Альфа – Центавре в 320..

Ани видела, как удивленно открываются глаза у молодого врача. А помощник капитана, тот закрыл лицо руками, и лег на пульт. Чтобы никто не видел его радость,- подумала Ани.

Потом он встал, и махнул рукой бортинженеру: «Пропусти их, иначе не отвяжутся. Голова от них уже болит»

И отключил экран, чтобы никто не видел торжествующих улыбок экипажа. Реанкан их не забыл, они не одни.

В открытый шлюз могла поместиться только их шатл, на двоих.

Ани с дочерью прошли камеру с кварцеванием, и наконец, двери открылись, и их встретил бортинженер.

Варп двигатели были полностью выведены из строя. Для ионных оставалось мало топлива. Вся энергия уходила на силовой щит.

Ани четко отдавала распоряжения.

- Набирайте координаты, отключите силовое поле. Вся энергия на двигатели. Пока они будут думать над совершаемым мною манёвре, мы разгонимся. Тем космолетам, что вас стерегут за нами не угнаться. Пока получат подкрепление, мы прорвемся к лабиринту Чапека!!

Члены экипажа были на своих местах, а Ани прошла на главный пост, и вышла на связь с кораблем командира космической эскадрильи.