– Ты уверена?

Я нетерпеливо киваю, мои волосы слегка касаются щёк в процессе.

– Уверена.

– Спасибо. Когда ты сможешь уехать из кафе сегодня? Чувствую себя плохо. Постоянно вытягиваю тебя оттуда.

– Сегодня? Понедельник же. Ты не должен быть на работе?

– Нет. Всё очень медленно.

– И тут тоже.

Колокольчик на двери звенит, оповещая о новом посетителе.

– Вижу, – говорит Энди, и я слышу улыбку в его голосе.

– Да, – говорю я голосом чуть громче шепота, когда наши глаза встречаются.

Он надел эту чёртову шапку, которая делает что-то забавное со мной внутри, хлопковую рубашку и узкие чёрные джинсы. На его лице небольшая щетина, и когда он улыбается, белизна его идеально прямых зубов сияет так, что я практически падаю вперёд. Святые небеса, он великолепен.

Я медленно опускаю телефон, нажимая красную кнопку перед тем, как убрать его в задний карман.

– Хей.

– Тебе явно не терпится закончить этот шоппинг, да?

– Или, может, мне не терпелось увидеть тебя.

Миллионы бабочек трепещут в моем животе.

Я улыбаюсь, не доверяя своему голосу. У нас достаточно персонала... Несколько ребят из колледжа, которые работали у меня этим летом, приехали домой на каникулы и хотят выйти на несколько часов. И я знаю, Эмма всегда готова заняться делами в моё отсутствие. Она более чем способна на это. И сейчас, когда я увидела его, мне не хочется ждать, чтобы приступить к нашей шоппинг-экскурсии.

– Дашь мне пять минут?

– Конечно, – бормочет он.

Я наклоняюсь, беру ему кусочек тыквенного пирога, кофе на вынос и протягиваю через прилавок.

– Путь к сердцу мужчины, – подмигивает он. И целая ферма бабочек, кажется, уже взорвалась.

– Останешься здесь или пойдёшь со мной? – спрашиваю его, кивая в сторону моего офиса.

Он смотрит в его направлении, затем снова на меня. Вместо ответа он берет пирог и кофе и двигается в сторону офиса. Когда я сталкиваюсь с ним в конце прилавка, он становится очень близко и кладёт руку мне на поясницу. Я смотрю на него из-под ресниц, а он ухмыляется такой небольшой ухмылкой, которая настолько великолепная, влюбляющая и такая «Энди».

Мы двигаемся вперёд к территории, в которой никто из нас не уверен. Ну, по крайней мере, я - нет. До дрожи в коленках. Не знаю, чувствует ли он то же самое.

Но чувствовать и действовать - две абсолютно разные вещи.

Я снимаю передник, вещаю на крючок на двери и сажусь за стол, включая ноутбук. Энди садится, кусает тыквенный хлеб и мычит глубоко и хрипло, запрокинув голову.

Мои пальцы парят над клавиатурой, в то время как я сижу замерев, не в силах отвести от него взгляд.

– Боже правый, женщина…

– Понравился?

– Это моя новая любовь, – поправляет он меня.

Я краснею от его слов, мою грудь наполняют счастье и гордость. Я закусываю губу и заканчиваю то, над чем работаю, закрываю программы на компьютере перед тем, как совсем его выключить.

Я встаю и двигаюсь к двери, когда рука Энди ловит мою в движении, вызывая покалывание по всему телу, пока он гладит своим пальцем мою ладонь. Моему телу было достаточно одного прикосновения, чтобы среагировать.

– Куда ты? – его темные глаза сверлят меня.

– Надо сказать Эмме, что я ухожу, – объясняю ему.

– Поторопишься?

Я киваю, и когда он закусывает губу, дрожь пробегает по всему моему телу. Он выпускает мою руку, и я иду на кухню, где уверена, что найду её.

– Эй, подруга. Мне надо уехать.

– Я тебя прикрою.

– Ты не против?

Она понимающе улыбается.

– Я видела, кто зашёл. Все хорошо, Кристина.

– Уверена?

– Сколько я у тебя работаю?

Я поднимаю бровь.

– С открытия?

– Точно. Хочешь узнать кое-что?

– Что же?

– Я никогда не видела тебя счастливее, чем когда он входит к нам. Иди.

Я стою, немного ошарашенная несколько мгновений, затем крепко обнимаю её. Она смеётся и выпихивает меня за дверь. Я быстро оглядываю себя в зеркало туалета для персонала, где держу немного косметики в маленьком шкафчике, который сделал для меня Барретт, когда мы только открылись. Я освежилась, добавив немного румян, блеска для губ и расчесав волосы.

