С первой минуты нашего появления ко мне намертво прилип знакомый молодой человек. Я быстро вспомнила его имя, так как на сей раз меня ничто не отвлекало. Корсет был затянут как полагается и именно так, как мне этого хотелось. Хотя Эмили пыталась что-то там сказать о женской талии, я резко оборвала ее, рявкнув, что предпочитаю, чтоб у меня не было ее вовсе, чем умирать в страшных мучениях. Зато Эвелина что-то была бледна и мало разговаривала. Я шепотом поинтересовалась у нее, в чем дело, но получила лишь маловразумительный ответ. Подумав, что она переживает из-за предмета своей страсти, я оставила ее в покое.

— Сегодня вы хорошо себя чувствуете, герцогиня? — заботливо поинтересовался де Пуайе.

— Лучше не бывает, — заверила я его.

— Тогда я приглашаю вас на танец.

По-моему, у него какой-то нездоровый интерес к танцам. На танец я согласилась и в процессе поняла, что это уже не столь сложно, как мне казалось раньше. Наверное, я начинаю привыкать. Де Пуайе воспользовавшись некоторым уединением, вновь начал нашептывать мне всевозможные комплименты. Нужно заметить, я узнала о себе много нового. Оказывается, главное — это расставить нужные акценты. И я уже не ехидная и язвительная, а веселая и открытая, не прямая и резкая, а прямодушная и добросердечная, не худая как истощенная газель, которую месяц не кормили, а изящная и грациозная и много всего другого. Не скрою, это было приятно слышать, и в то же время, забавно, потому что я, конечно, обладаю массой недостатков, но никогда не стремлюсь их отрицать.

Когда я отдыхала после третьего или четвертого по счету танца, то заметила Эвелину, танцующую с очень интересным молодым человеком. Наверняка, это и был загадочный незнакомец, которого она так не хотела мне описывать. Удивляло лишь выражение лица Эвелины. Оно было страдальческим, хотя она это пыталась скрыть. Не пойму, почему она так переживает. Или ее братец уже успел сказать, что этот тип не годится ей в женихи?

Я уже собралась спросить об этом у самой Эвелины, но отвлеклась на уже знакомую мне черноволосую даму, рассматривающую меня столь же пристально, не мигая, в упор. Признаюсь, сегодня я выглядела намного лучше, чем на королевском приеме. Что это она на меня так уставилась? Может быть, ревнует? К кому? Подойти, что ли, спросить? Пусть забирает и оставит меня в покое.

— Почему вы так на него смотрите? — услышала я вопрос назойливого кавалера и обернулась.

— На кого?

— На графа, — хмурясь, пояснил он.

Я вновь взглянула на незнакомку. Уж на кого, а на графа она не походит. На графиню — еще куда ни шло.

— Почему вы говорите о ней, как о мужчине? — поинтересовалась я.

— Потому что вы смотрите на графа де ла Важери.

— Не знаю никакого графа, — отмахнулась я.

— Но как же, он стоит рядом с графиней де Токелен.

— У нее черные кудри? — уточнила я.

Де Пуайе кивнул, все еще мрачный, как туча. Странно, что он так реагирует на мое любопытство.

— Так вот, я смотрю на нее.

— Зачем?

— Просто так.

— Герцогиня, вы лишаете меня своего внимания и это больно ранит меня.

Надо же, какой нежный! Не знаю, что можно ответить на такое. Я с трудом запомнила, как его зовут. Неужели, это меня к чему-то обязывает? Мужчины — странные создания. После двух дней знакомства они тут же начинают предъявлять какие-то требования.

— Месье, я оказываю вам столько же внимания, сколько и всегда, — ответила я.

— Но почему бы вам не увеличить его?

Я ненадолго задумалась. Почему? Понятия не имею. Он мне не нравится. Просто не нравится и все тут. Но не говорить же это вслух.

— Вы слишком нетерпеливы, месье де Пуайе.

— О, будьте уверены, герцогиня, я могу ждать столько, сколько потребуется. Если б только я был уверен, что вы не уделяете больше вашего драгоценного внимания другим лицам.

— Вы имеете в виду графиню де Токелен? — фыркнула я.

Мне стало смешно. Некоторые мужчины доходят до абсурда, ревнуя объект своей страсти к каждому столбу.

— Герцогиня, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Сделайте свой выбор скорее, если это возможно.

— Вот теперь я точно не понимаю, что вы имеете в виду. Какой выбор? Вы еще помните, что я замужем?

— Муж у вас есть, согласен, но вы его, конечно, не любите, герцогиня.

