Глава 6.

И снова мистер Кавендиш оказался прав - служить его нянькой, или надзирателем, как называл меня он, было тяжелее, чем приручить дьявола! На мои плечи легло все, чем до этого занималось несколько человек: я следила за питанием и личными звонками хозяину вместо миссис Ортис, я договаривалась о встречах с издателем и с агентами вместо секретаря, я выслушивала истерики и гневные речи вместо матери и сопровождала его на ежедневных долгих прогулках по саду как друг или нянька. С мистером Кавендишем было сложно и интересно в одночасье, я еще не встречала такого переменчивого характера: в одну секунду его взгляд мечет молнии, готовый уничтожить и раздавить всех, но в следующую секунду он уже светится добротой и улыбкой, милее пушистого щенка. Я разработала отличное расписание, которое хозяин утвердил с первого раза и по которому мы стали жить:

4:30 - подъем

4:50 - зарядка

5:40 - душ

6:00 - завтрак

6:30 - 12:00 - работа над новеллой

12:00-13:00 - обед

13:00- 15:00 - прогулка в саду и посещение оранжереи

15:00 - 18:00 - встречи с издателями, агентами, чтение сообщений и написание ответов

17:00 - 17:30 - чай

18:30-19:30 - наброски работы на следующий день, проверка сделанного за день

Будучи по натуре своей склонной к худобе, я не присоединялась к мистеру Кавендишу во время занятий зарядкой, потому что она запрещал. Но, живя через три комнаты от его спальни, я слышала, как звенит железо в переоборудованном спортзале - гантели, штанги, свистела скакалка.

Пребывая в хорошем настроении, он называл меня светлым эльфом, волшебным созданием, духом леса - таким же призрачным и невесомым, тогда я действительно порхала по дому словно бабочка. Когда же настроение у мистера Кавендиша было плохим, он угрожал, что посадит меня на калорийную диету и заставит миссис Ортис пришить по кирпичу к каждому моему карману, чтобы меня не унесло ветром.

Многие девушки, которых я знала, завидовали моей тонкой талии и худым ногам, но для меня они всегда были настоящим испытанием! Разве объяснишь не понимающему человеку как трудно бывает подобрать себе одежду, чтобы не болталась на талии или не жала в плечах, как невозможно иногда бывает заставить себя надеть платье с вырезом - когда твои ключицы торчат словно у скелета? Понимают ли люди, что ты стесняешься своего худого тела так же, как некоторые стесняются своей полноты? Всю жизнь я терпела эти грубые замечания: тебя ветром еще не уносит? ты вообще ешь что-нибудь? тебя к земле только обувь притягивает? Глупые и жестокие слова, хотя, другим они кажутся комплиментами. Но благодаря местному свежему воздуху и практически полному отсутствию стрессов (не считая редких ночных кошмаров), мой аппетит стал немного лучше и пища наконец-то начала идти на пользу. Я бы сама ничего не заметила, но однажды мистер Кавендиш, окинув меня быстрым оценивающим взглядом с ног до головы, изрек:

- У вас появилась грудь, мисс Ионеску! Та до безобразия худая девчонка, которая тарахтела костями при ходьбе, наконец-то исчезла! У вас заметно улучшился цвет лица, исчезли ужасные круги под глазами и, о чудо, вы теперь можете носить часы на запястье и в ремешке не нужно будет проделывать десять дополнительных дырочек! Боже мой, Анна, неужели вы счастливы здесь?

- Да, мистер Кавендиш… - поморщилась я, словно выпила клюквенного сока, - Вы умеете поднять девушке самооценку.

- Вам не нравятся все мои комплименты?

- Спасибо уж. - Я немного сгорбилась, чтобы спрятать грудь под платьем.

- Так вы действительно здесь счастливы, Анна?..

