– Намного больше? – опешивший Иван Иванович снова сел, – надо подумать!

– Думайте быстрее – сказала директриса, – надеюсь, что завтра решите.

Посоветоваться было не с кем, разве что только с котом, который отныне был его единственным домочадцем.

Появление кота в доме Ивана Ивановича имело предысторию. Многие его друзья-приятели имели домашних животных, питая неистребимую любовь к собакам, кошкам, птичкам, а на худой конец к аквариумным рыбкам и земноводным. Иван Иванович, при разговорах приятелей о любви к домашним животным, соглашался, хвалил любимцев и даже мог почесать их за ухом, если такое имелось. Сам он заводить животных не торопился. С собакой надо гулять и делать прививки, из-за кошек в доме пахнет, да и другие существа требуют ухода. Иван Иванович был, как нам уже известно, ленив.

Однако судьба распорядилась так, что у него появился кот. Однажды, направляясь, домой, Иван Иванович увидел, как стайка ребятишек пытается связать котёнка, пойманного на близлежащей помойке. Мелкому представителю кошачьих предстояла роль испытателя парашюта. Он был должен раскрыться на уровне третьего этажа, так пояснили Ивану Ивановичу взволнованные экспериментаторы. Котёнок вовсе не мечтал о профессии десантника, – задрожав, он впился когтями в плечо Ивана Ивановича, продирая рубашку неожиданного спасителя. Прятать испуганного котёнка пришлось дома. Что было сказано вслед Ивану Ивановичу детьми, воспитанными в разгул демократии, вспоминать не будем.

Угостить неожиданного гостя было нечем, и Иван Иванович дал «полосатому» сырой говяжьей печёнки. Когда котёнок, сотрясаясь от жадности, сожрал большой кусок печёнки, ноги его подкосились, и, к ужасу Ивана Ивановича, он уснул прямо на пороге малогабаритной кухни.

Не будить же его сейчас, – думал хозяин, – и мальчишки все ещё кричат у подъезда. Когда уйдут – выгоню!

Плохо Иван Иванович разбирался в животных. Попробуйте-ка выгнать откуда-нибудь кота, если он не хочет! Так он прижился и вырос в квартире, отъелся, вылизал дочиста теперь гладкую шкуру и деловито ободрал диван хозяина.

Кот научился выходить на улицу, пользуясь открытой форточкой, благо квартира была на первом этаже. Ночью зверь квартиру покидал, отправляясь исполнять свои многочисленные обязанности. Он орал под окнами, не давая спать соседям, встречался с полюбившимися ему кошками и убегал от собак. Рано утром, хромая после множества драк, уставший кот возвращался на отдых.

Иван Иванович дал ему имя Сильвер, но в обиходе называл просто: – Кот!

Больше всего Кот полюбил сырую печёнку, которую всё время выпрашивал. Иногда Иван Иванович разговаривал с ним на разные темы. Кот был согласен с ним в вопросах политики и права, культуры и искусства, но не одобрял кулинарные убеждения хозяина. Так, например, они не сошлись во взглядах о полезности неограниченного употребления в пищу сырой печени.

Обычно кот появлялся около кровати сладко спящего Ивана Ивановича около шести часов утра, входя в комнату походкой усталого тигра. По распорядку у кота была еда: завтрак, а может и поздний ужин, кто знает? На аппетит животное не жаловалось. Утреннюю беседу, всегда кротко, начинал кот.

– Мя…!– приглушённый звук выглядел по отношению к хозяину весьма дипломатичным. (Доброе утро! Мне кажется, ты и не спишь вовсе.)

Но утренний сон Ивана Ивановича был крепок.

– Мя, Мя, мя,…мя! – в серии звуков с равными интервалами частота повышалась на один тон, по-видимому, кот обладал незаурядным музыкальным слухом.

(Наверное, пора завтракать!)

Иван Иванович сонно переворачивался на другой бок. В голосе кота проявлялось некоторое раздражение:

– Мя, мя, меу, ми-еу…, мяу-у!

Продолжительность и мощность производимых звуков возрастали.

( Непонятно тебе что-ли, давай вставай!)

Кот отскакивал в сторону от брошенной в него подушки и уже по праву продолжал блажить в полный голос:

– Мау! Мау-у! МЯ-АУ!

