Вот теперь я смотрела на него с опасением.

— А вы можете предоставить какие-нибудь доказательства этого?

Теперь точно — становилось неуютно. Как у него с душевным здоровьем? И опять появилась мысль о розыгрыше — дурацком и нелепом. Подсыпали что-то, перетащили сюда — на полянку, приплели искусственных волос. Это более приемлемо для меня, даже, гадство — более желанно на данный момент, а то… вполне же себе наша реальность. Я стала решительно расплетать косу… Он смотрел. Расплела, волосы легли на землю… мрак… Дернула, и еще раз изо всех сил — больно, гадство, как же больно-то…

— Зачем? — ответил он на мой предыдущий вопрос, никак не реагируя на мои манипуляции с волосами, — сами со временем увидите. Когда будете уходить отсюда, вам разрешается взять с собой три яблока. Это возможность сделать абсолютно здоровыми дорогих вам людей, такая возможность вас прельщает?

Тяжело больных в семье у нас не было, но… бред же. Я что — поверила во всю эту чушь? С другой стороны — зачем ему меня обманывать с этими яблоками? В любом случае, нужно вытянуть из него максимум информации, попытаться договориться.

— Вы же понимаете, что я не хочу всего этого, что мне это не нужно? У меня вообще есть выбор? Ладно… Хорошо… Допустим, просто допустим, что я соглашусь остаться здесь добровольно, вы же этого хотите? Сколько мне здесь жить, три месяца? Поймите — я просто не выживу тут, элементарно пропаду. Я городской житель. Чем я питаться буду?

— С голоду не пропадете, — почему-то с облегчением выдохнул и заулыбался старик, — в доме в кладовой — запас продуктов, в озере есть рыба, ягоды поспеют, грибы. Жить будете в полном одиночестве, отвечать только за себя, — выдавал он плюсы, которые таковыми совсем не являлись.

— Ну и ничего себе… — тихо возмутилась я, — чтобы меня здесь зарезали ночью? Я женщина и защитить себя не смогу, на кой мне тогда, спрашивается, ваше здоровье?

— Безопасность полнейшая, — уверенно убеждал меня работодатель, — даже два круга безопасности — на расстоянии приблизительно километра вокруг дома и собственно — сам дом. На территорию не проникнет ни одно мыслящее существо, а в дом — даже комар или паук.

— Так медведи и волки тоже как бы — не мыслящие.

— Исключено. Не было. Ни разу. Невозможно.

— Ладно… ладно… А вы это вполне серьезно — про яблоки? Да? Тогда что это — волшебство или наука? Магия? И мир этот магический? Молодильные яблоки — это же из русской сказки?

— Магия есть и у вас. И ее тоже можно объяснить с точки зрения науки, как взаимодействие полей, элементов и составов. Было бы желание. Вам незачем углубляться в истоки и первопричины, потому что про этот мир вы ничего не узнаете. Жить будете только здесь, с аборигенами контактировать не будете. Через три-четыре месяца — домой, и вам не все равно — есть здесь магия или нет ее? Давайте, лучше я вам дом покажу.

Мы потихоньку двигались к дому, а голову оттягивали волосы, даже слегка волоклись по траве… Я скосила глаза назад и вниз, оглядев все это с брезгливостью — не мое же, у меня были по плечи…

— Что с волосами? Откуда этот ужас? Убрать можно хотя бы половину, это же невыносимо?

Мужик остановился и посмотрел на меня устало и печально.

— Вы меня все время отвлекаете… я же просил выслушать и не перебивать. Я не рассказал вам о важной вещи… Волосы здесь у всех длинные, а у мужчин, кроме того, еще и бороды. Волосы боятся стричь. Без них взрослый человек чахнет, хиреет и гибнет. Это способ медленного убийства здесь, поэтому резать их нельзя категорически. У Хранительниц волосы гуще и длиннее. Возможно, это связано с тем, что иномирец потребляет больше энергии… Или отдает… Потерпите, пока вы здесь. Дома делайте с ними, что хотите. Хоть под корень срезайте.

Ну, это само собой разумеется. А еще их можно очень выгодно продать… Эта приятная мысль заставила меня посмотреть на собеседника более доброжелательно. На грамульку…

Вообще, его манера общения, естественность поведения успокаивали. И в попадание это приходилось верить, ну, во всяком случае — привыкать к мысли. А если все так, и он не вызывает у меня прямого отторжения, хотя и должен бы… Пусть бы и пожил тут со мной рядышком, нашли бы общий язык, похоже, что дядька нормальный. Помог бы разобраться тут во всем, что ли?

