Вскоре пути кинооператоров разошлись: Ешурин двинулся в сербском направлении, а Муромцев пошел со вторым корпусом, вдоль далматинского побережья.

Вот тогда-то и состоялись мои, можно сказать, дружеские встречи с Виктором. Однажды он пожаловался, мне, что у него нет «настоящих боевых кадров», а другим операторам везет - у них всегда все в наличии: танки крушат здания, рота разит врага в штыковом бою и прочее.

Поэтому Муромцев поставил перед собой задачу: снимать и снимать, как можно больше снимать фронтовую жизнь. Бои, походы, штурм городов, дерзкие вылазки разведчиков, наши полеты по оказанию помощи партизанам. И делал это Виктор увлеченно, с огоньком, как обычно трудится человек, обладая высокоразвитым чувством долга.

Двигался Муромцев с войсками НОАЮ, в походной колонне. Шли трудно. Петляя ущельями, временами отступали в горы и уже затем нападали на врага. Однажды в узком ущелье колонну потрясли внезапные выстрелы из засады. На головы партизан с воем летели болванки и мины, вокруг рвались гранаты. Было трудно, но духом не пали. С боем прорвались вперед. Колонна в триста человек имела винтовки, автоматы, противотанковые ружья и дала отпор врагу.

Самым дорогим подарком в ту пору югославский войник (боец) считал наш советский автомат ППШ. Партизаны, бойцы НОАЮ были счастливы, когда наши самолеты доставляли парашютные мешки с автоматами ППШ. Командиры НОАЮ торжественно, перед строем вручали автоматы бойцам. Партизан принимал оружие, стоя на одном колене - целовал автомат и клялся бить врага до полной победы. [138]

Разве можно было пройти мимо таких эпизодов? Виктор, конечно, не упустил эти волнующие моменты.

Его старший напарник - Ешурин с кинокамерой, как боец с автоматом, тоже в пешем строю пересек всю Югославию. Они встретились в уже освобожденном Белграде. Муромцев приехал сюда за пополнением - Ешурин дал ему резервную пленку, и Виктор снова поспешил в дорогу. Это была их последняя встреча.

Замечательный кинофильм «Югославия», хорошо принятый зрителями и прессой, повествует о живописном далматинском побережье, о тучных нивах Шумадии, о бурных горных реках. Оператор запечатлел красоту югославской земли. Любляна, Мостар, Загреб и, конечно, древний Белград.

…Виктор не видел этого фильма. А я смотрел его снова и снова и не скрою: очень горько было думать о том, что Виктора нет.

На подступах к Триесту

Март 1944 года.

4- я армия НОАЮ под командованием Петра Драпшина, двигаясь по побережью, освобождала город за городом. Штаб армии находился в районе Риека -Сушак. Сюда прибыли начальник верховного штаба И. Горшняк и советский офицер П. Г. Рак, который был старшим военным советником.

Здесь решалась судьба дальнейших наступательных действий на город Триест. Решено было силы распределить так: танковую бригаду, бригаду самоходных орудий и стрелковую дивизию нацелить на штурм Триеста - этих сил хватит, чтобы разгромить гитлеровский гарнизон; остальные части армии должны были отсечь войска врага, находящиеся северо-западнее города, в крепости.

Прибывшие высшие командиры решили тоже ехать ни передовую. К этому времени войска НОАЮ и местные партизаны уже вели бои на ближних подступах, в пяти километрах от Триеста. Сам город широко раскинулся по дуге побережья.

Кинооператор Муромцев, двигаясь в первом эшелоне наступающих на Триест частей, отважно снимал ближний [139] бой танков, самоходных орудий и пехоты. Оператор был на одном из головных танков, когда в ста пятидесяти метрах от него разгорелся уличный бой между танками НОАЮ и самоходными орудиями гитлеровцев. Муромцев снимал из-за дома. Здесь его настиг осколок снаряда. Жизнь Виктора Муромцева трагически оборвалась 30 апреля 1945 года.

