Звонкий смех избранной внизу. Шёпот: «Чудо!» Кого-то уже избавили от Бездны… Лицо Лиры исказилось от боли. Первый вампир поглядел с состраданием:

- Что с вами, леди? Вы ранены? – его ноздри затрепетали, он учуял кровь - заживающий порез Селесты на боку.

- Это пустяк!

- Моё бедное, невинное дитя, - он приблизился, коснулся её щеки. – Я знаю, как ты можешь избыть боль. Иди к ним.

- Нет!

- Вы почти разделены с Бездной. Это больно, это как рана, невидимая. Её можно исцелить, вернувшись в жизнь смертных или уничтожив источник боли – избранную.

Разделена с Бездной?! – это неприятно поразило Лиру. Она… предала Госпожу? Нет, нет! Госпожа простит её, когда она убьёт избранную... Простит и вновь примет к себе! –

Она не замечала, что говорит это вслух. А Первый вампир обнял её и гладил по голове. Потом он сел, усадил её к себе на колени и покачивал - так успокаивают перепуганного, рыдающего ребёнка.

«Не плачь. Делай свой выбор, пока можешь. Пока у тебя есть свобода делать его. Я дал вам свободу, я дал вам выбор, я – Макта Вастус! Вы – дети мои, а не рабы, не марионетки… Иди. Исцелись. Убей или живи. Голос мой, несчастный глашатай мой, опять явившийся в мир не вовремя!»

- Я не знаю, что мне делать, - созналась Лира, и ей стало легко. – Я сделаю, как вы прикажете, господин всех вампиров. Вы один знаете волю Бездны, я – скверный глашатай…

«Нет! Решить ты должна сама, моё свободное дитя. Послушай, я открою тебе тайну – одной тебе, больше никому. Вот она: ты принадлежала Бездне с рождения. Все люди принадлежат Ей с рождения. Служение Ей заложено в вас, как в неповоротливую гусеницу – мечта о прекрасных крыльях бабочки. Поэтому и став снова смертной, ты не уйдёшь от Неё далеко. Ты не бросишь Госпожу, вернувшись в жизнь, ты продолжишь служение Ей, если захочешь…»

«Я ничего не получу, вернувшись в жизнь! Разве я жила? Я только играла, наблюдала. Меня нет. Меня и не было никогда. «Кто я?», «Когда я была?», «Зачем я была?» - Никто. Никогда. Ни за чем. Я – пустой сосуд. Я обретаю полноценность, лишь пуская в себя Бездну. Без Неё, без Её воли, Её власти, Её приказов я ничто. Это так! Но он… Ульрик… Он волнует меня, смущает меня… пугает меня! Почему я ненавижу его осуждающий взгляд?!»

- Моё бедное дитя, - Макта поцеловал её в лоб – прикосновение ледышки. Лира очнулась.

Они стояли в коридоре и их разделяла первоначальная дистанция – два шага. Белые глаза Макты глядели холодно и равнодушно.

- Охотники... они... не подпустят меня к избранной с оружием, - запинаясь, пробормотала Лира. Макта взмахнул, и ее правую ладонь заполнила холодная тяжесть, будто в руку лег невидимый клинок. Лира сжла ладонь в кулак. Да, длинный кинжал, как для ритуала. Очертания его лезвия блеснули в свете электрических свечей и пропали.

- Что это?

- Одно из множества проявлений силы Бездны. Ты можешь сделать Ее мечом, щитом, лекарством, ядом - чем пожелает твое сердце. Чего оно желает сейчас?

- Б-благодарю, господин, - быстро сказала Лира и бросилась вниз.

Она по-прежнему не знала, что собирается делать. Не знала точно также, как о судьбе избранного в Призрачном парке - просто согласилась об этом не думать. Только рукоять невидимого кинжала удобно лежала в похолодевшей, окаменевшей, ставшей частью ее оружия ладони. Она сама была сейчас оружием - ножом, что Макта метнул в сердце солнца.

Тихо, неслышно она возникла на пороге комнаты, где охотники прятали своё сокровище. Ульрик преградил ей путь.

В зале зазвенели первые аккорды вступления к Хрустальному вальсу. Две девушки пробежали коридором, смеясь… Обычный бал. Обычный дом. Обычные гости. А двое не совсем равнодушных друг к другу просто стоят в дверях, беседуют. Ничего сверхъестественного…

- Вы не понимаете, что вы делаете, - спокойно, даже сонно сказала Лира. Она не знала, что сделает в следующий момент, но помнила одно: «Ей нужно увидеть избранную». Что будет дальше, она не знала... просто не хотела знать!