(Хватит уже валяться в постели, пора покормить усталого и голодного кота!)

Иван Иванович свешивал ноги с кровати, а зверь огромными прыжками несся на кухню и садился у холодильника. Когда Иван Иванович заходил в кухню, ещё неумытый, – кот ставил лапы на дверцу холодильника и вытягивался, будто резиновый. Ивана Ивановича всегда поражало, каким длинным оказывалось вдруг это небольшое животное.

– Мяу! Мяу! Мяу!

(Здесь печёнка, здесь! Пожалуйста, скорее! Очень кушать хочется!)

Но неподатливый Иван Иванович первым делом включал электрический чайник. Кот глядел на хозяина с укоризной, затем лапы его подгибались разом, и он мягко падал на пол.

( Бедный голодный кот! Он совсем ослаб, а ты не хочешь его покормить!)

Иван Иванович обходил широко раскинувшегося кота и шёл умываться. После бритья он щёдро опрыскивал лицо одеколоном и окончательно просыпался, выдавал коту вожделенную печень и наливал себе утреннюю кружку кофе.

Готовить Иван Иванович умел, но предпочитал питаться по-холостяцки, попроще. Утром он ел бутерброды или не ел ничего, – это зависело от состояния холодильника. На неделю варился борщ или щи, другим постоянным блюдом Ивана Ивановича были макароны.

Кот питался рыбой и печенкой, при виде которой пропадала его обычная невозмутимость. Кошачьи консервы он презирал и ел их лишь в случае крайней необходимости, при этом брезгливо скрёб кухонный линолеум лапой.

После завтрака Иван Иванович задумался. Если сейчас не найти работу, придётся переходить на голодный паёк. Кот лишится печёнки, а ему придётся перейти на дешёвые сигареты. Иван Иванович любил подымить и сигареты выбирал весьма придирчиво.

Он уже звонил по телефону увиденному на приклеенной к забору бумажке, но в лифтёры его не взяли, нужна была «корочка» об окончании курсов.

– Ты готов перейти на овсянку? – Иван Иванович за неимением собеседника приобрёл постоянную привычку разговаривать с котом. – Я курить брошу, а ты перестанешь лопать печёнку килограммами….

При слове печёнка кот поставил лапы на холодильник и вопросительно мяукнул, глядя на хозяина жёлтыми глазами.

– Не готов, вижу. А ведь мог бы мышей ловить!

Кот понял, что печёнки не дадут. Он свернулся в кольцо и закрыл глаза. Проблемы трудоустройства кота не занимали.

– Ну что же, придётся мне работать в школе! – Иван Иванович перелистал толстую трудовую книжку, вздохнул и отправился утюжить старенький костюм…

Началом его трудовой деятельности стало первое сентября. Директриса произнесла восторженную речь для жителей окружающего школу микрорайона, а Иван Иванович стоял в тамбуре у нерабочей двери входа и без конца крутил оглушительную музыку.

«Похоронен был дважды заживо…» – бодрая мелодия громко неслась из громкоговорителей, установленных на козырьке над парадным входом рядом с воздушными шарами и обвисшим трехцветным флагом. Несколько раз в школу звонили возмущённые пенсионеры и просили убавить громкость, – мощный звук насквозь пробивал тонкие стены домов, окружающих школу и не давал пощады никому.

– Ничего, потерпят, – сказала директриса, – день знаний бывает один раз в году!

Дома, после первого рабочего дня, Иван Иванович нашел на кухонном столе задушенную мышь.

– И что ты хотел этим сказать? – спросил он у кота. Но усатая морда Сильвера была, как и всегда, абсолютно невозмутима.

Глава 2. Осень.

В должностные обязанности заместителя директора (или попросту, – завуча) входило множество дел: от организации общих мероприятий до составления огромного количества отчётов, для которых в школе вечно не хватало бумаги.

Без бумажки ты букашка! Этот принцип пустил у нас в стране такие мощные корни, что выполоть сорняк уже не представлялось возможным. Как же тогда будут кормиться многочисленные чиновники? Впрочем, Иван Иванович не роптал, и оформленные им бумаги ручейком вливались в бюрократический круговорот уже на правах документов.