Мерно дыша, я чутко следил за перемещением демона по комнате. Когда он подошел к окну, я решил, что этот недоумок решил сбежать, сиганув со второго этажа, или покончить с собой. В любом случае заклинание его скрутит, как только демон попытается влезть на подоконник. Но это рогатое недоразумение удивило меня еще раз. Он просто стоял у окна минут десять, глубоко вдыхая ароматы осени, а потом вернулся на отведенный для него коврик, свернулся там калачиком, пошмыгал немного носом, видимо, от жалости к себе слезу пустил, и угомонился.

До утра я дремал вполглаза, но больше никаких попыток встать демон не предпринимал. Зато утром я, почувствовав обычное утреннее напряжение, свойственное всем мужчинам, нашел для себя новую забаву.

- Урод, подойди сюда, - приказал я, и демон на коврике зашевелился, медленно и неловко поднимаясь на ноги. Когда он оказался рядом с кроватью, я откинул покрывало, демонстрируя свой возбужденный член, и приказал:

- Давай, работай. И помни про когти.

Сначала демон бросил на меня недоуменный взгляд, потом жутко покраснел, опустив глаза, а затем покорно встал на колени перед кроватью.

Его движения были неумелыми, дерганными, словно он это делал в первый раз и не знал, как правильно ласкать то, что попало ему в руки. Пришлось подсказывать.

- Крайнюю плоть оттяни. Приласкай головку. Сожми ствол. Крепче. Не так крепко. Теперь веди рукой вниз и вверх. Не забывай ласкать головку. Растирай по стволу выступающие капли. Так. Уздечку потри легонько. Так. Сильнее. Быстрее. Да. Так. Да-а.

Кончив, я приказал ему принесли влажное полотенце, вытереть меня и позвать Вази, уже ожидающего за дверью, чтобы он мне помог привести себя в порядок.

- А завтра поучишься работать не только руками, но и ртом. И учти, царапнешь меня хотя бы одним зубом, я тебе все их вырву.

Так и покатилась наша жизнь. Демон был покорен, молчалив, услужлив, создавая впечатление сломленного существа, но я не сомневался в том, что это только игра, особенно в те моменты, когда ловил на себе его взгляды. Боль, тоска, обида, да и много еще всего там было намешано. Сломленные существа таких эмоций не испытывают, так что я продолжил играть, изводя его, унижая, оскорбляя и причиняя боль всевозможными способами, вот только удовольствие от нашей игры постепенно становилось все меньше.

Видя по утрам свернувшегося на коврике демона, дрожащего от холода в одних легких штанах, я уже не испытывал такого удовольствия как в начале. Это касалось и его униженного положения за столом. Теперь он меня скорее раздражал своей покорностью, чем радовал. Игра приелась и потеряла свой интерес, но не отпускать же мне демона раньше, чем истечет срок нашего договора?

Вскоре резко похолодало. Осень напомнила о себе затяжными ливнями, а затем на землю лег и первый снег, быстро растаявший. Потом ливни начали чередоваться со снегом, пока не ударили морозы. Тогда снег укрыл землю белым покрывалом, показывая всем, что пришло время зимы.

В один из зимних дней, когда я завтракал, в зал явился гонец с приказом встретить посланников нашего повелителя. Собрав десяток воинов, я выехал навстречу посланникам, прибывшим ко мне с тройкой незнакомых демонов. То, что они сообщили, мне поначалу не понравилось, но протестовать, переча воле правителя вампиров, я не осмелился. Когда в дело вступает политика, воины молча стоят в стороне, держа оружие наготове.

Когда же мы подъехали к замку, я, поразмыслив, даже обрадовался тому, что у меня появился повод избавиться от демона несколько раньше.

Аран.

Плохо мне. Плохо. И дело вовсе не в физической боли. Каждый день в этом доме ломает что-то внутри меня. Словно истончается какая-то нить, удерживающая меня в этом мире. Кажется, еще немного и от меня ничего не останется, кроме пустой оболочки, выполняющей приказы Вампира. Только ночью, когда он засыпает, я могу немного расслабиться. Подойти к распахнутому окну, вдохнуть чистый запах, почувствовать ветер ласкающий лицо и посмотреть на звезды. Такие далекие, холодные и прекрасные, как и мой хозяин.