- И что мы делаем, по твоему мнению? – с горячностью спросил Ульрик.

Лира решила не отвечать, и ему было довольно её молчания. Юноша помимо воли любовался ей. И, заметив его восхищённый взгляд, Лира улыбнулась совсем так, как в начале бала, когда они танцевали свой первый танец: милая робкая улыбка, очаровательные ямочки на щеках…

«Мне всё равно, всё равно, лишь бы они дали мне время выполнить, что задумано…»

- Я хочу поговорить с тобой, - выдержав долгую паузу, намеренно неуверенно призналась она, длинные ресницы тенью легли на щеки: крохотный и точнейший расчет. - Мне нужно сказать… -

Лира не знала, что хочет сказать. Наверное, это было просто желание отвлечь его.

- Я знаю, вы уже исцелили кого-то. И я тоже больше не хочу быть carere morte. Я прошу об исцелении. -

Ульрик будто смутился и глядел уже не так напряженно:

- Ты... ты говорила, что хочешь уничтожить дар, что это долг охотников...

- Тогда я не видела чистый дар, не знала, каков он в зените силы. Теперь вижу, что он действительно способен исцелять и хочу исцелиться. Я пришла одна, без оружия... видишь? -

Лира разжала кулаки, ладонями к охотнику, показывая, что они пусты. Подсознательно она ждала, что невидимый кинжал со вполне слышным звяканием упадет на пол, но необычное оужие просто... растворилось.

- Хорошо, иди, - буркнул охотник, отступая.

Сердце бешено стучало. Лире казалось, оно заполняет собой весь мир. Весь мир пульсировал, как одно огромное сердце… И избранная, конечно, уже видела, кто идет к ней.

- Иди же сюда... Это моя сестра, не останавливайте её! – велела она охотникам.

Лира, улыбаясь, прошла к ней через всю комнату, сопровождаемая настороженными взглядами охотников. Мира недоумённо хмурила брови, точно силилась разгадать сложную загадку. Ульрик шаг в шаг следовал за ней, готовый предупредить, отклонить, отразить любое её движение. Лира видела, как он волнуется, и усмехалась: «Я не обману твоих ожиданий!''

...При этом она по-прежнему отказывалась думать о том, что собирается делать дальше. Может, исцелившись, она упадет в объятия Литы и разрыдается?

Ясный взгляд, тихий голос избранной были обращены к ней:

- Ты хочешь, чтобы я тебя исцелила? Ты carere morte, но я уважаю твою волю. Ответь мне. Я сделаю так, как ты хочешь.

Лира криво усмехнулась: тяжело всё время поддерживать на лице спокойную маску, особенно если каждое слово избранной ударяет, как острым кинжалом! Она сложила руки на груди, оглядела охотников. Всем своим существом она ощущала их тревожные взгляды.

- Стойте! – крикнула Мира Вако. - Вы хотите исцелить её?! Она же... Нет, только не ее!

- Она этого хочет, - заметила избранная, и Вако сникла, замолчала, словно устыдилась своих слов, Она отвернулась, уставилась в зеркало на стене. Треснувшее зеркало: кто-то из гостей Бала уже успел полюбоваться своим отражением в нём...

- Что ж, если так, я... понимаю ее, - глухо сказала она.

- Она этого хочет! И может, давно может, - прошептала Лита. - Как жаль, что вы не видите! В вас, во всех вас сила такая же... нет! Сила большая, чем во мне! Иди за мной, и я выведу, - последнее она договорила уже одной Лире и протянула ладонь. Тело налилось силой, как натянутая пружина. Оно выдавало ее все еще не проговоренное задуманное. И, торопясь, пока это не прочитали охотники, Лира сделала последний шаг к избранной.

- Исцеляю, - радостно сказала Лита и коснулась её костюма на груди. Лучи дара теплом свечи коснулись сердца Лиры, и улыбка застыла маской, глаза остекленели. Больно, как больно! Она отступила назад, и Ульрик робко коснулся её плеч, желая удержать… или обнять? Все звуки стихли, все огни погасли. Осталось биение проснувшегося сердца, дрожание возрождённой жизни, похожее на огонёк свечи – на кончике тонкой золотой нити.

«Исцелена! Ещё одно чудо!» - Мира загадочно улыбалась своему отражению в зеркале. Солен и Селеста опустили кинжалы, улыбаясь, как улыбаются, видя младенца...