о той клятве говорила Мурадеви, — так чувствовало ее сердце. Но она ничего не спросила у Чанакьи и спрятала

глубоко в душе свои сомнения.

На другой день брахман покинул город. В пути он думал о том, чего уже достиг и как много еще

предстоит сделать для исполнения задуманного. Он нащупал трещину в здании царского благополучии, он

приобрел верную помощницу. Но как быть дальше? Он пообещал, что вскоре вернется в Патилпутру с

царевичем, будто бы сыном раджи киратов, который, пользуясь родством, сможет завершить свое воспитание

при дворе Дханананда. Но сам он, Чанакья, беден, а Чандрагупта взращен пастухами. Где взять нужные

средства, чтобы достойным образом снарядить юношу, окружить подобающей свитой? В их лесной обители не

сыщешь и разменной ракушки, а тут требуются золото и драгоценности. И медлить нельзя. Нужно сразу же

вернуться в Магадху. А там тоже предстоят большие расходы. Теперь понадобится иметь и слуг и тайных

соглядатаев. Всем придется платить, никто не станет служить даром, тут не помогут хитрые речи. Где же взять

денег?

Чанакья в самом дело был нищ, да никогда и не стремился к богатству. Читатель уже знает, что трудно

было найти человека более неприхотливого и лишенного всякой корысти, чем Чанакья. И теперь он размышлял

о богатстве лишь потому, что без него невозможно было исполнить задуманное.

Наконец он решил, что не стоит пока ломать голову, что так или иначе он что-нибудь придумает, и мысли

его потекли в другом направлении. Как-то там в обители управился с делами Чандрагупта? Совладал ли с

юными бхилами, кхаси, гондами? Или, может, не справился, рассорился со всеми по молодости? При нем самом

все шло легко, по раз заведенному порядку. Он обучал юношей разным наукам, а те служили ему, собирали для

него плоды и корни, сами кормились охотой. Поддерживали обитель и раджи, сыновья которых учились у

знаменитого брахмана. А что там теперь?

Так раздумывая и тревожась, подвигался Чанакья к пределам своей обители. И чем ближе он подходил,

тем сильнее становилось его беспокойство. Но у самых границ обители тревоги на время оставили его. Он стал

думать о том, как встретит его любимый ученик, что скажет, как, должно быть, обрадуется. Нетерпение и

счастливое предчувствие переполняли его душу. Отчего бы это? Знать, хорошие вести ожидают его!

И вот брахман ступил на землю своей обители. Он сразу услышал радостный гул вдали, шум, крики,

ликующие возгласы. Наверное, подумал Чанакья, кто-то из его учеников отличился на охоте. Что же там за

добыча — лесной буйвол, тур, горный баран или, может быть, тигр? “Кстати я пришел, им приятно будет

похвалиться своей удачей”. И он пошел в ту сторону, откуда слышался шум. Сквозь деревья и заросли он

увидел, что все его ученики собрались на поляне, что Чандрагупта стоит в центре, тут же что-то сложено в кучу.

Рядом он разглядел группу связанных пленников греков. Все юноши возбужденно шумели. Чанакья решил

спрятаться за деревьями и послушать немного, о чем они говорят. И он услышал:

— Чандрагупта! — говорил один из учеников. — Будь здесь сегодня учитель, он похвалил бы тебя…

— Почему “тебя”, Вираврата? Скажи “нас”. У меня заслуги не больше, чем у всех остальных. И хватит

об этом. А вот что мы станем делать с таким богатством? Я предлагаю оставить все как есть, а когда вернется

наш учитель, сложить как дар к его ногам. Вы согласны со мной?

— Согласны, согласны!

— Конечно, Чандрагупта! О чем ты спрашиваешь?

Чанакья не мог больше оставаться в укрытии. Он шагнул из тени деревьев на свет, к своим ученикам:

— Дети мои! Долгой вам жизни! Я несказанно счастлив узнать о вашей любви и преданности.

Он вышел на поляну, и блеск золота ослепил его — груда сокровищ у ног Чандрагупты сияла и

переливалась.

