- Низшая вампирша - ее подруга, Лира Диос. А Лита - избранная. Едва я понял это, вызвал тебя сюда, – Карл вновь глянул на часы и теперь помрачнел. – Пора одеваться, мышка.
В душе ругая себя, Мира отодвинулась. Это оказалось неожиданно больно - переместиться из тепла в холод. Она обняла себя за плечи, чтобы хоть как-то сохранить кусочек прежнего жара. Карл поднялся первым, но почему-то медлил.
- Ты не отвернёшься? – наконец спросил он, и Мира расхохоталась, обрадованная его смешной теперь стыдливостью: эта фраза восстановила разорвавшуюся нить:
- Ни за что!
- Дикарка, - проворчал Карл и всё-таки начал одеваться.
- Кардинских охотников возьми себе в помощь. Бал очень удачно проходит в поместье Реддо. Солен Реддо, молодая хозяйка Бала - охотница. Должна быть еще Селеста Ларгус - они обе отлично показали себя в охоте на Либитину. Возможно, будет еще кто-то из молодежи... – быстро заговорил он. – У меня было время сообщить им о наших планах насчет избранной, но я не стал. Пусть у них не будет времени на сомнения после твоего сообщения. Не ждите ни часу, посвятите избранную в охотники в церкви Микаэля и... - он вдруг замолчал, и это молчание, как и его резко ставший деловым тон, напугали Миру. Она поняла: за ними охотник скрывает тревогу. Она поднялась, подошла к нему со спины, прижалась, обняв за плечи.
- Знаешь, на самом деле мне сейчас плевать на задание и на избранную, - очень тихо призналась она. - Прости, что сама напомнила. Ты говорил об исцелении, а я пока боюсь... не хочу о нем думать.
Его тело расслабилось от ее прикосновений и вдохновленная Мира продолжала легкие ласки. Очертила пальчиками линию его плеч, потом провела ладонями по его животу... и еще чуть ниже... Их общее тепло востановилось, и оно, и слабое мерцание углей в камине, и царственная тишина звездной зимней ночи за окном большого кабинета - все было нити, связывающие двоих, скрепляющие их союз. Эти нити тоже приходят из вечности... но другой - вечности живых, а не лишенных смерти, - подумала Мира.
- Нет, мышка, сейчас все же придется поговорить о задании, - тихо сказал Карл. Хоть его тон и потепел, он был все также упрям и даже суров. - После посвящения избранной немедленно возвращайтесь в столицу всей группой, - он тяжело вздохнул. - Здесь скоро начнётся война. Может быть, она начнется уже в ночь бала...
- Хм…
- Мы сейчас балансируем на грани, Мира. Всё может рухнуть в любой миг. Конечно, хочется надеяться, что Дэви не сделает свой ход, пока ты не вернёшься из Карды с избранной. Но что-то подсказывает мне, что он выступит раньше. Вряд ли сегодня: до рассвета осталось недолго, но завтра…
- Он придёт сюда? – дрогнувшим голосом сказала Мира. – Ты же говорил: защита стен!
- Это было так давно! Но, знаешь, если даже он придёт сюда, его здесь хорошо встретят. Я ведь сам позвал Дэви в столицу, объявив об одном ритуале с участием Арденсов. Зато Карда теперь чиста. Никто не помешает вам посвятить избранную.
Миру напугал его чёткий профиль, серьёзно сжатые губы. Она молчала, не зная, что сказать, машинально еще гладя его грудь, но уже не чувствуя этих прикосновений.
- ...Прости меня, мышка. Мы с тобой непростительно легкомысленно забыли о войне.
- Извечной войне! – почти беззвучно прошептала она.
Карл обернулся к ней.
- Всё будет хорошо, - попробовал успокоить он. – Мы готовы к битвам. Главное - получить дар, и в том, что тебе это удастся, я ни секунды не сомневаюсь.
- …Но и Дэви готов! - вырвалось у Миры. Карл поморщился, словно от боли.
- Мира, подумай все-таки о своём задании! – шутливо заметил он, но выражение его лица было далеко не весёлым. Он отпустил её, оставив дрожать от другого холода – предчувствия беды. На ходу надевая сюртук, охотник вышел в кабинет главы и скоро вернулся.
- Вот, возьми брошь. Она пригодится тебе на балу больше, чем мне здесь.
Мира приняла вещицу: круглая, не больше крупной монеты. На эмалевой поверхности был изображён герб ордена: кинжал и солнце.
- Охотники обязаны подчиняться владельцу броши, как главе ордена, – она натянуто улыбнулась. – Не боишься наделить меня чрезвычайными полномочиями, глава?
- Так гости бала лучше послушаются тебя, - серьёзно сказал он и шутливо подтолкнул к дивану. – Одевайся уже! Сейчас группа придет... и весь орден узнает, какие совещания ведет глава в этом кабинете!
Мира молчала, пока застёгивала платье. Молчание её было обречённым. Она вдруг почувствовала себя маленькой и слабой, беззащитной перед новым надвигающимся ужасом.
- Какие же мы были дураки! – прошептала она. – Дураки!
- Что ты…
- Мы с тобой. Молчать столько лет! – она снова подошла, коснулась его щеки. – Помнишь ту ночь, когда Латэ уговорил меня вступить в орден? О, лучше б мы сбежали тогда, вместо моего посвящения и треклятых бессмысленных поисков! Но пойми: я боялась…
- Ты мое искушение, - признался он и обнял ее с какой-то затаенной печалью. - Я сейчас тоже жалею о своем молчании. Пусть оно было необходимо, чтобы скрыть свои планы от Краса, но мы потеряли так много времени! И прости за эту ночь... и за иллюзорную надежду на новые, которую я сейчас вижу в твоих глазах.
Холод тревоги кольнул сердце, Мира замерла, не пуская эту боль глубоко:
- Почему иллюзорную? Будет еще много ночей... - голос дрожал: нет, она не умела сейчас ободрить его. Ведь она тоже чувствовала: эта ночь слишком тиха и слишком темна, в ней слышится дыхание огромной бури. Горячее, с одуряющим запахом крови.
Карл усмехнулся и покачал головой:
- Будет война, мышка. И сегодня мы сами себе сделали больнее. Прости. Я не должен был...
- ...Не говори так! - умоляюще крикнула она, запустила пальцы в его волосы. - Как мне убрать эту... тоску из твоей головы? Ты, всегда ободрявший меня, спасший меня от Бездны, неужели не веришь, что все будет хорошо? Ничто не помешает мне любить тебя, даже война. И пусть боль, боль это часть жизни...
- Я не верю, я знаю, мышка: все будет хорошо. Только мы с тобой останемся в том плохом, больном мире. Потому что война будет долгой, дольше, чем одна человеческая жизнь. Но я был не прав, да... - он помолчал, с нежностью перебирая пряди ее волос. - Спасибо тебе за эту ночь.
- Имей в виду, она не последняя! - неожиданно сорвалось с языка. Хлестко, зло, но, оказалось, как раз так, как нужно. Карл приободрился:
- Мой маленький боец, - тихо сказал он. - Я так люблю тебя...
Их отчаянный поцелуй прервали быстрые шаги в коридоре. Они отступили друг от друга. Оба прислушивались, гадая, кто это может быть. Мира вертела брошь в руках. Безотчётная тревога охватила её сердце. Она чувствовала, до краха хрупкого мира зимней ночи остаются считанные мгновения.
Дверь отворил незнакомый охотник. Он оторопело поклонился сначала ей, потом Карлу. Доложил:
- На Рябиновой собралась толпа. Человек пятьдесят. С факелами. Мы следили за ними с крыши. Сейчас они идут к мосту Макты. Мы боимся, не к Академии ли?!
- Пятьдесят человек! Кто их ведёт?
- Ливий видел там Крылатых…
Договаривал он уже в коридоре. Карл вышел, оставив Миру, не попрощавшись. Мгновение она стояла в кабинете, прижав пальцы к губам, потом, спохватившись, бросилась за охотниками. Она догнала Карла на лестнице в обсерваторию, тихонько вложила свою ладонь в его, и он успокаивающе пожал её пальцы. Ливий отворил дверь обсерватории и они услышали далёкий бой часов. Четыре утра.
Толпа была видна и без телескопа – Мира выглянула в щель в куполе обсерватории и сразу же увидела её: широкая чёрная лента с яркими пятнами огней. Люди шли быстро, уверенно.
- Так. А там что? - Карл смотрел в телескоп. – Что это горит… Склады?
- По местоположению похоже.
- И на мосту Макты какая-то сутолка, - глава оторвался от телескопа. – Плохо. Ливий, Мартин, готовьте колокол. Мира, пойдём на крышу.
После длинных коридоров с потолками, теряющимися в темноте, заметная из всех районов Доны башенка со шпилем показалась тесноватой и довольно низенькой – в полтора человеческих роста. Отсюда был виден весь Ориенс и почти весь Сатур – вплоть до ажурной арки Золотого моста над чернильной водой Сермы. Мира, вцепившись в ограждение, глядела туда. Ей чудилось мельтешение чёрных теней.