Пока я помогала миссис Ортис готовить завтрак, мистер Кавендиш успевал закончить занятия спортом, принять душ и спуститься вниз повеселевшим и свежим - его волнистые волосы красиво обрамляли высокий лоб, рубашка с закатанными до локтя рукавами открывала взгляду мускулистые руки с проступавшими крупными венами. После завтрака мы обычно удалялись в его кабинет, где он занимал свое место за столом у печатной машинки, задумчиво рассматривая дверь, погруженный в обдумывание своей новеллы, или лихорадочно стуча по кнопкам, записывая свои мысли. А я поначалу не знала, чем заняться, слоняясь у книжной полки, шурша страницами и выглядывая в окно.

- Анна, вы маячите перед глазами отсчитывая минуты? - раздраженно спросил он, глядя на меня горящими глазами из-под нависших бровей.

- Нет, сэр, простите. - Ответила я и остановилась как вкопанная у дверей на веранду. Когда у хозяина было плохое настроение, нужно быть тише воды и ниже травы.

- Вам скучно?

- Да, сэр.

- Найдите себе дело, только не забывайте обо мне.

- Какое дело, сэр?

Он задумался.

- Вы рисуете?

- Нет.

- Отлично! Вот вам бумага, краски и карандаши, - он быстро выложил все это на стол, подвигая ко мне, - Мольберт вон там, у книжной полки. Рисуйте.

- Что рисовать, сэр? - меня разбирал смех и немного дрожали руки.

- Рисуйте меня, мисс Ионеску. Только меня! Теперь я - ваша муза! Или муз… Я буду проверять ваши умения и чем больше страниц будет написано у меня, тем более похожим и профессиональным должен становиться мой портрет у вас! Не жалейте бумаги, Анна! Вперед!

Кажется, он не шутил. Под пристальным испытывающим взглядом я прошла мимо стола в другой конец комнаты, взяла мольберт и поставила его у окна.

- Не здесь, мисс Ионеску.

- Кто бы сомневался, сэр! - ответила я. - Где?

- У дверей на веранду. С этой стороны освещение лучше и мой профиль не выглядит таким бесформенным и мягким!

- Ваш профиль, сэр, ни с какой стороны не выглядит мягким.

- О, мисс Ионеску! - он засмеялся, вмиг изменившись в лице, откинувшись на спинку кресла и закинув руки за голову, - Вы свою колючую натуру укутываете в вуаль сарказма! Но дай вам волю, вы переломили бы этот мольберт пополам о мою спину, так ведь?

- Иногда, сэр. - с улыбкой ответила я, распаковывая новую папку с листами и раскладывая краски и карандаши.

Иногда, в обдумывании какой-нибудь сцены мистер Кавендиш принимался ходить по кабинету и, конечно же, подходил оценить мою работу, бесцеремонно выхватывая у меня из рук карандаши, ломая их и отодвигая меня от мольберта.

- Боже мой, Анна, и таким вы меня видите? - он уставился на мой первый портрет. - Что это за нос? Откуда взялся этот чудовищный горб? Разве у меня такой нос?

- Нет, сэр!

- А уши! У слона уши поменьше, чем вот эти, которые вы пририсовали мне! До этой минуты я так гордился своими ушами! Лучше бы я оставил вас в оранжерее!

Постояв минуту у мольберта, переломав половину карандашей, он вернулся на свое рабочее место.

- Мне прекратить рисовать, сэр? - спросила я.

- Нет, конечно, с чего вы взяли?

- Но у меня остались одни красные карандаши, сэр.

- Рисуйте красными. Вашу картину ничего уже не испортит! Завтра утром у вас будут новые карандаши, мисс Ионеску.

Перед тем, как закончить работу и отправиться на обед, я получила еще одну книгу от мистера Кавендиша - анатомия для художников.

- Учитесь, мисс Ионеску, потому что ваша работа должна висеть у меня в кабинете. И только от вас зависит краснеть вам перед моими гостями или гордиться ею!

Отличная новость!

После чудесного сытного обеда я сопровождала мистера Кавендиша на прогулке. Первым делом он решил посетить свою оранжерею и лично проверить работу нового садовника, кузена Афии, красавца (как я уже слышала) Нгози. Следом за ним я вошла в цветочное царство и остановилась у входа, ожидая прогулки по саду.

- Нгози! - крикнул хозяин, склонившись над молодым деревцем магнолии.

- Да, сэр!