Дворец внутри как будто был больше, чем снаружи: Нала и Эстлиф умудрились остаться наедине в его длинных, извилистых коридорах, хоть вместе с ними через резные ворота прошла большая толпа. И даже через прозрачные стены они никого не видели! Нала оглядывалась, ища других людей, но не находила - да как такое возможно?

Коридор вывел их в большой, круглый зал, где танцевала под создаваемую музыку всё та же женщина, и она звала, манила присоединиться к ней, разделить это чудо! Первые пары уже кружились, пролетая мимо прибывших - сюда вело не меньше сотни дверей!

Нала не успела опомниться, как её подхватил какой-то мужчина в вихре танца: ветер дарил не только музыку, но и полёт! Восторг от чуда звонким смехом вырвался у неё из груди. Они парили, кружились, вокруг летали такие же счастливые и разноцветные пары, а музыка гремела, задевала душу, позволяя ей расправить крылья, открыться навстречу такому невозможному, но такому желанному счастью!

Танец закончился слишком быстро, Нала поняла это только оказавшись рядом с Эстлифом, что статуей всё время простоял внизу. Кавалер в полумаске изящно поклонился и, легко подпрыгнув, обратился порывом ветра.

- Ты не танцевал? - смущённо спросила девушка, переводя дыхание.

- Я слишком стар для такого веселья, - смеясь, отвечал он. - Смотри дальше.

Все пары стояли в зале, а мелодия стала лиричной и спокойной. Нала ахнула, когда исчезла крыша дворца, а его стены превратились в лепестки огромного цветка. И эти лепестки опускались, открывая звёздное небо во всей его красе, и пропали, когда слились с камнем площади.

Одарённый поклонился и уступил место своему другу: веснушчатому, зеленоглазому парню с длинными рыжими волосами, терявшимися в буйстве красок халата на манер тех, что носили в султанате. Он плавно поднял руки, скрытые за широкими рукавами, замер, подняв голову к небу, и... вспыхнул! Живое пламя заревело, закрутилось, обнимая, а его фигура, превратившаяся в тень, стояла внутри. Огонь рассыпался на сотни, тысячи огненных птиц, что закружили над площадью, рисуя алые цветы. Завороженные зрители не заметили, как столп огня рухнул, превращаясь в огненное море, заполнившее всю площадь, заплескавшееся волнами, захватившее людей. К ним на помощь приплыли сотканные из огня дельфины, пригласившие стать их пассажирами.

Нала в страхе утонуть - она же не умела плавать! - схватилась за подплывшего дельфина, гладкого и прохладного, забралась на него и едва не закричала, когда он рванул в самое море. Вцепившись, она зажмурилась, а дельфин заурчал, призывая успокоиться. Девушка приоткрыла глаза и задохнулась от восхищения: они плыли сквозь пламенное море, распугивая мелких рыбёшек, вырывались из него, совершая немыслимые кульбиты, падали вниз, скользили по волнам, перебираясь с одной на другую, едва не сталкивались с другими дельфинами, опять ныряли в сиявшую рыжую бездну...

Нала и не заметила, когда дельфин вернул её Эстлифу. Огненное море скукоживалось и отступало, снова превращаясь в факел-столп, который обрушился миллионом рыжих светлячков, полетевших по воздуху. Эстлиф, едва коснувшись плеча, призвал идти за ним, и Нала послушалась, то и дело ловя на раскрытую ладонь огоньки, таявшие, как снежинки, лишь от одного соприкосновения с кожей.

И вспомнились представления кудесников, о которых рассказывали в королевском дворце: танцующие ручейки пламени, иллюзии пары птиц - всё это смотрелось невероятно бедно по сравнению с Краем Чудес.

Эстлиф довёл девушку до самой комнаты, сказав отдыхать. Нала вошла в спальню, села на кровать в окутанной тишиной комнате. В окно гляделась луна, серебряным пятном расплываясь на полу. И Нала поняла, что хочет пить. До одури!

Она тихо выбралась из комнаты, спустившись на первый этаж тёмного домика. Кажется, кухня была слева за гостиной... Коснувшись дверной ручки, замерла, услышав уставший голос Эстлифа и недовольный Стиши.

- Эх, прорицатель прибудет только завтра! Мы могли сегодня уже избавиться от этого задания!

- Стиша, один день ничего не значит. Завтра мы отведём её к прорицателю и забудем об этом деле. Разве это так долго?

