Постучал. Новая дубовая дверь глухо и тревожно загудела. Странное дело,

Аким сейчас не испытывал того страха, который пришлось ему испытать во

дворе, перед крыльцом Наташиной хаты. Сердце его как бы окаменело.

-- Кто там? -- послышалось за дверью.

-- Полиция. Открывай!..

-- У меня жена больная тифом...

-- Открывай!..

Заскрипели крючки, звякнула щеколда. Тяжелая дверь медленно, со стоном,

открылась. Перед Акимом стоял человек с длинной бородой, в белой исподней

сорочке и подштанниках. От него веяло теплым запахом постели. Должно быть,

ему очень не хотелось вылезать из-под одеяла.

-- Веди в дом!

-- Милости просим...

"Милости просим" -- откуда у него это?" Аким первый шагнул в темную

комнату. За ним вошел Володин.

-- Что вы хотели, пан полицай?..

Николай сказал это с жалкой дрожью в голосе.

-- Зажги свет.

-- Стеша, где у нас спички?.. Стеша!..

Из-за перегородки раздался сонный голос женщины:

-- За образами, Коля, возле лампадки. "За образами... Иконы, значит,

выставил..." -- подумал Аким.

Вспыхнула спичка и, помаргивая, поплыла за перегородку. Оттуда

послышался испуганный шепот: "Кто это?.. Господи, спаси, помилуй!" Затем

появился хозяин с лампой в руках. Он осторожно поставил ее на стол и лишь

теперь решился посмотреть на вошедшего.

-- Аким? -- карие красивые глаза Николая удивленно раскрылись. И вдруг

безумная радость отразилась на его лице. Он ринулся навстречу Акиму: --

Значит, и ты того... Вот и правильно! Пусть воюют те, кому жизнь не

дорога!.. Как я рад... раздевайся... проходи сюда!.. Стеша, да это же

Аким!.. Он тоже вернулся!.. Ну, проходи же, дружище!..

Аким не шевелился.

Володин посмотрел на его лицо и опешил. Борода его затряслась. Глаза

испуганно забегали.

Однако ему не хотелось выпускать из рук слабую надежду.

-- Да проходи же, Аким!..

Аким молча подошел к столу, присел. Володин вертелся возле него. Он

приблизился к другу, хотел помочь ему раздеться. Аким холодно отстранил его

руки.

-- Так ты, Аким, какими же судьбами?..

-- Разные судьбы привели нас в родное село!

Сказав это, Аким пристально поглядел на Володина. Наступили долгие и

тягостные минуты молчания.

Аким осмотрел комнату. На столе, в овальной рамке, стоял портрет

Николая. Здоровое, улыбающееся лицо. Как не похож был на этот портрет

стоящий перед Акимом бородатый человек в подштанниках, с издерганным,

бледным, каким-то совершенно бесцветным лицом.

Взгляд Акима, холодный и тяжелый, -- куда только делась постоянная

кротость в его вечно спокойных голубых глазах, -- переходил от одного

предмета к другому.

Аким снова долго и пристально посмотрел в жалкое, болезненное лицо

Володина.

-- Почему ты... -- голос разведчика был сейчас глухой. -- Почему ты...

сбежал?..

Володин вздрогнул, долго молчал, не смея поднять глаза на Акима. Потом

он быстро, захлебываясь, трясясь всем телом, заговорил:

-- Не мог я!.. Понимаешь, не мог!.. -- он заметался по комнате...-- Ты

скажешь, трус!.. Да, трус, предатель... Все это так... Но я не мог больше ни

одного дня, ни одного часа там быть... Эти стоны, кровь... Меня рвало от

запаха человеческой крови!.. Помнишь, там, под Абганеровом, когда бомбой

разорвало на куски у нас в роте сразу пятерых. Я неделю не мог ничего взять

в рот. Я ненавижу фронт... войну... людей, которые убивают друг друга... И

я... бежал от войны...

-- И вот она вновь пришла прямо к тебе в дом, -- как-то удивительно

спокойно возразил ему Аким.

-- Убивать друг друга... -- продолжал Володин, но резкий окрик Акима

остановил его.