Не нужно и рассказывать, с каким восторгом встретили юноши своего учителя, о котором только что

вспоминали. Когда первый пыл встречи немного улегся и все выразили любовь и почтение наставнику, кто-то

принес для него шкуру антилопы, и один из учеников. Вираврата, начал рассказ:

— Сегодня Чандрагупта повел нас против греков. Это был отряд в пятьсот или шестьсот человек. И

Чандрагупта обратил их в бегство. Многие были убиты, других мы взяли в плен…

— Учитель, — вмешался другой юноша, — они напали на соседнего раджу, грабили бедняков. Они

отняли сокровища у раджи и везли их своему царю Селевку Никатору. А Чандрагупта…

— Учитель, — перебил Чандрагупта, — почему он говорит обо мне одном? Мы все вместе одержали

сегодня победу. И все богатства, добытые нами, мы отдаем вам в дар, а этих пленников считайте своими рабами.

Ваш приход сегодня — нежданная милость для нас. Примите же наше подношение и благословите нас.

И тут все ученики разом закричали:

— Пусть здравствует учитель!

— Да здравствует благородный Чанакья!

Слоим любви наполнили глаза брахмана, судорога перехватила горло. Не в силах вымолвить ни слова, он

привлек к себе Чандрагупту, Вираврату и других учеников и, немного справившись с волнением, сказал только:

— Дети мои, вы не ведаете, какое благое вы совершили дело, добыв это богатство.

Больше он не сказал ни слова.

Спустя несколько дней Чанакья собрал всех учеников и объявил, что вновь покидает на время свою

обитель. За себя он оставит Вираврату и, пообещав присылать письма с наказами, отбыл в обратный путь — в

Паталипутру. С ним отправился и Чандрагупта, снаряженный, как подобает сыну царского рода, с

приличествующей его достоинству свитой из юных воинов.

Гла в а XII

БЕССОННАЯ НОЧЬ

Итак, Чанакья вернулся в Палипутру уже не один, а с царевичем. На этот раз ему не нужно было

заботиться о пристанище. Он отправился прямо во дворец Мурадеви. Представив ее взору Чандрагупту, он

сказал:

— Госпожа, твой брат Прадьюмнадев и твоя мать Майядеви посылают тебе привет и благословение. Еще

они просят сказать, что очень горюют, ибо не могут прийти сюда по твоему зову. Но зато они послали к тебе

того, кто им дороже жизни — твоего племянника. Они отправили его в путь по твоему слову и просят приютить

и согреть заботой. Мальчик впервые будет жить так далеко от дома, и ему особенно нужны участие и ласка. Чем

меньше напоминать ему о доме, тем скорее он привыкнет к новому месту. Постарайся поэтому не тревожить его

лишними расспросами. А все, что хотели бы рассказать тебе брат и мать, они сказали в этом послании. — И

Чанакья протянул Мурадеви заранее приготовленное письмо.

С первого взгляда, как только Мурадеви увидела Чандрагупту, в глазах ее мелькнуло изумление, но вслух

она ничего не сказала. Молча выслушала Чанакью, молча прочла письмо и только тогда произнесла:

— Благородный Чанакья, я счастлива видеть у себя этого юношу. Теперь я должна показать его радже.

Прошу вас пойти вместе с нами.

Услышав такое неожиданное приглашение, брахман нахмурился, но тотчас согнал морщины со лба,

ласково улыбнулся и сказал:

— Госпожа, зачем мне, у кого нет никаких желаний, являться к радже? Лучше позволь мне теперь же

уйти. Пока Чандрагупта будет здесь, я останусь в Паталипутре. Прадьюмнадев и Майядеви приказали мне

вернуться только вместе с ним. А сейчас я пойду к себе.

— К себе? Где же вы хотите остановиться? Если вам еще нужно искать пристанище, так не затрудняйте

себя. Разве не будет вам удобно и покойно в нашем святилище? Мне кажется, это достаточно чистое место для

благочестивого брахмана. И было бы хорошо, чтобы вы были рядом, пока мы не познакомимся как следует с

моим племянником. А где же вы собираетесь найти приют в городе?