На десятый день мне разрешили немного пройтись. В пределах крохотной палаты. По правде говоря, я уже давно меряла её шагами, но для Киры сделала вид, что благодарна ей за такую потрясающую возможность.

На мне были огромные штаны из мешковины, которые искололи все ноги, и не менее огромная футболка, очевидно когда-то принадлежавшая какому-то безумно толстому человеку. В рюкзаке лежала другая одежда — моя, но пока что я не видела смыла в неё переодеваться. Я была до безумия грязной! Чувствовала себя отвратительно, мне срочно нужен был душ и кусок мыла! Но даже без Киры прекрасно знала, что раны мочить нельзя. Поэтому пришлось обходиться мокрой тряпкой и мыльным раствором.

Кира нравилась мне всё больше. И хоть не в моих принципах заводить друзей, она определённо могла стать первой, кто это изменит. Мне было легко с ней разговаривать. На любые темы. И она никогда не расспрашивала о моём прошлом и тем более о метке. Мы вообще не говорили про Скалу. Единственное, что она не упустила из внимания, это толстый шрам в моём паху.

— Смотрю, тебе пришлось несладко, — сказала Кира во время одной из перевязок. — Рана была глубокой. Много крови потеряла?

— Вроде бы много. Чёрт его знает. — Не люблю эту тему, но Кира не станет глубоко копать. — Меня ударили ножом, а я даже не заметила, прикинь? Выбиралась из одного бедлама, а какой-то мужик тычет в меня пальцем,ржёт и кричит: «Детка, да ты кровью истекаешь!» Это было… м-м… неожиданно, что ли.

Кира внимательно вгляделась мне в лицо, и я знала, о чём она думает. На каком же высоком счету я должна была быть у Скверны, раз они соизволили провести настолько сложную операцию, а не просто махнули рукой?..

Я должна была быть очень привилегированной шлюхой, принадлежавшей одному из главных. Нет, всем меченым Скверна, понятное дело, предоставляла медицинские услуги в отличие от обычных женщин, вот только на то время хирург у банды был всего один, и берегли его как зеницу ока. Так что даже не все меченые и не всегда могли рассчитывать на его помощь. В общем-то, метка и ставилась для того, чтобы в хирургическом вмешательстве не возникло необходимости. Но меня это стороной не обошло. И дочери бывшего предводителя Скверны её немедля предоставили.

— Тебе повезло, — хмурясь, сказала Кира. — Рану даже зашили.

— Да, — безразлично кивнула я. — Зашили.

Её зашил хирург хирургической ниткой. Всё, как положено. И только потому, что на мне была метка. И только потому, что они чтили законы, а Завир перед смертью велел им присматривать за мной. Вот так вот Завир опять меня выручил.

Это случилось тогда, когда я спустила собак. Тогда, когда убили Панду. Тогда, когда я спасла жизнь Койоту. Я собиралась уходить, но видимо кто-то решил воспользоваться шумихой и украсть коробку с барахлом — валютой. Ведь именно я была букмекером. Думаю, что именно тогда это и произошло. Помню, как почувствовала сильный удар в бок, но меня отовсюду толкали, и я не придала этому значения. Пока не увидела кровь. Ещё успела доплести ноги до головорезов Скверны, показать метку и сказать, что я дочь Завира. После чего потеряла сознание.

Доктор, что зашивал рану спустя три дня сказал, что ещё немного и я бы умерла. Кровопотеря была огромной; мочевой не пострадал, но вот матка была задета, что означало лишь одно — я никогда не смогу иметь детей. В общем-то, я и не собиралась. Надо быть извергом, чтобы обрекать маленького ребёнка на существование в таком мире. Я точно не была на такое способна, так что данное известие не произвело на меня должного впечатления. Скверна терпеливо дождалась пока я встану на ноги и выпроводила вон.

— Джей, — позвала Кира, внимательно вглядываясь мне в лицо. — Я хочу, чтобы ты знала: если вдруг тебе нужно будет с кем-нибудь поговорить… Поговорить на более серьёзные темы, я выслушаю тебя и не стану осуждать, кем бы ты там не оказалась. Даже будь ты женой этого главного бандитского кретина.

Кира усмехнулась. Она даже не подозревала насколько была близка к истине.

— А шрам у тебя и вправду страшный, — добавила, вернувшись к перевязке. — Я-то знаю… я была патологоанатомом и имею представление, как выглядят такие ножевые ранения, когда они ещё свежие.

Три дня спустя моё терпение лопнуло. Я напялила на ноги свои пошарпанные ботинки и выскользнула из палаты в коридор. Сейчас утро, но в коридоре мрачно и почти ничего не видно. Вдали на стене горел факел; двинулась в его направлении.

Не знаю, что рассчитывала там найти, или увидеть, потому что вообще ничего не нашла и не увидела. Только косточки размяла. Зашагала обратно, когда из-за одной из дверей услышала грохот, и это заставило меня остановиться. За этой дверью кто-то был. И совершенно не понимая, что делаю, я открыла её и вошла в точно такую же палату, как у меня.

«Конечно же,это ведь больничное крыло! Здесь лежат и другие больные. А ты не знала, Джей?»

Только обстановка была другой. Ровно под окном находилась широкая кровать с высоким деревянным изголовьем. А на кровати сидел мальчик лет десяти и смотрел на меня большими удивлёнными глазами. Длинные растрёпанные волосы чёрным вихрем обрамляли лицо, падая на глаза рваными прядями. Кожа была бледнее цвета его простыни. Под большими зелёными глазами пролегли тёмные круги, а аккуратные губки сливались с цветом кожей.

