И как же не заглянуть в паланкин — что за важный гость пожаловал в их царство?

— Чумчук в паланкине! — крикнула самая малень­кая мастерица.

Чирка хотел было обидеться, но оказалось, что «чумчук» на их языке означает «воробей». Не обижать­ся же на самого себя!

— Поистине, сегодня день чудес! — воскликнула вторая мастерица. — То голая принцесса с корытом бе­гает, то воробья в паланкине несут!

— А воробьишка, похоже, не наш, — заметила третья, — Ишь, какой любопытный!

Серый хвост в самом деле весь извертелся — так интересно, и необычно было здесь все для него.

— Это он невесту выбирает! — засмеялись носильщики паланкина.

— Куда нам! Ему, небось, царскую дочку подавай!

— Бойчечак — драчунья! — вырвалось у Чирки.

Мастерицы так и покатились со смеху.

Но по мере приближения к царскому дворцу смех звучал все реже. Более того, Чирка заметил, что в городе начинается какая-то суматоха, чуть ли не паника. Развешенная для просушки пряжа поспешно снималась, платья, платки и сюзане заносились в коробочки.

— Что случилось? — спросил он у Петьки. — Дождь обещают?

— Не обращай внимания, — ответил тот. — Тут у них свои дела.

Они как раз поравнялись с башней-минаретом, от­куда глашатай объявлял царский указ. Но поскольку он поворачивался во все стороны, Чирка смог разоб­рать лишь отдельные слова: «Прячьте, закрывайте... Снова появилась Зу-зу...».

Кто такая Зу-зу? — спросил он.

Петька не успел ответить — перед паланкином выросли два стражника, охранявшие вход в царский дво­рец.

— Это со мной! — небрежно бросил он, но страж­ники, пропустив паланкин, схватились за сабли и още­тинили на него свои тараканьи усы:

— Опять ты! — закричал один.

— А ну, кыш отсюда, пока по шее не получил! — пригрозил другой.

— Ну-ну, не очень-то, не очень! — отскочив в сторону, прошипел Петька. — Ладно, я тебя здесь подожду! — крикнул он.

Чирка растерялся. Как же он один, без Петьки? Но тяжелые резные двери закрылись, назад пути не было.

Не сбавляя скорости, носильщики пронеслись по коридорам дворца и влетели в тронный зал. Здесь его сняли с паланкина и посадили на спинку стула, ви­дать, заранее приготовленного для него.

Несколько секунд он ничего не мог рассмотреть, ослепленный убранством зала. И прежде чем он увидел царя Навруза, он услыхал его голос:

— Добро пожаловать в наше Солнечное царство, Хлопковое государство, друг Чирка-Серый хвост! Потом он увидел его.

ГЛАВА 13

Царь Навруз

Он восседал на резном деревянном троне, и был толщины необъятной, с могучими плечами и пышными седыми усами, одетый в простую рубаху и такой же простой хлопчатобумажный халат. На голове у него вместо короны была крохотная тюбетейка, которая чудом держалась на самой макушке, а на ногах — резиновые калоши на босу ногу, что немало удивило наше­го путешественника.

Зато придворные, окружавшие трон, были разодеты в пух и прах, по самой последней моде и во все самое заграничное.

Впрочем, Серый хвост взглянул на них лишь мель­ком, потому что в следующую секунду увидал прин­цессу Бойчечак.

Там, на берегу ручья, он не успел даже как следует рассмотреть ее. Теперь же, увидав ее, сидящей вместе с Лулой и Балулой на атласных подушечках у подно­жия трона, он поразился ее оперению, то есть платью, которое было сверху донизу расшито диковинными цве­тами. Черные волосы Бойчечак были заплетены в бес­численное множество тонких, как ивовые прутики, ко­сичек, а вышитая золотом тюбетейка сияла на голове, словно маленькое солнце. Петька был прав: она была конечно же красавица, вот если бы только не слишком длинные ноги, которые она, как ни старалась, не мог­ла поджать под себя.

Бойчечак подмигнула ему, как будто они были ста­рые друзья, а когда он обиженно отвернул клюв, пока­зала ему язык.

— Узнал своих обидчиц? Ты уж прости глупых дев­чонок, — сказал царь Навруз. — Я уверен: вы еще под­ружитесь.

— Ладно, чего уж там, — отвечал Чирка, необучен­ный придворному этикету.

