21 июня 2026 года в 19 часов 30 минут по гринвичскому времени в тесном медицинском отсеке восьмого модуля окололунного орбитального корабля маленькая Дакота Вивиан Новотны-Барроуз была зарегистрирована в возрасте двух минут и нескольких секунд.

Когда ей исполнилось девять месяцев, работа над созданием окололунного кольца была закончена, и ее родители присоединились к небольшой колонии поселенцев, работавших под эгидой ООН на Базе Армстронга, первой лунной международной базе, основанной на том самом месте, где опустился лунный модуль «Аполлона-15». (Юрий с видом знатока упомянул об Игл-Пойнт, центральной площадке Базы Армстронга, где с июля 1969 года из лунного грунта возвышается флаг, застывший в ледяном безвоздушном пространстве. А ведь этот пройдоха никогда в жизни даже на высоту десяти тысяч метров не поднимался!)

На следующий год родителей Дакоты направили на новый участок, который ООН наметила для освоения — на станцию «Луноход» в море Изобилия.

Станция «Луноход» была призвана стать первым железнодорожным узлом в лунной истории. Отсюда планировалось пустить линию поездов на магнитной подушке, которая соединит два лунных полушария. Ко времени, когда произошли события, о которых я вам рассказываю, программа еще не была завершена. На станции «Луноход» Дакота прожила до двенадцати лет. Затем семья погрузилась в большой космический лайнер «Блэк Скай Репаблик» и отправилась к месту строительства гигантской станции, возводимой на орбите Земли в точке Лагранжа. «Блэк Скай Репаблик» со своими пятьюстами пассажирами должен был стать первым коорбитальным населенным спутником нового «Лагранжа». До тринадцати с половиной лет Дакота жила то на «Блэк Скай Репаблик», то на «Лагранже».

Именно тогда начались ее проблемы.

— Какого рода проблемы? — спросил я.

— Большие проблемы… Прежде всего ты должен уяснить одну вещь: как все дети, рожденные в космосе (кроме патологических случаев), Дакота обладает очень мощным интеллектом и особенной системой восприятия. Что-то связанное с внутренним ухом и метаболизмом коры головного мозга…

— Понял, — оборвал его я. — Короче: суперумная.

— Именно. Так вот, как за всеми детьми Первого Космического Поколения, за ней осуществлялось медицинское наблюдение. Наблюдение вело небольшое специализированное агентство при ООН. Ну, знаешь, эти доктора, которые осматривают тебя каждые три-четыре месяца, еженедельные и ежедневные анализы, затем — адаптированная школьная программа, ничего необычного. Но вдруг все резко изменилось, и ей пришлось спешно покинуть станцию…

Юрий умолк, ожидая от меня логичного вопроса.

— Почему? — задал я единственный логичный вопрос.

— Ты не поверишь.

— Все же попробуй.

— Ну ладно. Не знаю, обратил ли ты внимание, как ведет себя эта девочка…

Выражением лица я четко дал понять ему, что думаю по данному поводу.

— Ну вот, в этом и есть загвоздка. Их головной мозг развивается быстрее и развитие продолжается дольше. Их интеллект набирает силу в более раннем возрасте, когда они еще не повзрослели, улавливаешь?

Я моча кивнул. Черт возьми, к чему он ведет?

— Однажды юная Дакота устроила своим родителям подростковый бунт. Она уже несколько месяцев подряд пилила их на тему, как ей хочется уехать с «Лагранжа» и вернуться на Луну… Там искры летели — будь здоров, можешь мне поверить!

Юрий расхохотался, а я тем временем медленно закипал. К чему эти рассказы о семейных спектаклях избалованного подростка?

— Хорошо, и что было дальше?

— Так вот, в тот день произошло полное отключение электричества на всем «Лагранже». Было похоже, что нейроматрица, отвечающая за работу систем, накрылась медным тазом. Вторичная электросеть отказала, третичная — тоже. Пришлось даже вызвать вспомогательную бригаду с «Блэк Скай», но, провозившись два часа, и они признали свое поражение. Больше не работал гироскопический контроль, и станцию удерживали на орбите единственно реакторы русских грузовых кораблей… Вместо нейроматриц и компьютеров — карманные калькуляторы, можешь ты себе представить?

Я нахмурился.

— Погоди-ка… Когда все это произошло?

— Дай сосчитать… Зимой 2039 года, если не ошибаюсь, а что?

Мне вспомнилась байка, имевшая хождение в тот период, когда я работал на Технопол. Это случилось на Рождество. Поговаривали, что станцию «Лагранж» атаковал очень мощный террористический вирус неизвестного происхождения. Коммуникации были выведены из строя на несколько часов. Однако мировая пресса сообщала лишь о простых технических неполадках на станции. К концу недели работа станции была восстановлена, и больше об этом никогда не упоминалось.

