— Нет, — буркнул Альд. — Там все мелькало, в зал вернулся Кэльрэдин, удивился, о чем-то догадался по моему виду, я продолжал пялиться в зеркало… соврал, что видел дракона, превращающегося в человека. Властитель мне явно не поверил. Тогда я пошел к Эгенду и все ему рассказал. Мы вспомнили, как мама предупреждала нас: есть тайны, узнав которые, можно стать хорошим удобрением для эльфийских дубов в королевском парке. И мы сбежали. Я признаюсь: мне показалось забавным подарить комедиантам такой сюжет. Они играли эту пьесу прежде, но концовка была другой. Динора сразу загорелась и организовала репетиции.

— И все? Альд ты все еще стоишь над магическим Плетением. Лгать не стоит, — мягко заметил Сонтэн.

Лицо Альда приобрело недовольное и упрямое выражение:

— Ну хорошо. Я подумал, что если Кэльрэдин ищет эту… хуми, пусть узнает через молву. Люди станут говорить о спектакле….

— Альд!

— Ладно! Я хотел понаблюдать за ее реакцией, убедиться в том, что она та, кого ищет Длиннорукий, и отдать ему ее! В обмен на наше с братом благополучие!

Свет от костров играл на наших лицах. Сонтэн вздохнул, поднял с земли ремешок и медленно распустил единственный узелок.

— Сволочь ты, Альд, — сказала я спокойно. — И это благодарность за мое гостеприимство?

— Живу, как получается, — огрызнулся эльф. — С тобой бы ничего не случилось, Кэльрэдин тебе зла не желает, наоборот… а от нас избавился бы как от свидетелей того, что Властитель играл с черной магией.

— Интересно выходит! — возмутилась я. — Сами Длиннорукого боитесь, а меня, значит, на закланье?!

Альд только махнул рукой. Эгенд стоял, задумчиво глядя под ноги. Потом встрепенулся и озвучил вопрос, мучающий меня уже долгие месяцы:

— Как вы познакомились с Властителем?

— Сны, — сказала я. — Кэльрэдин приходил ко мне во снах. Он никогда не говорил мне ни о чем… таком. Мы просто болтали. У нас было-то пара минут перед рассветом.

— Как долго это длилось?

— Два года. Бабушка как раз умерла, и однажды… я увидела странный сон. Они начали повторяться почти каждую ночь.

— Ходят слухи, Властитель поднаторел в сонных зельях, — задумчиво проговорил Эгенд.

Я покраснела. Альд подтвердил:

— Да, она была там, в Зеркале. Кэльрэдин говорил с ней… вроде как во сне, и был очень счастлив. Я просто не узнал ее сразу, — он приложил ребро ладони к шее ниже острого уха и объяснил, — волосы были короткие. И, — он помялся, — она была золотая.

— Чего? — переспросила я подозрительно.

— В искрах, — огрызнулся эльф, — золотых. Чего вылупилась? Это Зеркало, магический артефакт. В нем все не такое, как в реальности.

— По-моему, ты просто издеваешься, — начала я, кипя от злости. — Сочиняешь какую-то ерунду прямо на ходу, а сам ничего не видел. Лишь бы заслужить милость Кэльрэдина, чтобы… чтобы не воевать…

— Что?! Ты просто обычная хуми из другого мира, убогого, как ты сама! Не зря все поверили, что ты из Нко-лына! Воспользуйся своим счастливым шансом! Отправляйся к Длиннорукому! Быть может, он немного придет в себя и прекратит бессмысленную войну. Хотя… нет! Не ходи! Он познакомится с тобой поближе и повесится с горя, а сереброволосые, которым после Медноволосых вступать на трон, передерутся!

— Это почему повесится?! — воскликнула я уязвленно.

— Потому что Властитель привык к красоте и кротости утонченных эльфиек, а ты со своим характером и странностями…

— Интересно! — возмутилась я. — Кто бы говорил! Кто влезает во все разговоры и постоянно хамит?!

— Будешь помнить свое место и тогда поймешь, что внимание эльфа моей крови и положения, даже та толика, что я уделял твоей мизерной особе, — большая честь для никчемной хуми!

Я задохнулась от возмущения, придумывая, что бы ответить зарвавшемуся остроухому. К сожалению, моего запаса культурных ругательств на атче явно не хватало, а воспользоваться несколькими ядреными словечками из словаря Диноры я не решилась из стыда перед Сонтэном.