Одно то, что Муромцев погиб на передовой, свидетельствовало о его бесстрашии, мужестве и отваге. Муромцев не прятался в укрытие, не шел во втором эшелоне, не снимал расставленные после боя макеты. Нет, он был в гуще боя, рядом со смертью, он служил великому делу победы над фашизмом и не признавал страха…

В Триесте были организованы торжественные похороны с военными почестями. Виктора хоронил весь город. Его останки лежат в братской могиле со всеми павшими в борьбе за освобождение Триеста.

После того как Триест стал нейтральным городом, останки воинов, освобождавших город, перенесли в другое место, на югославскую территорию.

Вражеский снаряд оборвал жизнь талантливого советского оператора Виктора Муромцева. Фильм победы он не завершил, но одну из картин преддверия победы запечатлел. Муромцев оставил яркие документальные съемки войны, которая четыре года жгла югославскую землю.

Муромцев был не одним советским воином, павшим за свободу Югославии. В рядах югославских партизан сражались представители более тридцати наций. Партизанские армии пополнялись бежавшими из лагерей военнопленными и угнанными на каторжные работы советскими гражданами - русскими, украинцами, белорусами, грузинами, армянами, азербайджанцами, а также чехами, поляками. [140]

Глава одиннадцатая. Победный май

Мы - на аэродроме Земун

Столица Югославии Белград была освобождена 20 октября. Гитлеровские армии откатились в глубь страны и осели на линии Сараево - Баня-Лука - Загреб. Здесь теперь сосредоточились войска оккупантов, образуя сплошной фронт. Им противостояли части Народно-освободительной армии Югославии. Советская Армия, выполнив свою задачу в Югославии, повернула на северо-запад, вверх по Дунаю, продолжая осуществлять освободительную миссию в Венгрии и Австрии.

Мы летали в белградский аэропорт Земун из Бари через линию фронта. По существу, эти рейсы ничем не отличались от ночных полетов в тыл врага. Потребность в них с каждым днем возрастала по мере освобождения от гитлеровских оккупантов городов и сел Югославии. Увеличилась и эвакуация раненых, больных и престарелых партизан, бойцов НОАЮ в тыловые госпитали страны.

Конечно, основным видом связи с партизанами была транспортная авиация. Она снабжала отряды военным имуществом, вооружением, боеприпасами и постоянно перевозила раненых из [141] партизанских госпиталей, которых особенно много было в Словении. Словом, по-прежнему работы нам хватало.

Шел последний месяц 1944 года. Как цепко ни держались фашисты на укрепленных позициях, все же под натиском бойцов НОАЮ и партизанских отрядов с тыла врагу пришлось отступить на север. Югославская территория в поперечнике от далматинского побережья до восточных границ была очищена от врага.

Настало время перебазироваться и нашей авиагруппе. Первыми сделали дневной прыжок из Бари на аэродром Земун наши славные соколы - истребители.

Земун раскинулся в живописной излучине реки Савы, где она сливается с многоводным Дунаем. Хотя Земун считался столичным аэродромом, но его ограниченное летное поле было очень неудобным - с севера оно упиралось в подошву восьмидесятиметрового холма с тополями на вершине, кроме того, железная дорога, соединяющая город Земун с Белградом, ограничивала короткую взлетно-посадочную полосу с восточной стороны. Поэтому независимо от скорости и направления ветра взлет и посадку приходилось выполнять только с запада или востока.

Забегая вперед, расскажу, как однажды наш экипаж в полете застиг ураган. Посадка на бетонную полосу обычным образом была крайне опасна - можно было остаться без шасси, уходить на запасной аэродром - не хватало горючего. Как ни прикидывай, а все-таки приземляться тут. Решил заходить на посадку в Земуне против ветра, с севера на юг. Но как быстро сделать расчет захода, чтобы не задеть деревьев на холме и сразу сесть? Это наилучший вариант. С волнением веду самолет на посадку. Миновав возвышенность, снижаюсь круто - по-спортивному, а скорость, несмотря на убранный газ, бешено растет, того и гляди промахнешь через все летное поле. Норовлю побыстрее опустить, машину на колеса, прижать ее к земле, а она меня не слушается. Степень напряжения растет, вот-вот произойдет, что-то непоправимое… Но наконец я почувствовал точку опоры, а дальше сработали тормоза и встречный ветер. Полет окончился благополучно. Так мне пришлось осваивать новый базовый аэродром.