Радуга снова стояла на своем месте. Разукрашенной свадебной дугой она

изогнулась над испаряющейся землей. И снова, как час назад, Аким увидел наши

бомбардировщики. Только теперь они летели в обратном направлении,

возвращаясь на свой аэродром, и было их как будто уже меньше...

Сенька стоял непривычно задумчивый.

-- Надо сегодня же написать, -- проговорил он тихо.

-- Что написать-то? -- не понял Аким.

-- Письмо. Матери Уварова, что же еще? -- ответил сенька резко. Вопрос

Акима будто оскорбил его. -- Ведь у Якова фашисты и отца убили. Помнишь, он

рассказывал.

-- Большое горе у его матери. То верно -- письмо надо написать, та

доброе, -- сказал Пинчук, вышедший вслед за Сенькой и Акимом из блиндажа. --

Штабная бланка -- плохая утеха...

-- Сочиняй поскладнее, Аким, чтобы всем селом читали, -- советовал

Ванин другу.

Долго думали над первыми словами. Волнение, охватившее всех авторов

письма, путало мысли, не давало сосредоточиться. Наконец нашли подходящие

слова. Письмо вышло не очень складное, по по-солдатски честное и искреннее.

Что хотелось сказать, все сказали. В конце письма просили мать Уварова

считать всех их, солдат, друзей ее сына, своими сыновьями. Обещали отвоевать

у врага "святую землю, добыть победу".

Написали эти слова и долго думали, что бы еще прибавить, но Забаров

сказал:

-- Ставьте точку. Хорошо.

5

Совещание с командирами полков подходило к концу. Некоторые уже встали

было, собираясь уходить, но генерал коротким жестом остановил их.

-- Еще раз повторяю: взаимодействие с приданными подразделениями --

огромное испытание для вас. Готовьтесь к этому, не жалея сил. И еще хочу

предупредить вас об одном: побольше внимания уделяйте разведчикам. Они несут

сейчас большую нагрузку. Штаб армии каждый день требует новых и новых

сведений о противнике. И вообще побольше занимайтесь солдатами. У вас есть

что-нибудь, Федор Николаевич? -- обратился генерал к начальнику политотдела.

-- У меня совсем немного. -- Демин посмотрел на высокого моложавого

офицера, сидевшего рядом с перевязанным Баталиным: -- Чем занимаются ваши

политработники сейчас, товарищ Тюлин?

Тюлин смутился. Он не ожидал, что его спросят об этом.

-- Беседы проводят, товарищ полковник.

-- О чем они беседуют?

Тюлин промолчал, чувствуя, что попался. Демин посмотрел на него и,

обращаясь уже ко всем командирам, сказал:

-- Кормите лучше солдат. Вы стали большими чиновниками, дорогие

товарищи, и не заглядываете в солдатский котел. Вот вы, товарищ Тюлин,

знаете, что сегодня готовят бойцам на ужин?

Тюлин покраснел и пробормотал что-то про картофельный суп.

-- Не знаете,-- спокойно остановил его Демин.-- Четвертый день ваши

продовольственники угощают красноармейцев гороховым супом. Он им осточертел.

Между тем на складах есть и картошка, и лапша, и пшено. А вы этого не знаете

и знать не хотите...

-- Я вот прикажу его повару, чтобы он недельку покормил своего

командира гороховым супом, -- пообещал генерал. -- Может быть, после этого

будет повнимательнее. Продолжайте, Федор Николаевич!

-- Вы напрасно улыбаетесь, -- начподив посмотрел на остальных

командиров.-- У вас не намного лучше. Третий батальон вашего полка, -- Демин

указал на офицера, сидевшего рядом со смущенным Тюлиным, -- получает пищу

только два раза в сутки -- рано утром и поздно вечером. Между тем глубокие

траншеи позволяют доставлять пищу солдатам и днем. Однако комбат-три этого

не делает.

Демин замолчал.

-- На этот раз ограничимся предупреждением. Но смотрите, если так будет

продолжаться и дальше, понесете строжайшее наказание. У меня все. Можете

идти! -- отпустил генерал офицеров.

