— Тем не менее, это очень жестоко.

Жанна вручила поводья от Хилды Гасу, а сама пошла к кабине грузовика.

— Если это так тебя волнует, — со смехом заявил Сет, перегнувшись через луку седла, — придумай, как еще можно метить стада.

— И не сомневайся, придумаю. Ты же знаешь, я такая!

— О, в этом я не сомневаюсь ни минуты, — он лукаво взглянул на нее. — Можно, к примеру, надрезать коровам уши.

— Но это же, тоже причинит им боль! — решительно запротестовала Жанна. В раздумье она потерла лоб тыльной стороной грязной руки. — Можно, например, красить копыта в определенный цвет.

— И слегка опрыскивать им шею одеколоном, чтобы от них лучше пахло! И как я сам, дурак, до этого не додумался!

Жанна в ответ показала ему язык, он опять рассмеялся, дернул повод Мексиканца и пустился в путь.

— Встретимся дома.

Жанна помахала Сету рукой и взгромоздилась на сиденье грузовичка, благодаря Бога за то, что за рулем сидит Хосе. Он много старше ее, работал весь день, не разгибая спины, но выглядел менее усталым, чем она — молодая и здоровая. Хосе включил зажигание, и машина тронулась вслед за скакавшим впереди Сетом, который все увеличивал расстояние между ними.

Что-то изменилось в их отношениях. После утренних объятий с него почти слетела отчужденность. Сейчас он общался с ней безо всякой напряженности, с симпатией, точно так, как говорил с Эмми. Но сквозь все его слова и действия пробивалось сильное сексуальное влечение. Долго ли оно продержится, Жанна не знала. Одно было бесспорно — она была рада и этому, исходя из принципа «хоть день, да мой» и гоня от себя всякие сомнения. Эти мечты прервал Хосе.

— Вот уж десять лет я работаю на здешней ферме, но ни разу не видел Сета таким счастливым.

— Вы полагаете, он счастлив? — изумилась Жанна.

— Конечно. Знали бы вы, сколько смазливых девчонок привозила сюда сеньора Карр! Так он ни одной женщине не разрешал задерживаться здесь надолго. — Глаза Хосе ярко сверкали на морщинистом лице. — И уж будьте спокойны, он ни до одной не дотронулся.

Покраснев, Жанна отвернулась, но не смогла сдержать улыбку.

По прибытии на ранчо мужчины первым делом принялись чистить лошадей и снаряжение, готовясь к завтрашнему дню, а Жанне надо было побыстрее приготовить им обед. Но одежда ее была в грязи, навозе, пятнах крови, и она, прежде всего, побежала в душ.

Спустя двадцать минут, в чистом платье, с распущенными по спине влажными волосами, Жанна уже колдовала над тестом печенья, одновременно приглядывая за жарким, тушившимся в огромной кастрюле. Тут в кухне появился Сет, закончивший все дела во дворе. Он мимоходом приподнял ее волосы, поцеловал сзади в шею и лишь после этого направился к лестнице на второй этаж. Жанна от счастья готова была растаять, как мед на огне.

С открытым ртом, держа в одной руке банку с мукой, а в другой масло для печенья, она замерла на месте, глядя ему вслед.

Сет на миг остановился.

— Отныне, Жанна, я буду спать в сарае.

— В сарае? Почему? — заморгала она.

— Нетрудно, полагаю, догадаться, — сказал он с какой-то странной улыбкой, повернулся, засвистел и стал подниматься наверх.

Жанна, ликуя, прислонилась к кухонному столу. Он заботится о ее репутации! Произошло чудо — она, наконец, влюбилась в порядочного человека. Но принесет ли это ей счастье? В скором времени ей придется уехать отсюда домой, встретиться с отцом, вернуться к обязанностям, накладываемым на нее принадлежностью к семье Уитли. Захочет ли Сет, чтобы она возвратилась? Он и не заикнулся о любви. Не отпугнет ли его ее отъезд, пусть даже по самой уважительной причине, не напомнит ли ему пример его матери, возненавидевшей Фоун-Крик? Вопросов — масса, ответа на них нет. И Жанна, приказав себе отставить на время переживания, вернулась к тесту.