— Эм-м, привет, — поздоровалась неуверенно, всё ещё стоя на пороге.

— Привет, — ошарашенно протянул мальчик, не моргая. — Дверь закроешь?

— А, да. — Захлопнула за собой дверь и наткнулась взглядом на стеллажи, занимающую всю правую стену. Снизу доверху они были завалены различными приборами, банками с разного цвета жидкостью, коробочками с непонятно чем и пузырьками с лекарствами.

Неуверенно шагнула вперёд.

— Ты… один здесь? — Единственное, что пришло на ум.

Мальчик озадаченно улыбнулся, разглядывая меня с ног до головы.

— Классный прикид, — опустив уголки губ, закивал он.

— Спасибо, мне тоже нравится.

Губы мальчика растянулись во всё ещё удивлённой улыбке. У него так редко бывают посетители?

— Ты по соседству что ли? — спросил он.

— Ага. Типа того.

— Или врёшь? Кира никого не выпускает из палат, некоторых даже запирает.

— Не выпускает, — я пожала плечами. — Она просто не в курсе.

— А-а… — Мальчик задорно усмехнулся. — Нарушительница!

Я тоже улыбнулась:

— Ты ведь не сдашь меня?

— Смотря, что мне за это будет.

Я притворно сузила глаза:

— Шантажом занимаешься?

— Редко. Обычно я принимаю более радикальные меры.

— И какие же?

— М-м… — Мальчик возвёл глаза к потолку и почесал подбородок. — Как насчёт смертельной щекотки?

— О, ты владеешь такой сложной техникой сражений?

— Это ещё цветочки!

— Я почему-то не сомневаюсь.

О Боже, я смеюсь. Кажется, я спятила.

— Садись, — мальчик весело указал на стул возле кровати.

Приблизилась, заметив на полу толстую и очевидно очень тяжёлую книгу.

— Так вот что это был за грохот? Кидаешься книгами по… эм-м… искусству?

— Она просто упала! — Мальчик выхватил её из моих рук. — Я не кидаюсь книгами.

Аккуратно уселась на стул, так чтобы причинить спине, как можно меньше неудобств.

— Значит, любишь искусство?

Мальчик пожал плечами и отложил книгу в сторону:

— Наверное.

— Ясно.

— Меня кстати Ронни зовут.

— Джей.

Никогда в жизни я никому так просто не говорила своё имя. Но в этом парнишке было что-то сверх располагающее. Или это я просто не знала, что с детьми говорить намного проще, чем со взрослыми. С Кристиной-то у нас не сильно большая разница в возрасте.

— Джей, — повторил Ронни так, словно что-то припоминая. — Никогда не слышал о тебе. Ты новенькая?

— Ну… не совсем. Я всё ещё… чужачка, так вы нас называете?

— И почему ты здесь?

— Получила плетью по спине.

Глаза Ронни резко расширились:

— Да ладно! Так это ты! Вот это да! Ты даже не вскрикнула! А тебя ведь сам здоровяк Лари бил! Это ведь ты, да? Ты?

— Похоже на то… — промямлила невнятно и отвела взгляд. Было бы чем гордиться.

— Вау, ну ты крутая.

— Сомневаюсь, раз лежу в больничном крыле, — невесело усмехнулась.

— Надо было тебе раньше ко мне зайти! — Ронни поёрзал в кровати. — Слышал, ты прямо при всех выставила Блейка полным придурком?

— Кажется, моя слава бежит впереди меня.

— Хотел бы я это слышать!

— Блейк полный придурок.

— И кретин.

Я сощурилась:

— Твои родители разрешают тебе ругаться?

— А у меня нет родителей, — просто пожал плечами Ронни. — И посетителей, если бы такие вдруг нашлись, ко мне бы не пустили, так что… я рад, что ты оказалась нарушительницей и заглянула.

Я искренне улыбнулась. Мне стало его жаль.

— Если хочешь, завтра я могу снова стать нарушительницей и навестить тебя ещё раз.

— Правда? — Глаза Ронни на радостях заблестели, и он подался вперёд. — Ты не шутишь?!

Господи… неужели этому ребёнку настолько одиноко? Сколько он здесь лежит?.. И что с ним вообще такое случилось?

— Конечно! — заверила с большим энтузиазмом, чем собиралась. — Я бы даже прихватила с собой тортик, или фрукты, но, к сожалению, Кира, не разрешает есть сладости и постоянно пичкает одной кашей.

Ронни рассмеялся.

— Думаешь, она где-то его прячет? Торт.

— Почти уверена, что где-то в этом здании, — заговорчески прошептала я, приблизившись. — Как думаешь, если мы её свяжем и применим твой коронный приём смертельной щекотки, она выдаст нам его местонахождение?

Ронни сощурился, изображая серьёзный вид:

— Я найду верёвку.

— Договорились. Тогда…

Закончить речь я не успела. Дверь палаты распахнулась и на пороге показался высокий, идеально сложенный мать его Чейз. Какое-то мгновение взгляд его холодных глаз выражал замешательство, но уже через секунду наполнился такой дикой яростью, что мне захотелось превратиться в пыль.

— О-оу… — протянул Ронни, и я поняла, что попала.

Чейз захлопнул за собой дверь, так что стены задрожали, и проревел во всю глотку: