— А может, некриты подобны тому, что принято называть компьютерным вирусом? — в свою очередь предположил Арни. — Было же время, когда его считали самостоятельной формой жизни — небелковой, полевой. Он тоже ничем не питался, ничего не выделял. Такая форма вполне могла получать энергию из неизвестных нам источников. Не имея собственной системы обмена, такие псевдосущности использовали системы тех, в кого внедрялись, заражали и заставляли исполнять свои наказы.

При этих словах Шлейсер вздрогнул. Грудь кольнуло так, будто под сердцем открылась зарубцевавшаяся рана. В душе оттушевались блики воспоминаний, от которых если до сих пор и не удалось избавиться, то по крайней мере считалось, что все связанное с “Ясоном” раз и навсегда отправлено в глубины подсознания. И тут всплыло… Бесплотная жизнь… Меганоид… Апоплексия чувств и нервов…Снарт… Аина… Грита…

Ерунда, — отмахнулся от слов майора Тиб. — Сравнение явно неуместно. Комп-вирус, ордогенез, электронная самоорганизация на базе интегральных схем — это производное деятельности человека. Когда-нибудь с этим покончат, не сомневайся.

— Тогда объясни, только внятно, на кого и больше всего похожи некриты? — снова спросил Арни. — Конечно, кроме тех примеров, которые нам известны.

На лице биолога отразилось удивление.

— Никогда бы не подумал, что эта тема должна тебя интересовать.

— И все-таки? — продолжал любопытствовать Арни.

— Тиб почесал затылок, одним глотком опорожнил полкружки и вслед за тем принялся объяснять:

— Если у этой нежити и есть с чем-то сходство, то пожалуй лишь с земными плазмодиями, споровиками, ну и конечно же с вироидами. Но при этом у нее наблюдается полное отсутствие признаков ауры живого существа.

— Они мертвее, чем мертвец в могиле, — добавил Фил, сладко потягиваясь и зевая во весь рот.

— Тогда это просто механические системы, действующие под влиянием “s- фактора”, - выдал очередное заключение иногда проявляющий признаки глубокомыслия, но никогда не заглядывавший в компендиум Арни. — И нечему удивляться. Наш Дзетл, например, тоже неживая, но активно и даже сознательно функционирующая система. И это никого не смущает.

— Не совсем так, — подал голос флегматично наблюдающий за происходящим Рон. — В случае гибели некрита гниение биомассы сопровождается разложением органокомплексов. При этом, как и должно быть, выделяются те же летучие сероводород, аммиак и меркаптаны. Дзетл же в лучшем случае пойдет на слом или в переработку. Так что никакого сходства между исинтом и некроценозом я не вижу.

— Интересно, а бывают у этих тварей какие-нибудь патологии или уродства? — Судя по развитию разговора, тема некритов не на шутку заинтересовала Арни.

— Ты что, издеваешься? — выкатил глаза Фил. — Какие признаки уродства могут быть в облике уродов, которые уже сами по себе уродливей всего на свете? — Он брезгливо передернул плечами. — Эти мешки с протоплазмой, комки слизи, стегоцефалы и прочая нечисть если что и вызывает у меня, так это чувство глубочайшего отвращения….

Шлейсер в таких собеседованиях старался участия не принимать или ограничивался односложными репликами и замечаниями. Все эти разглагольствования горстки никаким образом не влияющих на события в масштабе космоцива отщепенцев, ему до смерти надоели. Изо дня в день. Одно и то же. Из пустого в порожнее. Знали бы они, как на самом деле выглядит и из чего состоит доподлинный створ миров!.. Но надо было жить, мыслить, сдерживать себя и поддерживать отношения, как бы они не складывались.

— Эй, генерал! — окликнул его Арни. — Чего молчишь?

— Да не генерал я, — поморщился Щлейсер. — Сколько раз говорить! Бывший кампиор, и ничего более. Даже знаков отличия нет.

— Пусть так. Не спорю. Тогда ответь: некритов пытались инфортировать в другие части космоса?

— Насколько мне известно, нет. — Шлейсер попытался вспомнить, что знал в этой области. — Физики до сих пор не понимают, что такое инфортация. А взаимодействие двух явлений неизвестной природы, как известно, может привести к непредсказуемым результатам.