Я едва не открыла рот от такой прозорливости. Это что, так заметно?

— Почему вы так решили, месье?

Он скорчил пренебрежительную гримасу:

— Если вы его любите, то очень искусно это скрываете. За все время, что я вас знаю, вы ни разу на него не взглянули.

— Вы полагаете, что очень хорошо меня изучили? — сдержала я улыбку.

— Такие вещи видны сразу.

— Ну и что? — меня это начало раздражать.

— Если вы не любите мужа, значит, должны любить кого-то другого. Это закон природы. Не я его придумал.

Ну надо же, он еще помнит про какие-то законы! Отвратительный нахал.

— Вы имеете в виду себя, месье? — уточнила я.

— Очень хотелось бы на это надеяться, — тихо прошептал де Пуайе.

Боюсь, в моем случае законы природы на тебя не распространяются.

— Мы могли бы познакомиться поближе, — еще тише заметил он.

А вот этого мне хотелось бы меньше всего. Не знаю, почему, но он так меня раздражал, что хотелось его стукнуть. Так как сделать этого было нельзя, я терпела, скрипя зубами.

Наш слишком тесный тет-а-тет нарушил герцог и это был тот случай, когда я действительно этому обрадовалась. Отведя меня в сторону с каким-то незначащим вопросом, он спросил:

— Он очень вам надоел?

— Почему вы так решили?

— Вы стоите с таким лицом, словно у вас болят зубы. Или они действительно болят?

— Нет, он действительно мне жутко надоел. Но я не думала, что это так заметно.

К нам подошла бледная Эвелина и тут же вцепилась в мою руку. На сей раз я соизволила это заметить.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— О, как я тебя понимаю! — простонала она, — как я тебя понимаю!

— Да в чем дело?

— Ни в чем, — Эвелина мотнула головой.

— Но я же вижу, что ты едва на ногах держишься. Перестань, Эви, говори, я никому не скажу.

— Ох, — выдохнула она, — ты была совершенно права. Этот корсет не стоило так сильно затягивать.

Я закусила губу, пряча рвущийся наружу смех. Как вам это нравится? А ведь я ее предупреждала! Она думала, я впустую сотрясаю воздух? Ну, и что теперь делать?

Именно этот вопрос и задала мне Эвелина.

— Шнуровку следует ослабить, — предложила я единственный известный мне вариант.

— Как? — трагическим шепотом осведомилась она, — здесь полно народу.

Да, я уже успела заметить, что проклятый корсет сильно вредит мозгам. Но не до такой же степени.

— Ты ведь не собираешься делать это здесь. Нужно пойти куда-нибудь, найти место, где никого нет и там этим заняться.

— Пойдем, Белла, — взмолилась Эвелина, — поможешь мне это сделать.

— Я? — я приподняла брови, — я не умею этого делать.

Теперь она посмотрела на меня как на дуру.

— Считаешь, это очень трудно?

— Не знаю. Никогда этим не занималась. Вот что, попроси своего брата.

— Ты что?! — ахнула Эвелина тихо, но достаточно выразительно.

— А что такого? Или он тебе не брат?

— Но Огюстен тоже не умеет этого делать.

Тут я фыркнула. Нельзя же быть такой наивной, в конце концов! Уж что-что, а это он умеет делать в совершенстве.

— На королевском приеме именно он это сделал, — сообщила я, — и вполне удачно.

Эвелина посмотрела на меня очень жалобно.

— Тогда может быть, ты его попросишь?

— Не могу. Два корсета за неделю — это слишком. Он меня убьет.

— А так он убьет меня, — она всхлипнула.

— Но ведь это твой корсет, а не мой. Тебе, конечно, очень идет это платье. Но мне кажется, что лучше иметь возможность дышать свободно, а не через раз.

— Ну, пожалуйста, Белла! — девушка взяла меня за руку, — я боюсь, он так кричит, что меня в дрожь бросает.

— Не бойся, здесь он не будет кричать.

— Все равно, будет так смотреть… Ну скажи ему, Белла! Ты ведь уже привыкла, а я не могу.

— Очень мило, — хмыкнула я, — значит, пусть он смотрит на меня, как крокодил на добычу. Спасибо.

Она прыснула и тут же поморщилась.

— Мне больно. Неужели, тебе меня совсем не жалко?

Я выругалась сквозь зубы. Ну, за что мне это наказание? Что я такого сделала? Почему я должна обращаться к герцогу с такими идиотскими просьбами? Ведь это ее брат, в конце концов! И ее корсет! Где была моя голова, когда я рассказала ей об этом?