самолетов. Первыми уезжают конструкторы и технологи с чертежами и другой технической

документацией. Вместе с ними едет часть сотрудников отделов главного механика, энергетика, плановый

отдел, бухгалтерия. Все сотрудники едут со своими семьями. Следом за ними отправляются цехи

подготовки производства. Эти подразделения на новом месте должны проводить подготовку к

развертыванию основного производства.

Но эвакуация подразделений завода без остановки работы в Воронеже еще не гарантировала

бесперебойный выпуск самолетов. Цикл постройки Ил-2 достаточно велик, и если на новом месте его

выполнять с начальной стадии, то изготовленные там самолеты взлетели бы не скоро. Поэтому почти

одновременно с конструкторами и технологами в дальний путь должны были ехать ящики с деталями, узлами, агрегатами штурмовиков, изготовленными в Воронеже. Это была часть задела цехов завода, продолжавших круглосуточно выдавать продукцию.

Коллективы цехов основного производства делились на две части. Одни оставались в Воронеже и до

определенного времени продолжали выпуск самолетов. Другие уезжали на новую площадку, где им

предстояло начать освоение новой территории и налаживать выпуск самолетов сначала из воронежских

деталей и агрегатов, а затем и самостоятельно. По мере выполнения установленной программы

заготовительные и агрегатные цехи должны были сниматься с воронежской площадки и

перебазироваться на новую. Цех главной сборки и летно-испытательная станция выезжали из Воронежа

позднее всех, после выпуска последнего самолета.

Теперь, когда прошедшие десятилетия очистили описываемые события от шелухи «мелочей», план

перебазирования завода № 18 предстает во всей своей деловитости. Сейчас и сам план и его выполнение

не только вполне понятны в своей осмысленности и абсолютной необходимости, но и восхищают и

вызывают глубокое уважение. [61]

В те времена такого ощущения у многих работников завода не было. Только сейчас, через призму

времени, особенно четко видна заслуга партийной организации и руководства в том, что они не

допустили в коллективе паники, хаоса, неорганизованности.

Истина гласит, что в любом деле главное — люди. Нелегко демонтировать несметное количество станков

и машин, перевезти их на новое место и пустить в ход. Не просто без потерь и своевременно

осуществить транспортировку многих сотен тонн деталей, агрегатов, оборудования и материалов. Но

снять с обжитых, насиженных мест тысячи семей работников завода, направить их в неизвестные дали и

там расселить, устроить — дело куда более сложное.

То, что работающие на заводе должны уехать со своими цехами и отделами и по прибытии продолжать

работать, было, бесспорно, естественно и не вызывало разнотолков. Но семьи...

На заводе работало много жителей окрестных деревень, среди них значительное количество женщин. Их

отъезд с заводом в дальние края сразу стал под сомнение. Что предпринять?

Обком выдал парторгу ЦК Н. И. Мосалову официальный мандат, по которому он являлся представителем

Советской власти, имеющим право мобилизации людей на завод, как в армию. Разъезжая с этим

мандатом из деревни в деревню, парторг вручал заводским рабочим повестки об их мобилизации с

указанием дня и часа явки на завод для отправки на новое место работы. Конечно, приходилось много

разговаривать, убеждать. К тому же все это относилось только к мужчинам. А как быть с женщинами?

Они ведь не подлежат мобилизации. Здесь могли помочь только уговоры, разъяснительные беседы. Но

результаты их были весьма скромными, так как у каждой женщины, как правило, было свое хозяйство, дом, семья. Словом, пришлось много поработать с людьми.

Особенно трудно пришлось парторгу Мосалову, когда директор откомандировал Белянского и

Шашенкова на новое место, а затем и сам туда уехал. Остался Николай Иванович и за главного

администратора, и за парторга.

Заместитель директора М. П. Трегубов был до предела занят обеспечением завода транспортом. На завод

ежесуточно подавалось около сотни вагонов и железнодорожных платформ под погрузку.

Л. Н. Ефремов и Б. М. Данилов круглосуточно работали на демонтаже и погрузке оборудования.

Заводские бригады под их руководством четко загружали поданный транспорт цеховым имуществом, не

допуская простоя вагонов. Потарапливали и налеты немецких бомбардировщиков, хотя до завода им

стало добираться [62] труднее, так как усилилась противовоздушная оборона города, да и звено

дежурных «илов», поднимавшихся по тревоге, отпугивало налетчиков.

Заместители секретаря парткома Трусенко и Пестов обеспечивали эвакуацию людей. Для вывозки

работников завода и их семей на завод подавались товарные двухосные вагоны, которые здесь же, на

подъездных путях переоборудовались под теплушки. В каждом вагоне, по обе стороны от дверей, устраивались нары. Одна дверь закрывалась наглухо, и в этой зоне устанавливалась чугунная печка, труба от которой выводилась через крышу. Тут же сколачивались из досок общий стол со скамейками и

ящик для угля и дров.

Первый заводской эшелон, с которым, как уже говорилось, на новое место отправили конструкторский, технологический и другие отделы, а также часть службы подготовки производства, отошел от заводской

платформы 11 октября 1941 года.

Никто, кроме узкого круга людей, не знал, куда перебазируется завод. Одно было ясно — куда-то на

восток, может быть, в Сибирь или на Урал. Построены ли там заводские корпуса? Где будут жить люди

— ведь надвигается зима, а там она, наверное, пожестче, чем в Воронеже? Десятки подобных вопросов

оставались пока без ответа.

На заводе все делалось с таким расчетом, чтобы на новом месте в кратчайшие сроки можно было

развернуть производство. «Как бы чего не забыть», — эта мысль, пожалуй, была наиболее

распространенной в ту пору.

Эшелоны грузились круглосуточно, так же работали и люди. Работали, не считаясь со временем, со своей

специальностью, должностью. Делали то, что было необходимо.

Добрым словом надо помянуть специалистов службы главного механика и энергетика. Многие из них не

так давно любовно оснащали заводские цехи первоклассным оборудованием, а вот теперь, в тяжкий час

годины горькой, им же пришлось разорять плоды своих трудов... Хотя слово «разорять» сюда не

подходит, оно слишком грубо. Оно просто несовместимо с работой, например, бригады уникального

мастера-монтажника Андрея Ивановича Талтынова. Под его руководством люди демонтировали станки

так аккуратно, так заботливо консервировали и защищали от повреждений все уязвимые места

дорогостоящих машин, что вызывали искреннее уважение.

Так же с большой ответственностью за сохранность ценного оборудования работала на погрузке бригада

такелажников во главе с Константином Константиновичем Ломовских. Этот изумительный мастер

обладал редким талантом обращения с большими грузами. Он каким-то особым чутьем безошибочно

определял, [63] куда требуется подложить, где приподнять, как захватить тросом или канатом груз, чтобы

с минимальными усилиями, без ударов и поломок водрузить его на железнодорожную платформу или в

вагон.

И вот путь на восток. Забитые составами станции. Томительные стоянки эшелона в пути, толчея около

вагонной «буржуйки», которая должна была всех накормить. Холодные ночи и первый снег где-то под

Пензой. А над всем этим — сознание гнетущей неизвестности...

Утром 19 октября первый эшелон эвакуированного завода № 18 остановился на очередной станции или

разъезде с небольшой будочкой, заменявшей вокзал.

Недалеко от станции начиналась площадка огромного строительства, обнесенная изгородью из колючей

проволоки. Размеры строительства были столь велики, что определить его границы от эшелона было