– А я тебя недооценил, Хрёрек сын Торгерд, – сказал он, увидев, кто к нему пришел. – Прав был Хёгни.

– Я на то и рассчитывал, что меня недооценят, – ответил Рери. – Что меня примут за молодого тщеславного дурака, жаждущего славы и подвигов, посчитают, что держат мою душу на ладони и что неожиданностей от меня ждать не приходится.

– А разве ты не такой?

– Не совсем. Я молодой и тщеславный, но, похоже, не дурак. Кстати, обычно я называюсь Хрёрек сын Хальвдана. Мой отец, из древнего рода конунгов Съялланда, когда-то правил в Южной Ютландии и прославился многими походами.

– А я думал, что мы будем с тобой биться в одном строю. Ты ведь давал понять, что этого хочешь. Ты мне даже понравился, – с досадой пробормотал Оттар и отвернулся.

– Благодаря предусмотрительному Хёгни конунгу я не приносил вам клятв верности, так что и не нарушил их. А насчет того, чтобы биться в одном строю, то еще не все потеряно. Ты ведь не очень хочешь попасть в Хейдабьюр или Волин в качестве товара для работорговцев?

– Не очень. Как говорится, мудрый правду без подсказки скажет.

– Тогда можешь принести клятву верностимне.Ты и все твои люди. И мы будем биться в одном строю.

Оттар задумался.

– Клятву тебе… – пробормотал он. – Смотрите-ка… Да я ходил в походы, когда ты бултыхался… Королевская кровь, говоришь? А я тут еще подумал, – он взглянул на Рери, прищурившись, – не ты ли сын того Хальвдана, который одно время, лет двадцать назад, засел в Хейдабьюре? Сразу после сыновей Годфреда Датского?

– Да, я сын того самого Хальвдана. И сам непременно буду править в Ютландии. Чуть позже. Так что, я подходящий вождь для тебя?

Со стороны совсем молодого парня этот вопрос, предназначенный зрелому, умудренному и прославленному вождю, выглядел бы сущей наглостью, но Оттар хорошо понимал, какое большое значение имеют эти две вещи: королевская кровь и удача. В первое у него не было причин не верить. А второе, похоже, говорило само за себя.

– Что ты собираешься дальше делать? – спросил норвежец чуть погодя.

– То же, что собирались делать вы. Идти на Амьен. Там можно взять хорошую добычу. И уж не сомневайся, что со мной ты получишь долю не хуже, чем с Асгейром и Хёгни. Ведь моя удача одолела их удачу.

– Все-таки ты молод и тщеславен. Хёгни ходил по морям столько же, сколько ты живешь на свете. А Асгейр еще того дольше. Ты же выиграл всего две битвы – да и не ты, а твои люди. И уже слишком веришь в свою удачу!

– Все-таки выиграл я, и я стою сейчас перед тобой, а Асгейр уже разговаривает с эйнхериями в Валгалле. Скажешь, нет? – Рери наклонил голову, с торжествующей насмешкой глядя на норвежца. – Жить надо здесь и сейчас, а здесь и сейчас победитель – я. Наступит ли для нас всех завтра – неизвестно. Сам знаешь, как переменчива судьба, особенно для того, кто в викинге13. Сейчас моя удача сильнее прочих. Если хочешь – присоединяйся. А не хочешь – полмарки за тебя, пожалуй, дадут, ты ведь хоть и не молод, но еще крепкий мужчина.

– А что с Хёгни? – подавляя вздох, спросил Оттар. – Наши говорят, он жив?

– Я всех мертвецов не осматривал и его не искал, но наши тоже говорят, что он жив и ушел за реку.

– Хоть я и стою всего полмарки, но прими совет глупого старика: осмотри всех наших мертвых и убедись, есть среди них Хёгни конунг или нет. Этим ты не только удовлетворишь мое любопытство, но и сильно облегчишь себе дальнейшую жизнь. Хёгни ведь не из тех, кто прощает такие шутки.

– И я последую твоему совету, – серьезно пообещал Рери, и в самом деле благодарный. – Так что ты решил?

– Всех наших людей оставят со мной?

– Разумеется! Ты – хороший боец, надо думать, но как хёвдинг над тремя сотнями норвежцев ты мне принесешь еще больше пользы.