— Брат…

Голос старшего из близнецов был ровным и уверенным. Лицо Эгенда выражало решимость. Сонтэн смотрел на него с выжидательным интересом. Словно по волшебству с лица Альда исчезла злая, язвительная гримаса, уступив место выражению надменного спокойствия и внимания. Эгенд вытянул шнурок из рукава куртки и выплел на нем хитроумный узел. (Оказалось, что пышная бахрома на куртках братьев выше локтей и на груди не просто дань моде).

— …ты и так взял на себя слишком много. Хватит бессмысленных упреков. Случайно, по своему неразумению или по воле Всепроникающего ты оказался замешан в странную историю… мы оказались… Но присутствующий здесь почтенный маг пусть станет свидетелем того, что в роду Донирээнов не принято опускаться до интриг и козней, особенно если на кону судьба дамы. Даша, — старший из близнецов развернулся ко мне, — прости нас за все… неудобства. Прими наше уважение. Оот!

— Оот, — нехотя выдавила я.

— Мы разделим с тобой путь и дальше, но не станем пытаться извлечь выгоду из твоей ситуации. Когда наши пути разойдутся, мы обещаем хранить молчание…

— Подумай, — младший из братьев покачал головой и тихо сказал, — Риона. И ты мог бы и дальше исполнять свою музыку при дворе. Получив ее, — Альд не глядя ткнул пальцем в мою сторону, — Кэльрэдин забудет о наших… противоречиях. Мы снова станем собой, брат. И тебе не нужно будет… делать то, чего ты не хочешь.

В лице Эгенда что-то дрогнуло, но он ответил:

— Это не наша с тобой игра. Наша задача — блюсти собственную честь, а не выгадывать милости сильных мира сего. Мы не можем ни к чему принудить Дашу. И, — в его голосе мелькнула злая, презрительная нотка, — мы не сводники. Пусть Кэльрэдин сам платит по долгам. Нас с тобой ждет другая жизнь. Я смирился, смирись и ты. Возьми Плетение и поклянись.

Альд приблизился к брату, протянул руку к ремешку, однако потом отступил, качая головой:

— Нет, брат, прости, я не стану упускать такой шанс. На рассвете я покину обоз и отправлюсь на юг. На первом же эльфийском посту передам послание Кэльрэдину. Я верну тебя ко двору. И Риону я тебе тоже верну.

Эгенд беспомощно наблюдал, как Альд скрывается в глубине нашей повозки.

— Я поговорю с ним, — сказал он мне. — Я постараюсь. Он просто любит меня и хочет, как лучше.

Я с сомнением хмыкнула. Сонтэн спросил:

— Гвенд… она жива?

Эгенд покачал головой:

— Не знаю, она покинула наш дворец. Больше ее никто не видел… Ему нельзя уходить, — пробормотал вдруг Эгенд, — это опасно.

Старший близнец решительно направился к телеге.

— Покажи мне кольцо, — вдруг попросил Сонтэн.

Залезая в телегу, я слышала голоса эльфов-близнецов. Эгенд торопливо бормотал — шум праздника заглушал его голос, Альд бросал в ответ короткие реплики.

— Вот, — я вложила перстень в руку мага.

Тот повертел в пальцах кольцо и поднял его на уровень глаз, рассматривая агат в лунном свете.

— Красиво.

— Да, — согласилась я. — Оно мне стало велико.

— В Туннице покажи ювелиру, пусть сожмет его немного, — сказал Сонтэн. — Я сам отведу тебя в хорошую лавку. К человеку, который не будет много болтать.

О чем болтать, я не успела спросить, отвлеклась. Из повозки выскочил Альд. Парень переоделся в черную куртку, такую же, как у брата, расшитую ремешками. Эльф бросил на нас недобрый взгляд и растворился в толпе веселящихся. В одной руке он держал челлу Эгенда.

Праздник был в самом разгаре. Зрители переместились от импровизированного театрального помоста к обозам. Люди, орки, файнодэры и эльфы танцевали в свете костра. Звучала музыка. Даже невозмутимые гномы, так и державшиеся одной кучкой, расселись по лавкам и смотрели на веселящуюся толпу. Актеры, все еще в костюмах из последней сцены, продолжали развлекать честной народ. Я заметила Динору, танцующую в платье с обнаженными плечами. Казалось, сырость и прохлада осеннего вечера ничуть не беспокоили красотку. Эгенд тоже вышел из телеги, но не последовал за братом, а подсел к гномам. Те покосились на него и закивали своими круглыми головами в смешных шапочках. В отличие от файнодэров, гномы никогда не враждовали с эльфами.

В моем мире такой праздник сопровождался бы всеобщим застольем. И здесь отдельные семьи разожгли жаровни, а дети из монастыря пекли баат в костре, но никто никого не угощал, и я ни разу не увидела и не унюхала в толпе чего-нибудь более крепкого, чем вода.