Слова директора прозвучали как приговор:

- Я считаю, что это правильное решение. Вор должен быть наказан, - Андрей Саныч помолчал и заговорил чуть тише. Было понятно, что слова даются ему нелегко. – Петя… я ждал тебя перед совещанием, а сейчас… если тебе есть, что мне… нам сказать… Какие-то доказательства… самое время их предъявить.

Ромка зажмурился, сердце его забилось, отсчитывая мгновения: вот сейчас чудовище сорвется, выльет ушат грязи на него самого, на ни в чем не повинного Сашу. Будет скандал.

- Нет.

Рома не поверил своим ушам и тут же вскинул голову: он сдался, он увидел всех этих людей и сдался. Невозможно. Почему? Куда исчез весь эмоциональный запал, с которым они ехали в офис? Еще вчера, засыпая на узкой Ромкиной тахте и невольно тычась парню в плечо, чудовище грозилось расправой. Обещало кару небесную на головы всем, кто плел против него интриги. Где вы, Петр Алексеевич? Куда исчезли? Только не апатия. Пусть ненависть, да. Пусть ложные обвинения. Но только не молчите. Да скажите же им что-нибудь…

- Нет. Вы же прекрасно знаете, что ничего конкретного у меня нет. Но просто задумайтесь, Андрей Саныч. Столько лет… Бл*ть, да, столько лет вместе. И эту чертову компанию поднимали вместе.  Так какого хрена мне нужно было ломать все то, что было построено? Мной построено. С трудом построено. Вот этими самыми руками построено…

- Петя, ты сам видел документы. Сейчас есть твое слово против бумаг. Против чертовых подписанных тобой бумажек! – шеф хлопнул ладонью по пачке документов. Стопка веером расползлась по гладкой поверхности стола.

Белый лис оскалился, чуя близкую добычу. Тонкие ноздри дрогнули в предвкушении охоты. Терещенко на бывшего друга даже не смотрел, мучая в испачканных грифелем пальцах карандашные  обломки. Ромка ощутил, как накатывает волна отвращения, как тянет на дно омут гадкой безысходности. Он вдруг понял, что никто в этой комнате чудовище защищать не намерен.

- Бл*ть… - тихий шепот. Романов откинулся на спинку стула, завел руки за голову и рассмеялся. Тяжело, натужно. Дразня натянутые нервы. Словно пенопластом по стеклу. И обвел собравшихся взглядом. Кто-то сразу опускал голову, кто-то ехидно щурился, готовясь танцевать на костях коллеги. Терещенко усиленно делал вид, что его нет в этой комнате. Ромка почувствовал на себе взгляд чудовища. Поднять глаза – не поднимать? Спрятать лицо в ладонях – поддержать и улыбнуться? Поймет – презрительно ухмыльнется? Лю… Ромка поймал себя на том, что, будто бы гадая на ромашке, рвет на крошечные клочки листок из блокнота. И наконец решился встретиться взглядом с Романовым, открывая сознание для лавины эмоций, непонятного сладко-терпкого клубка из чувств, похожего на горький шоколад с карамелью. Чудовище первым отвело глаза. Сколько длилось соприкосновение взглядов – долю секунды? Но за это время Ромка вдруг понял, что нужно делать.

- So, - Стиви сделал глоток воды и демонстративно громко поставил его на стол. Стекло глухо звякнуло, и жидкость плеснула через край, заливая бумаги. Андрей Саныч тут же засуетился и  потянулся к гостю с салфеткой в руке:

- Роман, ну, не молчите же. Господа наверняка хотят знать, о чем мы с вами разговариваем. Никаких секретов, никаких…

И Ромка поднялся со стула.

***

Мне бы такое зрение. Увидеть никого, да еще на таком расстоянии!

Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

То странное утро Ромка потом вспоминал какими-то отрывками. Эмоции, чувства, цвета, звуки – все это смешалось в его сознании в коктейль без названия, без запаха и без вкуса. Взгляд, мельком подаренным чудовищем, стал для него прививкой против страха. Люди, предметы, шепот за спиной провалились на задний план, стали незначительней черно-белых иллюстраций в старой, затертой и изорванной книжке.

 - Herr Steuer, - Ромка вцепился в край стола и набрал воздуха в грудь. – Hier geht es um… Doch. Bevor sie Herrn Romanow beurteilen, muß ich noch was fragen. Darf ich? Danke. So, wir haben uns nicht viel unterhalten, aber ich habe bemerkt, dass sie Geld brauchen.

* Господин Штойер, - Ромка вцепился в край стола и набрал воздуха в грудь. –  речь идет о… Так. Прежде чем вы вынесете приговор господину Романову, я должен кое-что узнать. Можно? Спасибо. Мы, конечно, совсем мало общались, но я успел заметить, как сильно вам нужны были деньги.

Стив завозился в кресле, непонимающе глядя на Ромку, но смолчал, лишь поджал губы.

- Lassen sie mir diese Interesse erklären. Ich war dort, in dem Club, und ich hab alles gehört und gesehen: auch den Streit mit diesem Mann. „Ihr Schätzchen“? – Ромка нервно усмехнулся. Штоейр повел плечом и подался вперед. – Egal. Ich hab` auch `n anderen Gespräch gehört. Sie baten ihre Mutter um das Geld, doch sie hat zu viel in einen russischen  Betrieb investiert. Und – so eine Überraschung – all dieses Geld ist verschwunden.

* Позвольте объяснить свой интерес . Я был там, в клубе, и всё видел и слышал: в том числе – спор с тем мужчиной. «Вашим сокровищем»? – Ромка нервно усмехнулся. Штоейр повел плечом и подался вперед. – Впрочем, не важно. Я был свидетелем и другого разговора, когда Вы выпрашивали у матери денег. Но все средства оказались вложены в российское производство. И – какая неожиданность – они вдруг исчезли.

- Vielleicht, sollen wir Herrn Romanow fragen, wo…

* Наверное, нужно спросить у господина Романова, где…

- Blöd, - Ромка зажмурился, легонько стукнул ладонью по столу. – Genug. Wofür sind sie hierher gekommen, obwohl sie sich nie für das Geschäft interessiert hatten? Und wenn ich mich erkundige, ob züricher Club verkauft ist? Es ist auch nicht schwer, die Name seinen neuen Besitzern erfahren. Mmm… darf ich was vermuten: heißt er… Stefan Steuer?

* Бред , - Ромка зажмурился , легонько стукнул ладонью по столу . – Довольно . Зачем Вы приехали сюда, если прежде никогда не интересовались бизнесом?А если я отправлю запрос о том, продан ли клуб? Не так уж сложно будет узнать и имя его нового владельца. Ммм… позвольте предположить: его зовут… Штефан Штойер?

- Was wollen Sie…  - Стив раскраснелся, весь как-то внутренне подобрался. Ромка бросил взгляд на остальных: вроде бы спокойно ждут, пока заезжий бизнесмен уточнит у переводчика все детали разговора. Значит, у них с чудовищем еще есть время все исправитьь.

 *Что Вы хотите…

- Nichts. Für mich selbst – nichts. Es ist mir egal, wie Sie dieses Problem lösen, doch es muss keine Anklage an Herr Romanow bleiben.  Tja… Schweigen Sie doch nicht, es ist in Ihrer Interesse, den anderen überzeugen…