— Понятно, — согласился Арни и тут же переключился на другое. — Тогда скажи, почему молчит космос?..

По мнению Шлейсера это был самый идиотский вопрос из числа тех, которые ему когда-либо задавали. Озвучить то, что он на самом деле знал… вот так взять и сформулировать сокровенное, отдать на суд этим полуоборотням — полуинтеллектуалам такое, о чем он и сам порой боялся подумать?! Нет… И еще раз нет… Он ничего не скажет. Никогда. Ни при каких условиях и обстоятельствах…

Тем временем Арни, не дождавшись ответа, плюнул в направлении виртуальной бабочки, порхающей в багряно-янтарном межлистье окна, и вслед за тем продолжил развитие неожиданно заинтересовавшей его темы:

— Уже сейчас накопленная цивом информация может быть транслирована в полосе доступных частот за несколько наносекунд. Разве не так?

— Ясное дело, — не стал возражать Фил. — Только к чему это?

— Допустим, еще какой-то цив разместил на Каскаде генератор, который куда-то передает то, что мы называем “s-фактором”.

— Так это или нет, можно узнать лишь отправив кого-то на Эстерию. В скафандре.

— Хорошая мысль, — согласился Арни. — Ты эту идею подал, ты и сходи.

— Зачем я? — ухмыльнулся Фил. — Можно стегоцефала послать.

— А как ты его засунешь в скафандр? — оскалился Тиб. — Да и скафандров у нас нет.

— То-то, и оно, — не стал спорить Арни, и вслед за тем с неудовольствием заметил: — Ладно, я дилетант в вопросах естественных наук. Но в истории с Каскаденой все сваляли дурака, начиная с Академии и кончая вашим дерьмовым Советом.

— Он не наш, — набычился Тиб, но тут же смягчился. — В одном ты несомненно прав. Эти безмозглые болваны, протирающие штаны на вылизанных льстецами академических лавках, то ли в самом деле не знают, то ли не берут в расчет очевидные вещи. Отписки. И только. То, в чем здесь мы пытаемся разобраться, действительно полно несуразностей, касающихся на мой взгляд ключевых вопросов. Оказывается, то, что я предлагаю, на их взгляд не стоит выеденного яйца. Одним словом — галиматья. Но мои мысли, как и все фундаментальное в науке, ложатся в обоснованную фактическим материалом симметричную схему.

Тиб изрядным глотком промочил горло, откашлял смешанную с каденианской пылью табачную горечь, после чего продолжил:

— Да, никто не обладает полнотой истины. Это невозможно. Но во всем следует придерживаться чувства меры, не фарисействовать и не забивать демосу мозги всякого рода благопристойностью. Вы только послушайте, что вещает в своем компендиуме этот дурында Маккрей!

Тиб, похоже по количеству выпитого, опять вошел в “тему”, и как было не раз, оседлал любимого конька.

— Цитирую по памяти, дословно. — Он взмахнул рукой. — «…Несмотря на то, что у науки обычно нет подкрепления сиюминутным успехом, нам важно знать, кто, как, о чем говорит, чьи и какие идеи нам внушает…»

— Каково?! — он ткнул кулаком в сторону Шлейсера, подразумевая в его лице так ненавистного ему оппонента. — Чувствуете хитросплетение псевдомутотении пустых словес?! Хитер, плут! Его не переспоришь! Представляете?! Нет подтверждения сиюминутным успехом?! Это значит, можно трепать языком о чем угодно, делать умное лицо, связно излагать мысли, одеваться по последней моде, лобызать задницу кому следует, а там само собой придут и слава, и успех. Появятся ученики. И привилегии достанутся. И звания не обойдут.

— Прекрасно сказано! — воскликнул Арни, после чего нагнулся к уху Шлейсера и вполголоса добавил: — Молодец, Тиб. На этой богом проклятой планете и правда очень скучно. Одно лишь радует. Сюда ссылают только особо одаренных негодяев.

Тем временем Тиб разошелся не на шутку:

— Я зачитаю вступление к своей речи, которую произнесу в день церемонии избрания меня в состав президиума Академии наук.

— Какие могут быть вопросы?! — в один голос возгласили Фил и Арни. Перспектива от души повеселиться придала обстановке особый колорит.