– Да. Я согласен с этим. Но, даже не смотря на это, Кристина, это ничего не оправдывает.

– Я знаю. Но... его нет.

Ее голос полон грусти, в глазах стоят слезы.

– Я не могу зацикливаться на этом. Последние годы нашего брака были хорошими, несмотря на то, что он был болен. Все это не заставило меня забыть то, что я увидела, но дало что-то другое, на чем я могла сфокусироваться.

«Сильная» даже близко не описывает ее. Удивительная. Невероятная. Уникальная. Как Тодд мог предать её выше моего понимания. Несмотря на все обстоятельства. Я тянусь через подушки, беру её руку своей и сжимаю.

– Мне жаль, что ты через это прошла.

Она сжала мою руку в ответ.

– Мне жаль, что ты проходишь через это сейчас.

– Спасибо.

– Хочешь совет?

– Есть больше лимонных тортов?

Она отпускает мою руку, отсаживаясь, и смеётся, а я снова удивлён тому, насколько люблю звук ее смеха.

– И это тоже. Я бы даже сказала, он полезный, потому что сделан с греческим йогуртом.

– Ты пытаешься что-то сказать? – дразню я ее.

Она улыбается. Эта улыбка - что-то среднее между грустью и смирением.

– Мой совет? Будь счастлив.

– То есть как?

– Будь счастлив! Честно. Во-первых, это будет дико выводить Хизер из себя, когда она поймёт, что ты продолжаешь спокойно жить без неё. Во-вторых, и это самая важная часть, ты будешь счастлив.

– Ты говоришь так, как будто это просто.

– У меня было много практики. Когда Тодд был уже очень болен, мы старались быть счастливыми. Счастье, потому что у нас были хорошие дни или у нас было спокойное время в семейной обстановке, когда он почти не мог вставать с кровати. Счастье - когда мы могли отмечать праздники. После его измены, мы поняли одну вещь: мы могли либо поддаться всей неприязни того, что случилось или могли жить дальше. Мы жили дальше. И ему тоже пришлось. На каждом из нас была вина. Вина за то, что мы дошли до такого. Я спрашивала, может, я не давала ему чего-то, что было ему нужно. Он отвечал, что я давала все. Не буду врать... это тяжело, и большинство дней тебе придется несладко, но ты справишься. Поверь мне. Свет всегда лучше тьмы.

Моя голова лежит на спинке дивана, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Она настолько великолепна, что почти больно смотреть. Я всегда так думал, хотя никогда не собирался что-то с этим делать. Она всегда была мамой, на которую оборачивались.

– О чем он думал? – бормочу я.

– Извини?

– Тодд. О чем он думал?

– Ты имеешь в виду…

– Когда изменил.

Она не ответила, только улыбнулась, закусив губу, и посмотрела в сторону. Ее длинные, темные, шелковистые волосы упали с плеча. Она наклонила голову и убрала локон за ухо.

– Прости, – говорю я, хотя не знаю, за что извиняюсь. За то, что почти признал, насколько она восхитительна? За измену её мужа? За его смерть? За все своё дерьмо, которое вылил ей? Вероятно, за всё вместе.

– Извини, Хизер такая стерва, – отвечает она, пожимая плечами.

Из меня вырывается смешок.

– Она точно стерва.

– Она забыла первое правило.

– Что?

– Забудь... это было в книге, которую я прочитала.

– Ааа... Хорошая книга?

– Более чем, – она дарит еле заметную улыбку и наклоняется к моей руке, сжав её слегка перед тем, как отпустить. – Так что ты будешь делать?

­­­– Честно? Без понятия. Мне нужно найти место, где я смогу пожить с мальчиками, поговорить с адвокатом... это то, в чем я точно уверен. Я не могу остаться с ней. Это действительно звучит грустно и может быть даже ужасно, но думаю, мы разлюбили друг друга давным-давно. Мы были на волоске годами. Уверен, отчасти это была моя вина, но все же…

– Это не оправдание. Ты не виноват, Энди. Это всё Хизер. Ты отличный парень. Это потеря Хизер.

– Мне приятно, что ты так говоришь.

– Это правда.

Глава 3

Кристина

Мой взгляд следует за спиной Энди, когда тот выходит из кафе в вечернюю прохладу ранней осени. Я осознаю, что всё, что держала в себе на протяжении нескольких лет, теряет свою хватку.

