Первый боевой вылет с аэродрома Сиротское, лейтенант Каляпин А. И. совершил 20 мая 1944 года. Для меня, как механика, выпускающего самолет, этот вылет так же был первым. От качества подготовки самолета к вылету зависело успешное выполнение боевого задания летчиком.

Второй боевой вылет состоялся через месяц — 22 июня 1944 года. Совершался этот вылет с аэродрома Ростовцево, откуда по вечерам было видно зарево от пожара на железнодорожной станции Раздельная-узловая, в 70 км от Одессы. Ведущим в группе штурмовиков был командир АЭ гвардии капитан Зиновьев И. И. Под прикрытием истребителей 5-го ГИАП необходимо было выполнить штурмовку в населенном пункте Коржово в Криулянском районе Молдавии. Организованно, парами атаковали цели в Душке-Оницкани и Кошницах (удивительное совпадение — именно эти пункты были подвержены штурмовке полком в 1941 году, правда разница была в том, что тогда полк летал на самолетах И-153). Но сейчас это была десятка самолетов Ил-2. Приказ был штурмовать Деречин, Милятин, Подберезье. 14 июля 1944 года — третий боевой вылет экипажа Каляпин — Свичкаренко. Это были уже пограничные пункты Волынской и Гродненской областей. Атаковали танки и артиллерию противника, сильно препятствующих продвижению нашей пехоты. Штурмовики работали с малых высот до бреющего… Девять штурмовиков Ил-2 получили повреждение. [100] Уничтожено 2 танка, несколько орудий полевой артиллерии и до 20 солдат и офицеров противника.

Командир корпуса, наблюдавший за действиями девятки Ил-2, со станции наведения, объявил благодарность всей группе. Но в бою как в бою, одним из зенитных снарядов был подбит самолет Алексея Калягина и Гены Свичкаренко. Но ни один из членов экипажа парашютом не воспользовался…

Об этом рассказали мне летчики и стрелки, участвовавшие в этой штурмовке. Мне было страшно в это поверить.

Позже я стал вспоминать и анализировать поведение Калягина перед вылетом. Да, он был расстроен чем-то, и невнимателен. Я бы сказал, даже суетлив в какой-то степени. На мой вопрос: «Куда летите, командир?», — он что-то невнятно буркнул, хотя в другие дни весьма подробно объяснял, как бы проверяя себя. Когда с КП блеснула ракета — на запуск двигателей, летчик включил приборы, дал сжатый воздух и винт начал вращаться, но никаких признаков работы двигателя не было. Я тогда вскочил на плоскость, глянул в кабину и обомлел: «Командир, вы же не включили «вибратор»!?» Он моментально включил тумблер и мотор с полоборота завелся… У меня отлегло, лег на плоскость и мы порулили на старт, куда уже подтягивались другие экипажи. Лежа на плоскости, я еще раз взглянул на командира. Сомнений не было, он чем-то был взволнован. На старте я проверил, заперто ли костыльное колесо, и стоя у [101] самолета, приложил руку к пилотке — сигнал: самолет в порядке! Стартер взмахнул флажком и моя 32-ая рванулась с места, быстро задрав хвост, стала стремительно удаляться. Не было спокойствия, как в прошлые разы… 32-ая не вернулась на свой аэродром. Я расспрашивал всех, кто тогда летал. Никто не видел как это случилось… Был плотный заградительный огонь, били зенитки, били из пушек танки, особенно когда Ил-2 выходил на «бреющий»… танку не надо в этом случае задирать ствол пушки и легче прицеливаться…

17 июля 1944 года погиб мой моторист гвардии сержант Васин Виктор Архипович. Он был в группе механиков, мотористов и оружейников, которые на автомашине в качестве передовой команды выехали на аэродром Подгайцы. Попали на немецкую засаду, где и был убит Виктор. Ему тогда едва исполнилось 18 лет. Так я остался в экипаже один с оружейником.

После потери экипажа, мне инженер АЭ, Иван Алексеевич Рагулин, подыскал в запасе самолет Ил-2 за № 29, самолет технически исправный, но долго не летал (не было в нем нужды, был резервный). Конечно самолет первых серий, двигатель изношенный, особенно компрессионные кольца, почему и терял мощность, изрядно коптил, что было заметно по его фюзеляжу.

