Раскололи мы деда вдвоём, вынудив рассказать о том, как он тайно опекал Вана с самого раннего детства. Подозреваю, рассказал он далеко не всё, но нам хватило.
Тогда же я историей собственного рода всерьёз заинтересовался. И раньше знал немало, но с тех пор начал бережно собирать любые крохи сведений, будь то исторические очерки или случайно оброненное стариками слово.
-- Знаешь, Арис, у нас дома музыка -- это нечто особенное, -- негромко сказал я. -- Чего только стоят известные на весь мир пять скрипок...
-- Сыграете ещё? -- спросил десятник.
-- Не так много достойных песен есть на том языке, который все вы знаете, -- ответил я, осторожно касаясь струн лежащей на коленях красавицы.
-- Весь мой отряд более-менее сносно понимает твою родную речь, Ирдес, -- чуть улыбнулся изначальный. -- Хотя говорю свободно только я один.
-- Тогда сыграю, -- кивнул я. -- Ван, ты со мной?
-- Не, не хочу больше, -- мотнул головой светлый, расстилая плащ и устраиваясь поближе к огню. -- Я послушаю.
Ну что ж... Пальцы опять независимо от желания перебирают струны. Что это я играю хоть? Хм... грустно мне что-то. Сейчас опять вложу всё в музыку, голос, и опять слышавшие меня прочтут легко всю тоску, тревогу мою... Простите, не умею по-другому.
Нет мне больше веры,
Нет больше отчего дома.
Бросился в ночь, свободе не зная меры --
Будь что будет, всё на потом!..
Моей стаей станут дикие звери.
Я предатель своей же души!
Заперты родные все двери.
Луна зовёт за собой: "поспеши".
Кровь на губах чужая.
А может своя.
Я не знал на что шёл, бросая
Вызов своей же судьбе!..
Не погибнуть бы в этой борьбе...
Я пел. Они слушали. Песня лилась за песней, я потерял им счёт, потерял счёт времени и уже почти не замечал окружающего, растворившись в музыке, став ею...
...Что?..
-- Хватит, -- повторил брат, крепко держа мою руку и не давая коснуться струн. -- Ты сбил все пальцы.
-- Последнюю... -- горло резануло острой болью.
-- Последнюю, -- нехотя разрешил Ван.
Она уже звучит во мне. Перед этим певцом я преклоняюсь. Я склоняю голову перед голосом и искусством! Так может далеко не всякий тёмный, а этот -- человек... С обычными человеческими способностями...
Каждый звук напоен жизнью, тоской, дикой жаждой!
Улететь бы птицей, прочь от проклятой земли,
С небом чистым слиться -- вот о чем мечтаешь ты...
Играть с судьбой... всю жизнь и назло ей не умирать! Лететь так высоко, могут только боги... и я!
Мужество есть лишь у тех,
Кто ощутил сердцем страх!..
Кто смотрит в пропасть,
Но смотрит с гордостью в глазах!
"Ирдес! Когда ты научишься ходить?!" "Никогда, пока у меня есть крылья!.." Даже зная, как легко их сломать...
Если наступит день, когда я не захочу больше лететь, это будет день моей смерти.
...Лети, лети, не бойся,
Так можешь сделать только ты!.. #
# Кипелов - Беги за солнцем
Вот и всё. Как же я устал... Чёрная красавица сама исчезает из рук, я молча смотрю на окровавленные пальцы. У неё очень жёсткие струны. Если вовремя не остановиться и выкладываться до предела -- они режут, как ножом.
Руки порезаны. Душа вывернута. Сил нет. Знакомый итог...
-- Ати...
Ась? Это меня?
Брат вздохнул, покачав головой, и наложил "заживалки" на мои пальцы.
-- Спать ложись, ати. Плащ держи...
-- Нет! Держись! Феникс!..
Вскочив, запутался в плаще, чуть не упал в костёр, ударившись о камни костровища сообщил этому миру всё, что я о нём думаю.
-- Страшный сон? -- в полголоса поинтересовался не спящий десятник.