Затем разгладила мою зелено-синюю клетчатую рубашку, ту, что я вообще-то украла у Энди в ночь Маргаритного Безумия, когда он снял ее, испугавшись, что меня на неё вырвет. Я предложила её постирать и не вернула. Бесстыдница. Я поправила свою темно-серую кофту, также не стыдясь небольшого декольте и оценила свою задницу в джеггинсах.

Не судите меня. Все это делают. И к тому же, это Энди. Мои чувства к нему вырастают до пугающего уровня.

Удовлетворенная, я иду обратно в офис.

Энди занят телефоном, ноги сложены одна на другую, одна лодыжка лежит на колене. Его нижняя губа зажата большим и указательным пальцем руки, которая не держит телефон, коленка дёргается вверх-вниз.

Как только он слышит, что я вхожу, он поднимает взгляд, внимательно рассматривает меня с ног до головы, медленно встаёт и кладёт телефон в карман джинс.

– Как так получается, что ты всегда настолько прекрасна? – говорит он с глубоким почтением в голосе, убирая локон волос мне за ухо, и его ладонь остаётся на моей щеке.

Вдох застрял где-то в моем горле. Затем.

– Этот развод не может состояться ещё раньше, – его голос низкий, хриплый и О мой Бог, я хочу забраться на него, глубоко зарыться и никогда не выходить на воздух. Я думаю, что знаю, о чем он.

– Что?

– Ты слышала меня, – бормочет он.

Да. Но я почти хочу услышать это ещё раз.

– Взяла пальто?

Я киваю, когда его рука все ещё на моей щеке. Он улыбается.

– Значит, готова?

– О да! – отвечаю я, наклоняясь к нему.

– К шоппингу, – говорит он, а его губы на расстоянии выдоха от моих. Я чувствую запах тыквенного пирога и кофе. Вкуснятина.

– Да.

– Я думаю, мы должны убраться отсюда, пока я не сделал того, чего обещал себе не делать. Особенно, когда ты в моей рубашке.

Я киваю, хотя думаю, что сделать несколько неверных поступков не будет такой ужасной идеей.

– Хочешь её вернуть?

– Мне кажется, на тебе она смотрится намного лучше, чем когда-либо на мне.

Он однозначно не смотрел в зеркало в последнее время. Тридцать минут спустя мы паркуемся в торговом центре. Стоянка забита такими же людьми, покупающими все в последнюю минуту. Пока мы идём по парковке, наши руки касаются друг друга. Я оставила пальто в пикапе, чтобы не было жарко в магазинах, и теперь обнимаю себя, чтобы немного согреться. Энди замечает это и обнимает меня одной рукой, прижимая к себе.

– Холодно?

– Сейчас минус семь и сильный ветер.

– Я буду воспринимать это как да? – спрашивает он, улыбаясь мне.

Не знаю, как ответить. Один его взгляд согревает меня. Я закусываю губу и отворачиваюсь, концентрируясь на том, как попасть в магазин, не поскользнувшись и не упав на клочки снега.

Он гладит сильной рукой вверх и вниз по моей руке и затем прижимает меня ближе. Я обнимаю его за талию, чтобы было удобней идти, и почти хнычу, когда мы достигаем входа, понимая, что больше не будем идти и обниматься.

Весь шоппинг занимает у нас несколько часов. Когда мы раздумывали над подарком его маме, он упоминал, что она вырастила его одна. Видеть, как он выбирает ей подарок, заставило меня ещё чуть больше влюбиться в него. Он так хорошо знал, что ей нравится, хотел купить именно то, что сделает её счастливой.

Я также купила ещё несколько подарочков для Бри, чтобы положить в носок, кое-что для моих друзей и Эмме за всю дополнительную работу, которую ей приходилось делать.

Закончив покупки, мы стояли на самом верхнем этаже молла и смотрели на бедного Санту, который пытался справиться с детьми, которые не хотели сидеть у него на коленях, в то время как их родители в отчаянии пытались воодушевить их замереть спокойно для фотографии.

– Бедный болван. Интересно, сколько раз маленький мальчик или девочка описали его?

Я смеюсь.

– Вероятно больше, чем он решил бы признать. Когда Бри было три года, она твёрдо решила сесть Санте на колени. Мы ждали в очереди около часа, и когда пришла её очередь, она счастливо забралась туда. Другие дети дрались и кричали, а она была так взволнована. Она сидела на его коленях около десяти секунд перед тем, как сузила глаза, глядя на него. Ее маленькие ручки достали до бороды, и она стала тянуть ее. Борода сползла и когда она отпустила её, борода ударила бедного парня в лицо. Затем Бри указала на него и закричала: «Ты подделка!» её милым трехлетним голоском.