Чуть больше трех месяцев я живу в его доме, в виде комнатной зверушки. Три месяца беспрерывных унижений и насмешек, а впереди еще три раза по столько же. Иногда мне кажется, что я не выдержу, сломаюсь, однажды у меня даже была мысль сигануть из окна вниз головой, разом покончить со всеми проблемами, но понимание того, что на мое место могут попасть братья, отрезвила меня и заставила отойти от окна. Нет, умереть я всегда успею, а вот для жизни нужны силы, а в моем случае – очень даже большие силы, чтобы пройти все до конца.

Оказалось, что муки физические намного легче переносятся, чем муки душевные. Постепенно меня перестали пугать обещания выпороть, а когда мне все же всыпали десяток плетей, я даже не помню за что, я испытал облегчение, как ни странно это звучит.

Знаете, как это бывает, когда вызревает и страшно болит нарыв, не давая покоя ни днем, ни ночью, а потом он прорывает и все, ты просто забываешь о нем, словно и не было никогда. Так случилось и у меня.

Я даже немного благодарен вампиру за то, что он помог мне понять себя, свою суть и примириться с ней, вот только постоянное напряжение стало странным образом сказываться на моей памяти. Я иногда буквально вываливался из реальности, ничего не видя и не слыша. В себя меня приводила либо пощечина, либо резкий звук вроде окрика. А еще я поймал себя на том, что для того, чтобы погрузиться в этот странный транс мне надо сосредоточиться на хозяине. Он стал моим «камнем для медитации», что было весьма необычно.

За три месяца у меня немного отросли волосы, так что теперь, чтобы привлечь мое внимание или наказать, вампир пользовался ими, иногда даже выдирая несколько штук. Было больно, но я и это научился терпеть, так же как и все прочее. Чужие шутки и насмешки проходили мимо меня, словно вода обтекает камень, лежащий в ручье. Они были не важны. Они были ничем. Они были где-то там. И мне от них было ни холодно, ни жарко.

Холодно мне было только от того, что кроме тонких штанов, мне никакой другой одежды не дали и как только похолодало, я все время мерз. Иногда мне казалось, что я промерзаю насквозь, но жаловаться я бы не осмелился. Может, трусость мешала, а может гордость, если она у меня еще осталась, да и какая разница, что именно не давало мне рта открыть, главным было то, что я молчал и мерз дальше.

Единственной отрадой для меня стали часы, когда вампир работал, не обращая никакого внимания на меня. Тогда я мог любоваться им. Скорее всего, я просто сошел с ума, и ничего не мог поделать с тем, что он мне нравится, несмотря на всю свою жестокость по отношению ко мне. Я оправдывал все его действия тем, что он просто не мог быть другим, ведь мы враги. А утренняя помощь в снятии напряжения постепенно начала восприниматься как подарок судьбы. Было даже немного жаль, что в другом плане я его не интересовал, хоть мне и стыдно в этом признаваться.

Тот день, когда все изменилось, начался как обычно. Ублажив хозяина, я впустил Вази, личного слугу и доверенное лицо вампира. Потом мы спустились вниз на завтрак, где я получил какой-то салат и горячий травяной напиток, помогший мне немного согреться.

Я сидел на полу у ног завтракающего хозяина, когда в зал вбежал закутанный в заснеженный плащ воин и передал хозяину какую-то бумагу. Тот быстро пробежал ее глазами и приказал седлать лошадей для него и еще десятка воинов.

Лорд Фадин, отдавая приказы на ходу, покинул зал, забыв про меня. Я же остался сидеть на том же месте, дожидаясь его возвращения. Слуги, убирающие зал после трапезы, не обращали на меня никакого внимания, как и я на них. Сколько так прошло времени – не знаю. Я просто сидел, глядя в одну точку на полу, когда рядом послышались чужие голоса.

- Какая куколка. Думаешь, Фадин ее трахает?

- Несомненно. Иначе для чего он тут?