-- Страшная память, -- буркнул я, выпутываясь из коварно спеленавшего меня плаща.
Сев к огню поближе, с благодарностью принял от стража кружку с горячим чаем. Некоторое время мне никто не мешал сосредоточенно пить, но потом десятник нарушил блаженное молчание:
-- Что снилось, малыш?..
Я ответил не сразу. И не на заданный вопрос.
-- Сколько тебе лет, Арис?
-- Семьсот двадцать шесть, -- сказал изначальный.
-- Когда ты стал совершеннолетним?
-- Что значит "совершеннолетним"? -- уточнил, поколебавшись, десятник.
Я объяснил и бессмертный ответил, пожав плечами:
-- Как все, в восемьдесят.
-- А я в десять. В двенадцать прошёл испытание для статуса Рыцаря второй ступени. Пусть я гораздо младше тебя, но давно не ребёнок.
Судя по выражению лица -- не поверил. Или не до конца поверил... Да, я бы на его месте так же отреагировал. Слишком страшно звучит со стороны.
-- Пойду прогуляюсь, -- сказал я, ставя пустую кружку на землю. -- Дорогу обратно найду и не сбегу, не бойся.
Темнота никогда не мешала тёмным видеть. Лес казался серебристым. Кое-где среди крон проглядывали звёзды. Очень хотелось размять крылья, но был велик риск засветиться перед изначальными. Сначала нужно сбросить возможный хвост. То, что я ничего не замечаю вовсе не значит, что этого "ничего" нет. Хм, что бы такого сделать...
В раздумьях, я вышел на поляну. Поглядел в небо, где сияли крупные и близкие звёзды. Ни одного знакомого созвездия. Чужой мир, чужое небо. Но как же хочется ввысь! И как же мне сейчас одиноко...
Душа сама потянулась к тьме небес, как сотни раз до этого, я позвал в ночь Госпожу... нашу богиню. Подскажи мне что делать, Леди?.. Укрой меня от чужих глаз... побудь недолго со мной, Прекраснейшая...
Как и много раз до этого, лёгкое дуновение сказало, что ночь благосклонна ко мне в этот раз... А дальше начались вещи совсем необычные.
Тонкий девичий стан соткался из тьмы и через всю поляну прошёл ко мне, обретая черты и плотность. Её белое лицо было прекрасно: тонкие черты, чувственные губы, огромные чёрные глаза как две антрацитовые звезды. Чёрные волосы спускались тяжёлой волной до тоненькой талии, изящная фигурка в лёгком чёрном платье, расшитом звёздами...
-- Леди!.. -- хрипло выдохнул я, падая на колено и склоняя голову. -- Прекраснейшая...
Дрожь удалось скрыть с огромным трудом. Сама Госпожа пришла на мой зов. Никому из нас в моём мире никогда так не откликалась Ночь! О Небо...
-- Ты звал, мой тёмный? -- какой завораживающий своей красотой голос!..
Врать ей не только бесполезно, но и опасно для жизни. Обмануть Леди Ночь всё равно не удастся.
-- Звал, -- ответил я, стараясь не мямлить. -- Простите, что потревожил вас своим призывом, Госпожа...
-- Это твоё право, тёмный, -- мне почудилась лёгкая улыбка в её словах.
Я осторожно поднял взгляд на ту, которую никогда не думал увидеть. Она склонила голову набок, рассматривая меня и действительно чуть улыбалась.
-- Зачем ты звал меня?
-- Я не думал, что вы действительно придёте, Госпожа, -- голос всё же едва заметно дрогнул.
-- Ты боишься меня?.. -- Она изящно изогнула свою совершенную бровь.
Тут я сделал то, что в разговоре с Ней делать категорически запрещено. Я соврал.
-- Нет.
И приготовился умереть. Нежная рука, которая ласково провела по моей щеке и приподняла за подбородок, заставляя поглядеть в бездонные глаза, оказалась неожиданно тёплой. Нет, не горячей, прохладной но... казалось, что должна быть ледяной.
-- Не бойся меня, тёмный. Зачем ты звал меня?