— Да, может, мы пошутили! — засмеялась принцес­са Бойчечак. — Какой обидчивый!

— Конечно, пошутили! — подхватили Лула и Балула. — Мы в жизни воробьев не ели!

— Ну, вот и хорошо... А теперь позволь мне представить моих сановников и министров, — продолжал царь Навруз.

Один за другим были представлены:

Министр развлечений и отдыха, качелей и карусе­лей, фонтанов и автоматов с газированной водой, вос­питанный и упитанный господин Аллавердин.

Министр иностранных дел, торговли и парфюмерии, заграничных джинсов, подтяжек и застежек, круглень­кий, благоухающий всеми духами мира, Апиль-син.

Главный дегустатор царских кушаний и напитков, варений-солений, сухофруктов, пряностей и копчено­стей, толстяк Ур-Баба.

Главный балетмейстер, хормейстер, церемониймей­стер и придворный поэт, вертлявый и дерганный, как кукла на ниточках, Шу-Туруль.

Раскрашенная, как попугайчик, неотразимая и не­умолимая, владычица сердец, колец, браслетов и туа­летов, первая красавица двора Тути.

Худая, как щепка, и желтая, как горчичник, первая сплетница, завистница и доносчица Шу-шу.

Да разве всех упомнишь.

Каждый из них, выходя из толпы и вежливо рас­кланиваясь, демонстрировал свое красноречие, пытаясь как можно тоньше уязвить неименитого гостя. Апиль-син, например, порекомендовал Чирке тройной одеко­лон, как средство отбивающее все запахи, включая за­пах коровьего навоза — «Вам ведь по роду ваших за­нятий приходится иметь с ним дело?». Шу-Туруль вы­разил надежду, что Чирка, отдохнув после своего ге­роического перелета, выступит черед ними с большим сольным концертом. Ур-Баба поинтересовался, на ка­кой посуде он привык клевать — на золотой, серебря­ной, фарфоровой или хрустальной. Шу-шу успела шеп­нуть даме слева и даме справа, что корыто, в котором он прилетел, с двойным дном, и там спрятаны фальшивые деньги.

— Умные у меня министры? — усмехнулся царь Навруз. — Ну, а теперь расскажи, как ты попал в наши края. До тебя ведь еще ни один воробей не совершал такого дальнего перелета.

— А я со скворцами, — ответил Чирка. — Они меня на буксире тащили, — добродушно добавил он.

Придворные захихикали:

— Воробей на буксире! Вот так герой, вот так исторический перелет!

— А потом ураган поднялся, нас унесло... Острый клюв меня в корыто запихнул.

— Острый клюв? Это кто? — поинтересовался царь. — Твой друг?

— И ваш тоже, — ответил Чирка. — Забыли? Вы еще в честь него пир устроили. Скворец Петька!

— Ваше величество! Это тот самый наглец, который перед обедом в окно залетел! — прорычал Ур-Баба. —И все блюда перековырял. А когда мы его выгоняли, он дебош устроил, вазу разбил.

Царь Навруз нахмурился:

— Когда птица в дом летит, это хорошая примета.

— Вот! А его не пускают! — Чирка уже немного ос­воился и решил замолвить слово за друга. — Меня пропустили, а ему говорят: Кыш отсюда, пока по шее не получил!

— Безобразие! — царь Навруз так круто повернул­ся, что трон под ним заскрипел. — Чей приказ? Кто посмел обижать бездомную птицу?

Все молчали.

— Я! — раздался вдруг спокойный и наглый голос.

Серый хвост обернулся и чуть не упал со стула — за его спиной на ковре сидел огромный черный паук.

ГЛАВА 14

Пузур-Самукан

В следующую секунду он уже стоял перед Чиркой, покачиваясь, как на рессорах, на коротких мохнатых лапах.

— Не бойся, это мой визирь, паук-тартанак Пузур-Самукан, — сказал царь Навруз.

Ну и чудовище был этот Пузур-Самукан! У него было восемь ног, четыре пары глаз, вросшая в грудь лысая голова и волосатые пальцы, унизанные перстня­ми с драгоценными камнями, в которых плескался яд. Видал Серый хвост пауков, но этот был всем паукам паук!

Он запрыгнул с ногами в гамак, висевший возле трона, и проскрежетал оттуда, как будто ножик точил о камень: