До Рождества все дни были расписаны по минутам. Вырваться хотя бы на день – Лестер готов был нанять даже частный самолет – не удавалось. Удивительное дело, но премьера фильма, где у него была главная роль, восторги зрителей и похвалы прессы почти не радовали, а воспринимались досадными помехами. Отчаянно хотелось перестать бежать по кругу, выскочить из надоевшего цикла и не ощущать себя, наконец, хомяком в колесе. Хотелось к Майку. Он бы лежал рядом и рассказывал про очередную тачку, которую Итан увел из-под носа конкурентов. Эти истории можно было слушать бесконечно. Приправленные здоровой иронией, сдобренные изрядной порцией юмора, их можно было бы записывать и издавать. Сам процесс реставрации Майк освещал скупо, понимая, что «Джерри» будет сложно понять. Лестер был благодарен за такую чуткость и понимание. Услышав как-то раз их с Итаном обсуждение ремонта, он проникся уважением к обоим. Майк был высококвалифицированным инженером-механиком и знал о своих тачках, наверное, все. Начиная от истории создания и биографии конструктора. Восстановленные машины, от которых порой невозможно было оторвать взгляд, слету находили новых владельцев среди коллекционеров и просто очень богатых людей. Лестер иногда задумывался: не приобрести ли одну из них? И с сожалением понимал, что такие игрушки не для него. Отдать сто-сто пятьдесят тысяч за редкое авто и затем поставить его в гараж, чтобы любоваться, изредка выезжая? Лучше просто любоваться. И наблюдать, как из груды ржавого железа рождается чудо.

К концу декабря разговоров с Майком стало катастрофически не хватать. Да, они болтали каждый вечер и иногда даже больше чем по часу. Да, они почти в совершенстве освоили виртуальный секс, но на одном суррогате продержаться три месяца ой как сложно. Как ни представляй, что это чужая рука скользит по телу, но тактильные-то ощущения никто не отменял. До одури хотелось живых прикосновений.

Он заранее поговорил с мамой, предупредил, чтобы на это Рождество его не ждали. Сказал, что купил подарки всем и передаст при первой возможности, имея в виду в общем-то почтовую доставку. Не верил, что сможет доехать сам – в отсутствие времени он бы все равно выбрал Майка. Мама поняла все правильно.

– Сынок, – сказал она, – я рада за тебя. Наконец, у тебя появился кто-то, с кем ты можешь проводить праздники. Признаться, меня уже начало беспокоить твое одиночество. Кто она? Вы бы могли приехать вместе, пусть не на само Рождество, чуть позже… Как раз у отца день рождения.

– Мама, – Лестер прижал трубку к уху. Ладонь взмокла, и он боялся, что телефон просто выскользнет из нее, – мама…

– Милый?

– Не она, – Лестер все-таки решился, – он.

– Да? Тогда приезжай с ним. Надеюсь, он достойный человек, раз делает счастливым моего сына. Отцу я сама скажу. Не переживай.

– Спасибо.

Радость от разговора с мамой была так велика, что Лестер едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть на месте или выскочить из дома и пробежать пару раз вокруг. Энергия била ключом и требовала выхода. Он взглянул на часы – звонить Майку было еще рано, не стоило пока его отвлекать. Иногда возня с железками требовала предельной сосредоточенности, и потому Лестер пошел в душ. Там можно было всласть помечать о скорой встрече, расслабиться под теплыми струями и представить, что это руки Майка путешествуют по намыленному телу.

Он уже вытирался, спешно промакивая воду полотенцем и торопясь поскорее спуститься вниз – миссис Донован обычно косо смотрела на опоздания к обеду, – когда вдруг нащупал под мышкой, ближе к спине, небольшое уплотнение. Оно ощущалось под кожей небольшим шариком и не было ни болезненным, ни хоть как-то заметным другим способом. Хотя в зеркале – Лестер повернулся спиной и обнял себя руками, чтобы было лучше видно – уже была заметна выпуклость. Для человека, у которого оба деда умерли от рака, это было почти приговором. Он непослушными пальцами повернул дверную ручку и вышел. Несмотря на теплый махровый халат, Лестеру все равно было холодно. Он невидяще посмотрел на миссис Донован, сообщил ей, что обедать не будет, и поднялся в кабинет. Нужно было позвонить врачу и договориться насчет обследования.