Летчик гвардии младший лейтенант Чижков М. А. проштрафился на более новой машине — на взлете преждевременно убрал шасси, самолет «просел», задел винтом землю и практически разбил машину. Очередной свой вылет Миша Чижков и воздушный стрелок Вася Зыков совершали на запасном Ил-2 под № 29. Я, как механик, привел этот самолет в порядок, устранил все [102] технические недостатки, почистил от копоти фюзеляж, и доложил инженеру эскадрильи Рагулину И. А. о готовности самолета к боевому вылету.

И вот же какие случаи могут подстерегать людей в боевой обстановке. В то время, когда вроде бы ничто не предвещало опасности, погиб мой моторист Васин. И в этот же день на четвертом боевом вылете 17 июля 1944 года, на моей 29-ке, воздушный стрелок гвардии сержант Зыков Василий Михайлович с лейтенантом «штрафником» Чижковым сбивают в воздушном бою ФВ-190, пилотируемый фельдфебелем Зик Зигфридом (узнал об этом спустя 50 лет), который сбил 31 наш самолет. А получилось это так. После выполнения задания восьмерка Ил-2, с ведущим командиром Зиновьевым, отштурмовав цель, уходила на свой аэродром. Самолет Чижкова отстает от группы, так как маловата мощность двигателя, к тому же и коптит… Это и послужило, видимо, немецкому асу поводом для нападения на 29-ку, как легкая добыча. Фоке-Вульф-190 сделал разворот, стал преследовать свою добычу, предвкушая очередную победу. Но и воздушный стрелок Вася Зыков не сдрейфил. И только ФВ стал приближаться к Ил-2, для уверенной атаки, как Вася дал по ФВ пару длинных очередей, и ФВ перевернувшись, стал падать.

Через некоторое время, наземные войска подтвердили сбитый нашим Ил-2 Фокке-Вульф-190, немецкий архив подтвердил потерю самолета… Чижков и Зыков ходили в «именинниках», а я гордился тем, что и моя доля в этой победе есть, так [103] как это на моем самолете она была одержана. И тут же я быстро нарисовал «звездочку» на кабине фюзеляжа, как символ сбитого вражеского самолета.

При расформировании полка, это уже после окончания войны, самолет № 29 передали в какое-то техническое училище. Летчик, прибывший в часть за самолетом, все разглядывал «звездочку» на кабине и сам легендарный самолет, все удивлялся, что воздушному стрелку удалось сбить истребитель, пилотируемый знаменитым немецким асом!

В июле 1946 года полки дивизии были расформированы. Наш полк (почти весь личный состав, оставшийся от демобилизованных) перешел в 140 гвардейский штурмовой авиационный Киевский краснознаменный Ордена Богдана Хмельницкого полк. Командовал которым Герой Советского Союза гвардии майор Нестеренко Дмитрий Алексеевич. 140-ой ШАП также, как и 108-ой, после демобилизации части личного состава, остался неукомплектованным, к тому же по штату мирного времени полк становился 4-х эскадрильным, по 12 самолетов в каждой АЭ. Почти все летчики вошли в состав 140-го гвардейского ШАП со своими самолетами Ил-10. Последние новейшие штурмовики, которые участвовали в боях на завершающей стадии войны. И так, война закончена Победой над немецким фашизмом.

Демобилизовался я в апреле 1950 года, возвратился в родной Невочеркасск. Не мешкая, в августе этого же года сдал вступительные экзамены в Новочеркасский мелиоративный институт, а в июне 1955 года с отличием защитил диплом и стал инженером-гидротехником по [104] строительству малых и средних ГЭС. На работу был направлен в г. Огре, на строительство ГЭС. В 1957-1959 годах работал в ОКСе Ставропольского Совнархоза.

С 1959-1963 годы пришлось поработать инструктором промышленно-транспортного отдела Ставропольского крайкома КПСС. И вот подходит к завершению моя карьера. С 1963 по 1984 год работал управляющим Ставропольским трестом Инженерно-строительных изысканий. Трест — это мое детище… В 1981 году за досрочное и качественное выполнение работы по строительству Прикумского завода «Пластмасс» меня награждают Орденом Дружбы народов. За участие в боевых действиях во время Отечественной войны, награжден орденом Отечественной войны и медалью «За боевые заслуги». На пенсию вышел 31 декабря 2004 года.

В заключение хочу сказать несколько слов о тех, кто был со мной рядом, мои сверстники, мои друзья и рассказать об их судьбах…