Не могу решить, хорошо это или плохо. Я бы никогда не хотела, чтобы измена Тодда вскрылась. Я доверяю Энди в том, что он никому не расскажет, но чувствую себя странно, понимая, что кто-то знает огромный секрет, скрываемый мной все эти годы.

Часть меня испытывает огромное облегчение, что эта ноша упала с моих плеч.

Другая часть меня в ужасе.

Когда я обнаружила мужа, сломленного как никогда прежде, с голой женщиной, оседлавшей его не менее голое тело, и, кстати, неужели я забыла упомянуть очаровательную картину, как его руки обвивали ее грудь? На диване в гостиной, в доме, в котором мы жили вместе… Мне казалось, мой мир просто рухнул.

Забавно. Когда сталкиваешься с чем-то невообразимым, видишь всё более ясно. Или, по крайней мере, в другом свете. Это было в его глазах.

Женщина знает глаза своего мужа. Знает, о чем они говорят в любой момент. Когда они в постели или спорят, когда он счастлив и шутит или расстроен, сердит.

В тот день, когда я открыла дверь, столкнулась лицом к лицу с пустотой и какой-то тьмой в его глазах, он переместил взгляд на меня, и я сразу поняла. Это заняло всего секунду. Короткая вспышка, но я знала, это нечто большее, чем то, что он спит с другой. Я поняла, что он получил результаты. И они были именно такими, как мы боялись. Он должен был дождаться, но зная Тодда, он, вероятно, не хотел, чтобы я сидела здесь и узнавала плохие новости.

– Кристина, – прохрипел он, сжимая ее бёдра и пытаясь стянуть с себя.

Она уткнулась коленями в диван по бокам от него и подняла свой жалостливый, без извинений, взгляд на меня перед тем, как снова посмотреть на Тодда.

Она провела кончиком пальца по его щеке. Он вздрогнул и дернулся от ее прикосновения.

– Тодд, малыш, что случилось?

– Слезай с меня. Сейчас же, – прорычал он, его пустой взгляд теперь заменила злость, а руки пытались снять металлические наручники с запястий.

Даже не хочу знать, что это были за приключения. Наш брак никогда не был идеальным. Такого просто не существует. Два человека? Две разные личности? Они будут спорить. Это случается и это нормально. Это делает брак таким, какой он есть. Работать над этим вместе, сражаться за свою любовь. Это кажется невозможным в большинстве дней. Видимо, сегодня именно тот день.

Но все годы, что мы провели вместе, я никогда не видела этот взгляд.

Он повернул голову, чтобы посмотреть прямо на меня, и я замерла.

Глаза, полные отчаяния.

Грусти.

И гнева.

Но я знаю своего мужа.

Это гнев?

Он направлен не на меня.

На нее.

На результаты.

На жизнь.

На рак.

Черт возьми. Рак.

– Малыш? – она говорит это так, как будто имеет право.

Она ошибается.

Он поднимает руки и тянет ее спину вбок, пытаясь заставить ее сдвинуться.

– Не называй меня малыш, – прорычал он.

– Но…

– Я тебе не малыш. Ты не моя. Не знаю, о чем я только думал…

– Я могу быть рядом с тобой.

– У тебя около трех секунд, чтобы отпустить моего мужа, пока я не схватила твою дешевую задницу и не стащила с него. И чтобы ты знала, – я указываю на телефон, снимающий ее, – есть он на этом видео или нет, я без сомнений выложу это на обозрение всему городу, чтобы все знали, какая ты чёртова изменщица. Хотя, ни у кого нет заблуждений на это счёт.

– Видишь, Кристина? Именно поэтому Тодд искал меня. Ты такая сука!

Я поднимаю брови на ее провокации. Во-первых, насчет того, что он искал ее - одного взгляда на моего мужа достаточно, чтобы понять - это она преследовала его как бессовестная шлюха, какой и была. Во-вторых, я не сука. Скорее - человек, который выше этого. Я... хорошая. Смешок вырывается из меня, и я усмехаюсь.

– Я сука? Забавно слышать это от тебя. Городская подстилка.

Она сужает глаза и ухмыляется, а дьявольский блеск в глазах выдает её ярость. Затем она поворачивает голову и тычет грудью моему мужу в лицо, в то время как он крутится, чтобы отвернуться от неё со связанными руками и ослабевшим телом. Причину ослабевшего тела мы как раз должны были выяснить на приеме в течение часа. Очевидно, он думал по-другому.

Рак.

Когда мы были у врача, я не могла представить, что это то, с чем мы будем жить.

До определённого момента несколько месяцев назад, муж был здоров.