 Клиники и больницы всегда навевали на Лестера меланхолию и желание бежать оттуда как можно дальше. Он не выносил докторов с их дежурным вниманием и профессиональными улыбками. Молодой врач пытался его утешить, уверить, что пугаться, в общем, пока нечего. Назначил кучу анализов, которые Лестер безропотно сдал, и пригласил на прием через две недели:

– К сожалению, результаты раньше готовы не будут. Но я почти уверен, что никакого криминала у вас нет.

Это «почти» никоим образом не могло успокоить. Шишка, про которую Лестер помнил все время и чувствовал ее присутствие даже во сне, противно поднывала. Он ощупывал ее по нескольку раз в день, убеждался, что ничего не изменилось, и пытался чем-то отвлечься.

Из рук все валилось. Сосредоточиться на работе тоже не получалось. Лестер хотел позвонить маме, но было бы жестоко испортить настроение перед праздником. Да и неясно пока ничего. Обсудить проблему с Майком? Тут было сразу несколько весомых «но»: от нежелания грузить его своими проблемами до сомнений в том, что он адекватно воспримет такое откровение. Рождество опять же… И были планы. Провести праздники, запершись в спальне, или валяясь в гостиной на диване – перспектива не из лучших. Миссис Донован он отпустил, так что ко всему прочему прибавятся обычные бытовые проблемы. Лестер, конечно, мог приготовить себе немудреный обед, но подозревал, что ему будет просто не до этого, а легкая степень меланхолии разовьется в какую-нибудь ужасную паранойю. Поэтому он принял единственно верное решение – не менять планов и отправиться в Энтаун. Тем более не придется объяснять Майку, почему вдруг не приехал. Он был уверен в себе как в актере – сыграть обычного, довольного всем Джерри не проблема. А потом будет видно. Загадывать на будущее он не хотел. Пусть это Рождество, как и планировалось, останется в памяти одним из самых приятных.

Майк, казалось, что-то почувствовал. После радостной встречи, после обжиманий в прихожей, он как-то очень серьезно посмотрел в лицо Лестеру и спросил:

– У тебя все хорошо?

– Все отлично, что у меня может быть плохого? Я соскучился! – Лестер потянулся губами к губам Майка. Нужно было отвлечь слишком внимательного любовника, переключить внимание на что-то еще. Уж во время секса-то он точно будет не в состоянии думать и анализировать, а потом сам Лестер приложит все усилия, чтобы казаться счастливым и довольным жизнью.

Он так старался выглядеть как обычно, что не сразу заметил слишком серьезный вид самого Майка. Тот охотно отвечал на ласки, но инициативы не проявлял, что было совсем не похоже на него. Да и потом Майк был необычно тих и покладист. Лестер бы насторожился, но, занятый своими мыслями, обратил внимание на необычное поведение не сразу, а когда сообразил, что что-то не так, Майк уже поставил на стол бутылку виски и стаканы.

– Предлагаю выпить, – сказал он, – полагаю, нам обоим это нужно.

Лестер решил, что это неплохой шанс узнать про проблемы самого Майка, и сделал первый глоток. Он совершенно забыл, что не ел слишком давно: на нервной почве чувство голода притупилось, и даже мысли о еде вызывали отвращение. Наверное, прошло немногим больше получаса, а Лестер был уже пьян в хлам. Обнимал сидящего слишком прямо Майка и заливал слезами его майку.

– Я знаю, – шмыгнул носом Лестер и попытался отодвинуться, продолжая тем не менее держаться за тонкий трикотаж, – тебе теперь противно… Я понимаю… Но я не заразный. Это просто опухоль. Маленькая такая, но зловредная. У меня дед умер от такой, и второй тоже. А врач говорит всякую ерунду, а я знаю… И не хочу! Знаешь как не хочу? Вот… А ты… Но я понимаю. И завтра уеду. Нет, даже сегодня! Не буду навязываться!

Он попытался встать, но сделать это было тяжело, не выпуская из рук многострадальной майки.