Командиры полков поднялись и направились к выходу. Последним подошел к

двери Баталин, но генерал задержал его.

-- Останься, Баталин.

Тот остановился, поднял лохматые свои брови; в его хмурых глазах

отразились недоумение и тревога.

-- Завтра снова перевожу твой полк в первую линию. Встанешь рядом с

Тюлиным. Примешь у него часть позиций. Приготовься. Через час приеду к тебе,

вместе подумаем, как побыстрее твоему полку занять оборону.

-- Слушаюсь, -- Баталин приложил руку к козырьку фуражки, под которой

виднелся белый бинт.

-- Идите, -- сказал генерал тихо.

Баталин осторожно захлопнул дверь и медленно зашагал по траншее.

В блиндаж вошли вызванные генералом майор Васильев, командир и парторг

разведроты.

Вместо слов приветствия Сизов кивнул им головой и коротко сказал:

"Нужен "язык"!"

-- А сколько у вас коммунистов и комсомольцев? -- обратился к

лейтенанту Демин.

-- Коммунистов? -- и Марченко бойко назвал цифру, потом замялся и

растерянно посмотрел на парторга, ища у него помощи: он не знал, сколько в

роте комсомольцев. Шахаев поспешил на выручку своему командиру.

-- Комсомольцев десять, товарищ полковник, -- ответил он за Марченко.

-- А кто именно? Шахаев перечислил.

-- Коммунистов у нас маловато, товарищ полковник, -- закончил он.

-- Не маловато, а совсем мало, товарищ Шахаев! -- Демин встал из-за

стола и быстро заходил по просторному генеральскому блиндажу. -- А ведь у

вас есть прекрасные люди, они отличаются от коммунистов разве только тем,

что не имеют в карманах партийных билетов. Вот взять хотя бы этого

учителя...

-- Ерофеенко Акима?

-- Да, Акима Ерофеенко. Что вы скажете о нем?

-- Солдат он отважный. По-моему, надежный человек. Только... -- Шахаев

замялся, не зная, как высказать свою мысль.

-- Что такое?

-- Необщителен он, товарищ полковник. Вроде мучает его что-то... И как

бы недоволен чем...

-- Недоволен?.. Что ж, и мы вот с генералом бываем кое-чем

недовольны... -- полковник посмотрел на Сизова и улыбнулся: он вспомнил

прошедшее совещание, на котором пришлось пожурить командиров полков. --

Недоволен я, например, состоянием парторганизации в вашей роте, -- и

начальник политотдела посмотрел на лейтенанта Марченко, стоявшего навытяжку

у двери. -- А мне кажется, ваш Ерофеенко будет хорошим коммунистом. И еще

есть, наверное, подходящие люди. Вы присмотритесь к ним вместе с парторгом,

товарищ Марченко!

Шахаев с пристальным вниманием следил за маленьким моложавым

полковником; Демин сразу увидел то, что тревожило и самого Шахаева: чуть ли

не каждая операция уносила из рядов их парторганизации все новых товарищей.

И надо было думать о пополнении этих рядов.

Будто отгадав мысли Шахаева, полковник заговорил:

-- Завтра у вас опять поиск. Разве вы гарантированы, что смерть не

вырвет из ваших рядов кого-нибудь еще? Впереди нас ожидают жестокие и

тяжелые бои. А вам опереться будет не на кого. -- Демин снова посмотрел на

лейтенанта. -- Надо вам и комсомольцев сплотить. Мой помощник капитан

Крупицын подобрал уже для вас комсорга. Парень боевой. Только вы, товарищ

Шахаев, помогайте ему. Опыта у него не много. Вот так.

Начальник политотдела сел за стол, стал что-то записывать в свой

блокнот. Комдив, в продолжение этого разговора смотревший в маленькое оконце

и о чем-то беспокойно и напряженно думавший, сейчас приблизился к Марченко и

сказал:

-- Без "языка" не возвращаться. Предупредите об этом всех солдат.

Идите!

В дверях разведчики столкнулись с капитаном -- редактором газеты. Когда

тот вошел в блиндаж, они услышали голос генерала:

-- Побольше пишите о разведчиках. Находите среди них героев. Поднимайте