Теперь я смутно подозревал, что за «техническими неполадками» так или иначе стояла Дакота. Рожденный в космосе и рано созревший неопират завел дружбу с какой-нибудь мафией или группкой фанатиков?

— Давай дальше, Юрий…

Юрия по-прежнему разбирал смех.

— Она рассказала мне сегодня, как это было. Ты только представь себе: ошалевшие безопасники вызывают подкрепление из ООН; те запускают гипернадежную нейроматрицу-антивирус. А пока эти парни ищут, техники безуспешно пытаются восстановить электроснабжение. И такая канитель длится несколько дней. Каждый раз, когда удается запустить ток, перегорает какая-нибудь консоль или сеть терминалов. А защитная нейроматрица ни черта не понимает: она не фиксирует в подконтрольной ей локальной сети никакого постороннего присутствия…

Я навострил уши: история становилась интересной. Юрий это заметил.

— В то утро маленькая Дакота нашла своих родителей на кухне. В помещении было сумрачно. Сотрудники станции работали при свете кобальтовых батарей и переносных биофлюоресцентных ламп. Это был первый день, когда люди по-настоящему, всерьез забеспокоились, потому что уже более семидесяти двух часов воздух на станции не циркулировал, и вставал вопрос об открытии резервных запасов кислорода…

— Понятно, Юрий: было темно и душно.

— Так вот, маленькая Дакота села за стол и поинтересовалась у родителей, как обстоят дела. В ответ родители сделали кислую мину. Тогда она как бы невзначай спросила, не хотят ли они теперь покинуть станцию, на что отец ответил ей, что они первопроходчики, что они должны остаться и во всем разобраться, что именно за это им платят… Тогда девочка снова спросила: что случится, если у них не получится отремонтировать систему? Отец ответил, что такого не может произойти, что все можно починить. Дакота улыбнулась и повторила: что произойдет, если не удастся восстановить электроснабжение, ИИ-сети и все прочее, просто потому, что нечто более мощное, чем защитная нейроматрица, не позволит этого сделать? Отец ответил, что они не внутри научно-фантастического фильма. Однако мать была заинтригована; она попросила девочку уточнить ее мысль. Дакота спросила ее, правда ли, что если температура продолжит опускаться (она уже достигла нуля в жилых модулях и минус двадцати градусов в некоторых отсеках станции), то все люди умрут, и мать ответила, что да…

— Юрий, — раздраженно прервал его я, — ты, похоже, замахнул историю на три тома…

— Погоди, сейчас поймешь. Час спустя вдруг неожиданно заработала вспомогательная электросеть, отвечающая за обогрев, и температура поднялась на несколько градусов. Дакота снова пришла к матери (отец уже отбыл к ремонтникам) и спросила, как теперь обстоят дела. Мать ответила, что все потихоньку налаживается, говорят, техники смогли худо-бедно запустить отопление, но, тем не менее, придется все же воспользоваться резервами кислорода. Тогда Дакота подошла к ней и сказала, что она просто хочет убраться со станции, и что она больше не будет им докучать, как только они вернутся на «Луноход». Мать заверила ее, что они скоро вернутся туда, и что она, Дакота, никогда им не докучала. Но девочка продолжала настаивать. Она без обиняков заявила, что запустит работу систем, если мать торжественно пообещает ей вернуться на Луну… Мать ошеломленно спросила ее, как она собирается это сделать, и Дакота призналась, что это она устроила поломку, и что она может восстановить, частично или полностью, фунционал станции, за исключением косвенных повреждений от холода или коротких замыканий. И тут же, подтверждая ее слова, в их жилом модуле и в паре соседних заработало электричество… Она даже не нажала ни одной кнопки!

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить информацию.

Юрий умолк, уверенный, что эффект, произведенный его рассказом, не заставит себя ждать.

Я оторопело посмотрел на него, не в силах вымолвить ни слова.

Мы выпили еще пива.

— Как она это сделала? — спросил я спустя какое-то время.

— Не знаю, — ответил Юрий. — Но я думаю, что она большая шутница, да еще с характером, раз Грюнц не выдержал… Я связался с ним по сети вчера утром. Она сказал, что она устроила ему конец света в отдельно взятой квартире, и что его собственные дети просили спровадить ее. Он отослал ее ко мне, как будто речь шла о настоящей бактериологической бомбе.

Я расхохотался.

— Уверен, она и в самом деле бомба.

— Да, — согласился Юрий, — бомба как есть.

— А интересно, — я никак не мог подавить ухмылку, — они все такие? Я имею в виду: Первое Космическое Поколение?

Юрий взглянул на меня и странно улыбнулся. В его глазах по-прежнему ярко горел огонь.

— Никто толком не знает. Не хватает достоверной статистики. Все из-за того, что орбитальный город-кольцо развивался слишком беспорядочно… Но она говорит, что нет. Что все другие дети космоса хоть и обладают этими способностями, но на бессознательном уровне. А так — они такие же обычные люди, как и мы, обреченные использовать лишь низшие уровни разума…