своей науке. Чересчур мелочная, беспокойная суетливость присуща
всей его деятельности. Я не вижу в нем ни искры чистого,
объективного интереса, и, как это ни странно звучит, я нахожу в нем,
несмотря на все колоссальное богатство знаний, бедность чувств,
которая для объекта/ составляющего предмет его исследования, является
худшим злом. Это голый, все расчленяющий рассудок, стремящийся
всегда непостижимую и во всех своих проявлениях полную
достоинства и неизмеримости природу бесстыдно и с нахальством, мне
непонятным, измерить масштабом своих формул,
представляющих собою лишь пустые слова и всегда лишь узкие понятия.
Коротко говоря, он представляется мне для своего предмета чересчур
грубым органом и притом чересчур ограниченным человеком. У него
нет воображения и с моей точки зрения у него отсутствует самая
необходимая способность для его науки, так как природу надо
наблюдать и чувствовать как в ее отдельных проявлениях, так и в ее
высших законах. Александр импонирует очень многим и выигрывает
по .сравнению со своим братом, потому что у него есть глотка и он
умеет заставлять с собой считаться».
Но как раз в то время, когда писались эти несправедливые
строки, Гумбольдт был на пути к тому, чтобы доказать свое тонкое
понимание природы и умение чувствовать все ее проявления, на
пути к тому, чтобы сделать крупнейший вклад в науку о природе.
В июле 1797 г. Гумбольдт со всей семьей своего брата выехал в
Италию, но по пути вынужден был прервать путешествие из-за
военных действий Наполеона в Италии. Весной 1798 г. он приехал в
Париж, наметив замену Италии путешествием в Египет, но в' это
время Наполеон перебрасывал уже свои войска в Африку.
В Париже Гумбольдт был принят в научном мире как свой
человек; он занимался здесь научной работой и чтением докладов, но
главным образом поисками возможности принять участие в какой-
либо крупной экспедиции. Многочисленные предложения:
экспедиция в Египет, экспедиция к южному полюсу, пятилетнее плавание
вокруг света, оканчивались ничем. Наконец, он решил за свой счет
отправиться в Северную Африку. В Марселе его должны были взять
на борт шведского фрегата и перевезти в Алжир.
В сопровождении молодого ботаника Бонплана, ученика Жюсье
и Десфонтена, Гумбольдт выехал 20 октября 1798 г. из Парижа в Map-1
сель. В течение двух месяцев путешественники тщетно ждали
прихода обещанного фрегата, пока не пришло, наконец, известие, что
он потерпел крушение и затонул у берегов Португалии.
В конце декабря Гумбольдт и Бонплан отправились в Испанию.
Почти все время они шли пешком, собирая растения, определяя
высоту и положение места, занимаясь метеорологическими,
магнетическими, геологическими наблюдениями. К началу февраля
1799 г. они добрались до Мадрида.
В Мадриде совершенно неожиданно осуществились мечты
Гумбольдта: саксонский посланник при Мадридском дворе Форель
представил его либеральному министру иностранных дел Урквихо,
который взялся выхлопотать ему у короля разрешение посетить
испанские колонии в Америке, но, конечно, за свой счет. Получив
аудиенцию у короля, Гумбольдт сумел так его очаровать, что ему была
предоставлена совершенно небывалая для иностранца свобода по
передвижению и исследованию американских владений Испании.
В середине мая оба путешественника покинули Мадрид,
направляясь в порт Коруна, откуда и отплыли 5 июня 1799 г. на корвете
«Пизарро» по направлению к Канарским островам.
«Какое открылось мне счастие. У меня кружится голова от
радости»,—писал он в день отъезда друзьям ...«Какой клад наблюдений
смогу я собрать для своего труда о построении земного шара».
«Я буду собирать растения и окаменелости, производить
прекрасными инструментами астрономические наблюдения, я буду хи-
мически анализировать состав воздуха... Но все это не главная цель
моего путешествия. На взаимодействие сил, на влияние мертвой
природы на животный и растительный мир, на эту гармонию должны
быть неизменно направлены мои глаза».
«Человек должен желать хорошего и великого».
Испанская колония в Америке занимала в конце XVIII столетия
громадную территорию, простиравшуюся от крайней северной
оконечности Калифорнии до южной границы Чили, на протяжении 1 200
географических миль. В ее состав входили все южные штаты
Северной Америки: Флорида, Луизиана, Техас, Калифорния, вся
Центральная Америка, включая и Вест-Индию, и Южная Америка, за
исключением лишь Бразилии, Патагонии и Огненной Земли. Управление
представляло собою военную диктатуру. Торговля была всецело
в руках государства и осуществлялась два или три раза в год
морскими караванами. Продажа испанцем товаров какому-либо
чужестранцу каралась смертной казнью. За распространение каких-либо
сведений о правительстве полагалось пожизненное тюремное
заключение. Въезд иностранцам в колонию был абсолютно воспрещен.
На протяжении трех столетий удалось осуществить лишь около
шести научных экспедиций, главной задачей которых являлись
астрономические наблюдения и улучшение карт береговой полосы.
Для того чтобы привести пример недоверчивости испанского
правительства, достаточно указать, что высадка в Калифорнии
английских астрономов, желавших наблюдать прохождение Венеры через
диск солнца, не была допущена, а капитан испанского флота Ма-
ласпина, произведший очень тщательную съемку западного
побережья Южной Америки, по возвращении в Испанию был заподозрен
в политической неблагонадежности и посажен в тюрьму, где и*
умер.
Эти обстоятельства делают понятным значение, которое должна
была иметь экспедиция Гумбольдта.
После девятнадцатидневного морского перехода,
остановившись в пути на острове Тенериф, где были осмотрены Тенерифский
вулкан и знаменитое драконовое дерево, путешественники 16 июля
1799 г. высадились в Венецуеле, на северном побережье Южной
Америки, в порте Кумана.
Здесь они пробыли до 28 ноября, неустанно работая над
изучением естественно-исторических условий этой, в то время почти
неизвестной области, собирая коллекции растений, насекомых,
раковин и пр.
Покинув Куману, Гумбольдт направился морем в Каракас, где
оставался в течение двух с половиной месяцев, из-за начавшегося
дождливого времени года.
В конце февраля 1800 г. путешественники вступили в глубь
Южной Америки, в область реки Ориноко и ее притоков.
Спустившись до 2° с. ш., достигнув реки Кассиквиаре, притока Рио Негро,
после слияния с Мараноном образующего реку Амазонку,
Гумбольдт на пирогах по реке Кассиквиаре дошел до Эсмеральды,
откуда по реке Ориноко вернулся обратно в Венецуелу и 1 сентября
прибыл в Куману.
Поми ю громадных коллекций, собранных во время этого