Глава 7

Хоть бы одно утро в этой сказке меня порадовало!!! Под конец прошлой ночи я уже откровенно клевала носом. Вредный ворон каждый раз меня будил противным карканьем, но я в долгу не осталась и таки насобирала Ванюшке возжеланных им перышек. Будет чем ребенка с утра порадовать. И добытый в честной борьбе букет перьев из колдовской птицы — это все мое магическое достижение за целую ночь. Я — бездарность! Как колдунья, я огромный ноль!!! Лучше б выспалась.

Умывшись и глянув в зеркало, согласилась, что в сказке активно не хватает косметики. А то я с такими подглазинами и злющим взглядом могу спокойно подменять на время рабочего отпуска бабу Ягу. Никто и разницы-то не заметит. Но плюсы в моей внешности тоже были. Это здорово должно было сократить время допроса подозреваемых.

Позавтракав и дождавшись стрельцов и Елисея, который непременно решил нас сопровождать во время всего расследования, мы отправились в церковь к отцу Акакию. Баба Яга по предварительной договоренности с сестрой осталась дома, нянчиться с Ваняткой, аргументируя это старым конфликтом со всеми священниками. Я вот тоже хочу как-нибудь аргументировать и остаться с ребенком дома или в садочке, поиграть, белок погонять. Но кто меня спрашивать будет, чего я хочу?

Священник Акакий оказался молодым человеком щуплой наружности, с жиденькими волосёнками на голове и такой же бороденкой. Он с достоинством нас поприветствовал и отвел для беседы в свой домик подле церкви.

— Проходите, дддети мои, отведдддайте того, что бог поссслал, — пригласил нас хозяин за стол, заикаясь, пока его помощница по дому споро накрывала на стол.

От такого обращения бабу Янину аж скривило не хуже Елисея. Теперь стало понятно, почему на этот разговор с нами не пошла баба Яга. Она банально сбежала от «отеческих» нравоучений малолетнего священнослужителя.

— Сссс какой вестью кккко мне пожаловали? — спросил хозяин и как-то недобро покосился на Елисея.

— Добрый день, многоуважаемый Акакий, — видимо, такое обращение к священнослужителю бабушке Янине больше нравилось, а вот отца Акакия ответно скривило. В итоге, общий счет соревнования пока 1:1. — Пришли мы к тебе узнать об одной твоей прихожанке. Зовут ее Марфа, дочь боярина Бродека Водзимировича.

— А что ссс ней такое ссслучилось? — забеспокоился Акакий.

— Да вот возвращалась она от тетки своей из деревни, да и пропала. Ищут ее, да пока найти не могут. Может, ты знаешь, что может помочь отыскать ее? — начала издалека старушка.

— Кккак пропала? — искренне удивился служитель церкви. — Зззачем это?

Мы с бабулей переглянулись, но не мешали Акакию дальше удивляться. Он вспомнил о своем сане и степенно продолжил.

— Не могу я, дддети мои, рассказывать о бббедах да чччаяниях грешницы Марфффы, связан я святой ккклятвой таинства исссповеди.

— Тьфу ты, малахольный, тут может девице смерть грозит али поругание девичей чести, а он мало того, что в родственники набивается, так еще и важные вести утаивает, — возмутилась баба Янина.

От такой реакции священник явно опешил.

— А если тебе помощь нуфна лазвязаться с клятвой таинства, то стлельцы тебе помогут, плавда лебята? — елейно прогнусавил Елисей.

— Да как ты, ггггрешник, посмел уггггрожать мне, божьему чччеловеку, да ззза это тебе грозит кккара небесная? — пылко декламировал Акакий, будто проповедь читал.

Ну, это он сильно перегнул. Обозвать царевича грешником, да еще и угрожать при подчинённых!!! Этого наш косенький никак стерпеть не мог, взвился кривеньким соколом над столешницей и как начал картавить:

— Да как ты свой поганый лот отклыл на цалского сына, да будешь ты служить на оклаине делжавы нашей и плоповеди свои читать на велблюдах пастухам. А детишки их тебе в это влемя будут пятки поджаливать на углях.

Эх, складно поет. Неимоверных усилий стоило не засмеяться во время этого пылкого выступления «ЦАЛСКОГО» отпрыска.

Повскакивали худощавые молодцы с лавок, и давай орать друг на друга, да слюною брызгать.

— А кто молодую дддевицу соблазнял, речи ей сссладдддкие говорил, жениться оббббещал, а потом ббббросил? — бросился в атаку Акакий.