– Я поговорю с людьми и дам тебе ответ к вечеру. Но думаю, они согласятся. Людям ведь все равно, как зовут вождя. Главное, чтобы у него была удача.

– Вот именно. Тогда получите назад ваше оружие и даже долю в добыче.

– Нашей собственной?

– Сейчас она наша, – напомнил Рери. – Но мы поделимся с вами. И клятвы ваши я приму ещедоближайшей битвы.

– Ты учишься на чужих ошибках, – проворчал Оттар. – Знать, и правда не дурак.

– Я рад, что ты обо мне такого хорошего мнения, – Рери улыбнулся, и при этом его лицо так прояснилось и посветлело, что Оттару захотелось улыбнуться вместе с ним. – Ну так до вечера. Я буду ждать тебя в каструме. В том, который вы не успели взять.

По дороге назад к каструму Рери весело насвистывал. Иные вожди, получив такую добычу, уже повернули бы назад, к ближайшему торговому месту, чтобы обменять там пленных на серебро или разные нужные для жизни товары, а там и домой – гордиться собой, на йольских пирах пить мутное пиво из золоченых церковных чаш и рассказывать женщинам и работникам о чудесах заморских стран. Но Рери даже мысленно не оглядывался назад. Откуда-то в нем жила уверенность, что его путь еще только начался и что впереди его ждет гораздо больше того, что осталось за спиной.

Прежде чем пуститься в дальнейший путь, предстояло похоронить убитых. Пленных франков отправили рубить дрова для погребального костра погибших смалёндцев. Убитых норвежцев погребали их уцелевшие собратья. Норвежцы при этом, что понятно, выглядели еще более хмурыми, чем смалёндцы. Но в целом викинги из бывшего войска трех конунгов приняли перемены довольно легко. Кроме имени вождя, для большинства из них ничего не изменилось: они сохранили оружие и свободу, и путь их лежал к новым богатым городам земли франков. Общая численность войска достигла двенадцати сотен человек. Многие из норвежцев посматривали на своих новых, чересчур юных вождей с недоверчивой ухмылкой, но вслух никто не возмущался.

– Как говорится, орел кричит рано! – сказал им Рери на общем поминальном пиру по всем погибшим. – Вот если бы мне было уже сорок лет и я только собрался в свой первый поход – чего бы я тогда стоил?

Хёгни Длинного среди погибших и раненых обнаружить не удалось, и, по подсчетам норвежцев, около ста человек из дружины также исчезли бесследно – то есть скрылись, видя безнадежность дальнейшего сопротивления. Кто-то перебрался через реку, бросив на берегу тяжелое снаряжение, кто-то нашел спасение в ближайших рощах. Куда они направились, никто сказать не мог, но от отряда в неполную сотню людей вожаки смалёндцев больших неприятностей не ждали.

Однако долго пировать, печалиться о погибших и размышлять о превратностях судьбы времени не было. Сыновьям Хальвдана не терпелось продолжать поход, да и Вемунд с Оттаром торопили. Слухи о появлении войска норманнов стремительно разносились по окрестным графствам, и каждый день давал местному населению новые возможности скрыться, а местным властям – подготовиться к отпору.

На следующий же день после поминального пира корабли покинули Аббевилль, к облегчению сеньора Ангильрама, и двинулись на веслах вверх по Сомме. Взятую добычу везли с собой, скот и пленных гнали по берегу. Деревушки, попадавшиеся по пути, оказывались покинуты, но бегать по окрестным дубравам и искать жителей никто не спешил – впереди лежал богатый, старинный город Амьен, столица графства, место пребывания епископа, а уж возле епископа, как не уставал напоминать опытный Оттар, всегда есть чем поживиться.

Отец Хериберт в число пленных не входил и ехать в Амьен с викингами никто его не понуждал. Напротив, сеньор Ангильрам всячески уговаривал родственника остаться, упирая на то, что разоренную обитель Сен-Валери, а также и Сен-Рикье, потерявшую своего аббата, нельзя оставлять без попечения и духовного руководства. Но упрямый монах был непреклонен.

– Святой Валерий возложил на меня миссию, и я уверен, что, следуя за Хрёреком, я смогу спасти гораздо больше душ, – отвечал тот. – Братья же пока пусть выберут между собой двух наиболее достойных, способных исправлять должность аббатов. Я думаю, епископ…