— У меня еще вопрос — а, собственно, в чем будут заключаться мои обязанности здесь, что конкретно я должна буду делать?

— А вот это я вам и не скажу точно, — ответил он задумчиво, — что нужно делать или же не делать — я не знаю. Возможно, сам факт присутствия Хранителя уже является стабилизирующим для этой реальности. Излишки энергии вы впитываете или излучаете, просто на всякий случай здесь находитесь или вас необходимо было убрать из вашего мира — не известно. Поэтому просто живите, существуйте, так сказать.

Я за вами вернусь, когда придет время. Вам тут нечего бояться. Для жизни есть все необходимое: продукты, снасти, крыша над головой, одежда в доме — как мужская, так и женская — носите, что удобней, хоть и эту вашу.

Я с сомнением посмотрела на свою пижаму. Ну, если никого не будет рядом…

В доме оказалось два помещения: хозяйственное и жилое. В кладовой, вход в которую вел из сеней, как и в горницу, стояли лари с крупами, мед в долбленке, бутыль из мутного стекла с маслом, что-то еще, сейчас пока не до ревизии. Дальше разберусь в спокойной обстановке. В большой комнате испугала русская печь. Топить ее я не умела, но то, что это целое искусство — слышала, впрочем, как и готовка в ней. Оказалось, что и не надо топить, а летом на уличном костерке готовить очень даже удобно.

Постепенно время двигалось к вечеру, и я затрещала без умолку, задавая нужные и ненужные вопросы, подсознательно пытаясь задержать дядечку рядом подольше, что было вполне нормально и прогнозируемо в моей ситуации.

На одни вопросы мне ответили, другие нагло проигнорировали, и смотрел он на меня опять с сочувствием, отлично понимая причину моего словесного поноса. Во всяком случае, успокоил, что мои родители переживать не будут, благодаря небольшому и невредному внушению. С работой тоже проблем не возникнет — все у них отработано в этом плане.

Потихоньку двигаясь по тропинке в сторону, противоположную озеру, мы прошли некоторое расстояние по сосновому лесу, растущему почти без подлеска, с мягкими моховыми подушками между деревьев. Теплый воздух пах хвоей и был немного влажным… наверное, ночью прошел дождик. А потом я поняла, что дальше мне ходу нет и остановилась. Дядечка вздохнул, погладил меня по голове, хмыкнул и пошел дальше, скрывшись вскоре за деревьями.

А на меня накатила такая безнадега и тоска даже, что сразу поколебалось все мое великое смирение перед сложившими обстоятельствами, и я со злостью поняла, что почти ненавижу всех этих… работодателей. А кто, собственно, осуществляет этот отбор, не спрашивая согласия у нас? Я дернулась позвать и спросить, но потом закрыла рот. Похоже, что я о многом не сообразила спросить, да и разве знаешь о чем надо узнать и поймешь это сразу? А с другой стороны — жили же здесь до меня люди и справлялись. И сейчас почему-то выбрали именно меня, значит — соответствую, тоже должна справиться. Протяну как-нибудь. Постараюсь не накручивать себя зря.

Вернувшись на поляну и обойдя ее всю, посмотрела на озеро, яблоню. Решительно сорвала и съела яблоко… ничего особенного — знакомый кисло-сладкий вкус. Но должна же я была оприходовать этот бонус… Еще раз оглядела дом снаружи, прошлась по опушке леса, не решаясь пока отойти дальше, посидела на ступеньках крыльца…

Ближе к вечеру потянуло под защиту дома. Закрылась на засов и осмотрелась внимательнее внутри. Кушать хотелось, но терпимо, решать вопросы насыщения буду с утра. Из комнаты дверной проем, завешенный шторкой, вел в маленькую спаленку с топчаном, застеленным овчиной. В сундуке нашла подушку, стеганое одеяло и чистые куски полотна — простыни? Оборудовала себе лежбище и рухнула на него. Подумать нужно было о многом, но сил не было совсем, а времени у меня будет достаточно и для того, чтобы подумать, и для того, чтобы сделать выводы.

В доме было тихо, а с улицы едва слышно доносилось поскрипывание высоченных стволов сосен и глухой шум — к вечеру натянуло тучи и поднимался ветер. Маленький закуток без окон давал ощущение уюта. На этой мысли и уснула.