- Эстлиф! А ты вообще, слышишь, вообще не думай привязываться к ней! Она же смертная! Она пришла в наш Край!

- Т-ш-ш, Стиша, - послышался шорох, по-видимому Эстлиф подошёл к женщине и обнял. - Я не привязываюсь. Как тебе объяснить-то лучше?.. Я вижу маленькую, испуганную девочку, которой надо помочь, вот и всё. И она даже мне кое-кого напоминает. Например, маленькую воровку, за чье перевоспитание много лет назад взялись мы с Рагдом.

- Ты невыносим, - глухо ответила Стиша. - Думаешь, мы правильно привели её сюда? Зачем прорицателю источник?

- Прорицателям не отказывают, - с каким-то глухим отчаянием ответил одарённый. - Мне тоже страшно. От того, что даст источник прорицателю, зависит, будем ли дальше мы жить свободными или станем тенями под его пятой...

Нала тихонько отошла от двери, бесшумно взлетела по лестнице, закрыла дверь и упала на кровать, укрывшись одеялом с головой. Предначальные, она ведь простая смертная! Смертная! Это слово, как самое страшное ругательство, выжигало душу до пустоты. Нала с неподобающим ей восторгом ловила каждый миг сотворённой на площади иллюзии и вспоминала, как спокойно, лишь с небольшим воодушевлением, встретили выступление творцов чудес одарённые. Для них создать дом щелчком пальцев - обыденность, для неё - чудо. Здесь, в Краю Чудес, Нале не рады. Стоит отдать источник, как её вернут обратно, домой, во дворец, заточат в ненавидимые условия без шанса на спасение...

Она замерла. Но... Получается, Где-то глубоко в душе Нала хотела остаться здесь? Стать исключением из правил? Забыться, окунувшись в неведомое море чудес? С досадой стоило признаться: хотела!

Нала плакала, впервые в жизни ненавидя мать за отобранные божественные дары. Когда слёзы закончились, а под одеялом стало кошмарно душно, она откинула его. Щека коснулась мокрой подушки. Девушка выпутала руку, положив её перед собой. На запястье мерцала брачная метка, бледная, полупрозрачная. Искал ли Ролден её? Или он обрадовался, сразу же объявив о смерти жены?

Ролден... Имя ненаследного принца глухой болью отзывалось в сердце, и Нала вспоминала все их короткие разговоры. Едкость, приказы, попытки помириться - всё это казалось таким далёким, таким ненастоящим по сравнению с той реальностью, где она оказалась одна, вручённая милости какой-то загадочной тройки одарённых. Кажется, о своём муже Нала так ничего не узнала. Но стоило ли жалеть об этом, ведь его предательство сказало о много большем? И, истерзанная мыслями, Нала забылась сном.

В этом сне не было ни Эстлифа, ни утёса. Нала оказалась на тёмной винтовой лестнице со светившимся далеко внизу огнём. Держась за влажную стену, она пошла к нему. Единственный факел горел у открытой нараспашку тюремной камеры. Взяв его, Нала осветила темницу, ахнув от удивления, ведь там, на соломе, поджав ноги, спал Ролден, завернувшись в черную куртку.

Нала присела перед принцем на корточки. Огонь тихо трещал, а пламя давало ровный свет, не мешавший мужчине спать. У губ его залегли складки, лоб прошила усталая морщинка - Нале стало почти жаль мужа, она почти потянулась, чтобы погладить его по спутанным волосам, но он дёрнулся и проснулся, а девушка отшатнулась, чуть не упав - Ролден поймал ее за руку, не дав опрокинуться. Преградой между лицами оказался факел, огонь которого во сне не опалял жаром.

- Нала, это правда ты? - и слишком много надежды и недоверия звучало в этом вопросе для простого сна.

- Я, - она отвела факел в сторону.

Взгляд к взгляду. Ролден хмурился, рассматривая жену, а она отмечала какую-то жуткую усталость, что тенью легла на лицо.

Принц же не узнавал супруги: распущенные волосы обрамляли заострившееся, ненормально бледное лицо, а глаза покинул наивный блеск. Он сам хотел, чтобы Нала повзрослела, но, предначальные, не ценой боли! Отпустив тонкое запястье, отвел взгляд и спросил:

- Присядешь?

Нала пожала плечами: это был сон, так почему бы и нет? Преградой между ними стал воткнутый между камнями факел, чей свет резал глаза.