Тут наш косенький орлик взмыл над столом в коротком полете и вцепился в жиденькую бородку оппонента, парируя обвинения следующими аргументами:

— Никого я не ссссоблазнял и никаких ссссладких лечей не говолил. Я плосто лассказывал Малфе пло звездочки, как меня тому мой учитель обучал. И ничегошеньки я ей жениться не оббббещал, наплидумывала она это все. И никого я не блосал, плосто Малфе все, что знал пло звезды лассказал. А вот длугие девушки пло законы небесных светил ничего и не знают. Поэтому я взял на обучение новую ученицу. Я помогаю боялышням плосвящаться.

Перевожу: наш царенок не по девкам шастал, непотребства вершил, а читал краткий курс астрономии, длящийся ровно две недели, и проводил за огородами индивидуальные лекции, так сказать, с наглядным пособием в виде звездного неба. Повышал образовательный уровень отдельно взятых боярышень. Не прослезиться бы от умиления! Но тут в словах священника мое женское сознание что-то царапнуло.

— А как именно Марфа аргументировала необходимость скорой свадьбы? — уточнила я.

— Так за огггородами гуляли, на звезды смотрели, за ручки держались — все женись. Как в писании скккк… — заклинило молодого священника.

— Скккь… — начал дразниться Елисейка, выдергивая немногочисленные волосенки из бороды святого отца.

То бишь, этот Акакий всячески поддерживал мысли Марфушки о свадьбе. Интересно, а почему?

— А много ли Марфа оставляла пожертвований на храм божий? — спросила я.

— Марффффа — прихожанка богобоязззненная, и замаливает свои гггрехи, щедро жжжертвуя на храм. Молится она усссердно, посты соблюдает, и господь обязательно ответит на ее моллл… — опять заклинило Акакия.

— Моллльь… — не оставил без внимания беду соперника царевич.

При помощи стрельцов удалось отцепить Елисеевы рученьки от основательно прореженной бороды служителя церкви и оттащить подальше в сторонку. На молодом священнике наблюдалась новенькая сутана, я бы даже сказала, моднявого покроя.

— Марфа и Вас, батюшка, не обходила своей заботой? — подметила я.

— Да, Марфффа … любезно подддарила это одеяние перед отбытием к тёттт… — чуть не плача пытался проговорить Акакий.

Тёттт… — добивал святого отца оболтус.

То есть, чем больше святоша поддерживал фантазии молодой боярышни, тем больше Марфа серебра жертвовала в приход.

— А что за повод радостный был у Марфы, что она Вас так заслуженно одарила нарядной сутаной? — пыталась выведать нужную информацию.

— Не могу я вввам откккрыть тайну исповеди, — пафосно ушел от ответа отец Акакий.

— Щас я тебя за твою новенькую сутану за макушку ближайшей белёзы подвешу, велю ту макушку к самой земельке плитянуть и отпустить от глеха подальше. И полетишь ты в небеса, аки ангел божий. И послушаем мы, как ты пло тайну исповеди запоешь, — пошел в наступление надежа тридесятого царства-государства.

Стрельцы, быстро поняв расклад, руководимые жестами Тихона, начали окружать святого отца, перекрывая пути к отступлению. Поняв это, святой отец забился в угол и стал усиленно молиться. Служивые скоренько скрутили его щуплое тельце и поволокли во двор к ближайшей вышеупомянутой березе. Осознав, что перспектива вознестись на небо приобретает реальные очертания, святой отец сдался и начал вещать.

— Поутру, акккурат перед сссамым отъездом Марффффа прибежала в храм и показала мне пухлую подддушечку с какими-то иголками и радддостно сообщила, что теперь пришьет к себе цццаревича до конца дней. Я пытался ее отггговорить. Грех это, колдддовство пользовать. Но Марфффа ничего слушать не хххотела, мол, ради Елисея и не на такие жжжертвы готова пойти. Пусть даже сгггубит душу свою чистую гггрехом колдовским, но выйдя замуж за сссвово ненаглядного цццаревича, готова всю жизнь сссвою грех это ссстрашный отмаливать.

— А откуда Марфа получила эту подушечку? — продолжила я опрос.

Дабы Акакий не расслаблялся, стрельцы под пристальным вниманием Елисея продолжали волочить его к месту старта.

— Про тттого, кто ей те иггголочки подарил, ничего не ггговорила, но, кажется, она намекала на кккакого-то молодого бббоярина, у которого царевич невесту увел. Имени не ннназывала, сказала, человек изззвестный, к царю-батюшке близок. Я бббольше ничего не зззнаю, — противно запищал священник.