-- Замолчи ты... гадюка!.. Хватит!.. -- в руках разведчика блеснула

вороненая сталь пистолета.

Дикий, нечеловеческий крик раздался за перегородкой, и в комнату

метнулась растрепанная Стешка.

Аким поднял пистолет перед мертвенно-бледным, изуродованным страхом

лицом Володина и вдруг -- Аким и сам не мог бы в ту минуту объяснить, отчего

это произошло, -- опустил оружие.

Спрятал пистолет в карман, повернулся и пошел к двери.

Не сказав больше ни слова, он вышел во двор. Володин, бессмысленно

моргая глазами, тоже зашагал было к двери своими надломленными ногами, но

Стеша повисла на нем:

-- Не ходи... Коля, милый!.. Он убьет тебя!..

Аким миновал улицу и теми же огородами, по которым шел к Наташе,

направился к лесу. Ему хотелось поскорее оказаться среди товарищей, развеять

угнетенное состояние после этой встречи.

По улице, вдоль речки, промчались какие-то всадники. До Акима донеслось

звонкое цоканье конских копыт. Вскоре послышались грубая ругань, вопль

женщины. Где-то на окраине села громко и озабоченно затоковал пулемет.

Темную крышу неба лизнула красным языком ракета, выхватив на миг несколько

кирпичных труб, безмолвно и тупо смотревших вверх.

За спиной Аким услышал приближающиеся шаги. Со всего размаха упал в

грязь, вынул из кармана пистолет. Уже поднял его, чтобы выстрелить в темный

силуэт, если он будет приближаться. Но человек резко повернул вправо. Аким

облегченно вздохнул и спрятал оружие.

Не знал он, что это возвращалась в лес его Наташа.

Через два часа он уже был в доме деда Силантия.

Не отвечая на расспросы разведчиков, повалился на пол, в солому, и тут

же заснул тяжелым сном. Однако его скоро разбудили.

Разведчики собирались в обратный путь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Лейтенант Марченко вышел из блиндажа майора Васильева. Он спешил в

подразделение. Сегодня ночью с того берега должны были возвратиться

разведчики. Захватив с собой несколько солдат, Марченко отправился к Донцу

встречать группу Шахаева.

С молодых дубов, раскинувших нежно-зеленые резные листочки, лился на

землю птичий перезвон. Из глубины урочища, как из подвала, ползла вечерняя

прохлада. Марченко передернул сухими, острыми, чуть выдававшимися вперед,

как у ястреба, плечами.

По глубокой извилистой траншее лейтенант и сопровождавшие его солдаты

вышли к реке, укрылись в мокром, полуобвалившемся окопе. Немцы по

обыкновению для острастки постреливали и пускали в небо ракеты.

Около лодки, спрятанной в камышах, хлопотал низкорослый сапер. Наладил

уключины, вставил весла и бесшумно оттолкнулся от берега. Вскоре лодка

исчезла в темноте.

-- Что же такого малосильного послали? -- спросил один разведчик своего

соседа.

-- Выбрали было другого, посильнее, так вот этот парень чуть не

расплакался. Пчелинцев это. Дружка своего, Уварова, хочет встретить.

-- Может, их и в живых уже нет... -- кивнул в напряженную тишину

боец-разведчик.

Марченко сердито посмотрел на него. Боец замолчал. Разведчики ждали,

всматриваясь в темноту.

Над самым Донцом, чуть ли не касаясь глади реки, с металлическим звоном

пролетел железник.

-- Тю ты... проклятый. Не боится...

-- Закурить бы...

-- Этого еще не хватало!..

И опять тишина. Натянутая, звонкая.

Когда перевалило за полночь, на той стороне легонько всплеснула вода --

так плещется на зорьке сазан. И сразу все поняли: "Едут!" Сначала на воде

показалось темное пятно. Оно медленно приближалось. Потом вырисовалась форма

лодки, бугрились над ней фигуры разведчиков.

-- Едут, они!..

-- Тише ты!..

Лодка, прошуршав в камышах, мягко ткнулась в песчаный берег. Солдаты

вбежали в воду, подхватили разведчиков под руки, утащили в окоп. Только о