После обеда она убрала кухню и вытащила мясо из холодильника, чтобы оно успело оттаять. Рассматривая его, она укоризненно покачала головой. Здешние мужчины слишком увлекаются красным мясом. Если она останется на ранчо, придется проследить за их питанием. Интересно, как они отнесутся, например, к паштетам? Тут Жанна с досадой улыбнулась. Смешно думать об улучшении меню, когда еще неизвестно, где она будет завтра.

Жанна наделала гору бутербродов для завтрашнего ленча, упаковала испеченное еще раньше печенье. И тут раздался телефонный звонок.

Кэрол Бёрнсайд сообщила, что сделала фотографии нескольких картин и отослала Брайану Феддоу. Это означало, что он в самое ближайшее время узнает адрес Кэрол, а, следовательно, и Жанны. А раз узнает он, будет знать и мистер Уитли. Итак, дни ее пребывания на ранчо сочтены.

У беспредельно уставшей Жанны уже не было сил волноваться. Покончив с неотложными делами, она ушла к себе, надела ночную рубашку и свалилась на постель.

— Просыпайся, лентяйка! Давно пора!

Голос прорвался сквозь плотную пелену сна, окутавшую Жанну. Сделав вид, что она его не слышит, Жанна подтянула простыни под подбородок и уткнулась в единственную лежавшую на постели подушку. Не пробуждаясь окончательно, она пошарила по постели в поисках второй, но ее не оказалось. Скорей всего, Жанна, как обычно, столкнула ее на пол, когда металась во сне.

— Жанна, да просыпайся же! Пора ехать.

Она застонала, узнав голос Сета.

— Уходи, пожалуйста! Я только что легла.

— Сейчас уже семь часов. Ты понимаешь, что это значит? — будил безжалостный голос.

Жанна подняла голову, упорно не открывая глаз.

— Это значит, что настало время моих похорон. Твой черный фрак отутюжен?

Сет хмыкнул.

— Нет, это означает совсем иное. Что тебе надо встать. Мы ждем, когда ты приготовишь завтрак.

Только сейчас, после упоминания о завтраке, Жанна почувствовала запах бекона. Интересно, с ревностью подумала она, кто же вместо меня приготовил еду? С беконом она еще дела не имела. Она попыталась повернуться, но ее пронзила настолько острая боль, что Жанна застонала.

— Не ждите меня. Покойники не едят. Это научно установленный факт.

Не обращая внимания на громкие протесты Жанны, Сет приподнял ее и прислонил к спинке кровати. Стоило ей всей тяжестью тела опуститься на седалище, как у нее снова вырвался жалобный стон.

— Ты бессердечен!

— Не спорю. Но принес тебе вот это. Чтобы убедить, что я невероятно славный парень.

Он поднял ее безжизненную руку и всунул в нее чашечку кофе.

Дразнящий запах свежего кофе заставил Жанну приоткрыть глаза. Сет, дьявольски красивый, полный жизни, стоял над ней, улыбаясь.

— Кофе подействовал, — сказала она. — А нет ли у тебя какого-нибудь снадобья для бедных мышц?

— Есть. Совет — больше ездить верхом.

Жанна жалобно захныкала.

— Да, да, это единственный выход! Если ты сегодня проваляешься весь день в постели, завтра будешь чувствовать себя еще хуже.

— Предоставь мне возможность убедиться в этом на собственном опыте. Я согласна совершить эту оплошность. — Жанна отхлебнула кофе и взглянула на своего мучителя. — Ты берешь взятки?

— Смотря какие.

Сет принял чашку из ее рук, поставил на полированный столик из кленового дерева, поднял Жанну прямо в простынях с постели и, усевшись на ее край, посадил себе на колени. Он глядел на нее с такой любовью, что Жанна покраснела и, смутившись, провела рукой по волосам.

—Видик у меня, должно быть!..

— Ты красивая.

И в доказательство этих слов, Сет поцеловал ее. Жанна, обвив руками шею Сета, осуществила свою давнишнюю мечту — запустила руки в его шевелюру. Поцелуй оказался более совершенным стимулятором, чем кофе.

— Знаешь, — пробормотала она, когда он оторвался от ее рта, — твои поцелуи производят глубокое впечатление.

— Да что ты?

— Уверяю тебя! Я бы сказала, что ты целовальщик первоклассный, даже мирового класса. Можешь выступать с поцелуями на Олимпийских играх. А я могу быть твоим тренером.

— Можешь-то, можешь, но как ты отнесешься к моим выступлениям на соревнованиях?