Утверждая тематический план, Мальцев поставил перед станцией, перед тремя ее сотрудниками, а значит, и перед самим собой, одну-единственную задачу, но такую, над разрешением которой впору бы работать крупному институту, — разработать систему земледелия, обеспечивающую прогрессивное нарастание почвенного плодородия.

Но для этого сначала надо было ответить на те вопросы, на которые не давала ответа современная наука: как будут влиять на почву однолетние полевые растения, если им, как и многолетним травам, предоставить такую же возможность жить и развиваться без ежегодной пахоты?

То, что первый посев без пахоты дал хороший урожай, еще ничего не доказывало. К тому же лето выдалось дождливое, и хорошие хлеба уродились даже на плохо подготовленных землях. Надо посмотреть, что будет в засуху.

И она не заставила долго ждать. 1951 год — ни одного дождя за весь май и июнь, только 13 июля собрались тучи и на высохшую землю пролилась скупая влага. Следующее лето — еще суше. Однако и в этих условиях урожай по мелко обработанной стерне был не меньше, а больше, чем по вспашке.

Итак, на непаханой земле даже без внесения удобрений хлеб растет лучше и в засуху. Значит, и в сильную засуху влаги в почве было достаточно для создания хорошего урожая. А традиционная вспашка «просушивает» землю на большую глубину...

И потянулся в зауральское село Мальцево поток экскурсантов: ехали агрономы и руководители хозяйств, партийные и хозяйственные работники, ехали из ближних и дальних областей. Одни, правда, неизвестно зачем и приезжали: потоптавшись и побурчав о чем-то, в тот же день и уезжали. Другие просились остаться на два или три дня, но жили по неделе: ходили по полям, дотошно допытывались, присматривались, потом спрашивали:

— Но когда-нибудь вы все же будете пахать с отвалом?

— Поживем — увидим,— отвечал Мальцев. — Может, никогда не будем.

— Вы упростили систему обработки почвы до примитивности.

— Наоборот, это самая сложная система, хотя и кажется на первый взгляд упрощенной. Она требует не только тщательнейшего выполнения каждого вида работ, но и правильного выбора времени их выполнения. В ней все лучшее из достижений науки, и все это лучшее мы сконцентрировали и применили на практике.

— Вы не боитесь рекомендовать такую систему земледелия в производство?

— Признаться, побаиваюсь. Не за систему побаиваюсь, а за ее выполнение. Если умело все делать, то будет хороший урожай, а если так сделать, лишь бы черед отбыть, то можно и совсем ничего не получить. Поэтому мой совет: нашу систему обработки почвы применяйте осторожно и пока в небольших размерах. Надо, чтобы люди поучились сначала.

Мальцев побаивался, особенно после того, как беду своими глазами увидел.

Летом 1950 года в колхоз «Заветы Ленина» влилась маломощная артель соседней деревни Дрянново. В августе, как и полагалось, пошли комиссии определять урожайность по всем полям: и по своим и по соседним. Увидели мужики влившейся артели посев по непаханой стерне и удивились: «Хороший у вас хлеб. А у нас, где без пахоты посеяли, один овсюг уродился».

Пошел Мальцев посмотреть, а там на самом деле пшеницы не видно — едва ли по четыре центнера намолотят.

«Как же вы сеяли?»—спросил он хозяев. «А так же, как и вы. Продисковали весной, заборонили и сразу посеяли». «Да ведь мы все это делали не одновременно с севом, мы сначала влагу в почве надежно закрыли, спровоцировали и уничтожили сорняки, а уж потом и сеяли»...

А земля была хорошая, могла бы уродить и центнеров по тридцать, если бы все правильно сделали. Ладно, что засеяли так только одно небольшое поле.

Этот факт насторожил Мальцева. Выходит, лодыри-то обрадовались, что пахать не надо. Им и невдомек, что посев по непаханой стерне можно проводить только на хорошо обработанных и очищенных от сорняков землях. Так и идею опорочат и вред принесут немалый. Поэтому и советовал всем, кто приезжал к нему на опыты посмотреть, беспахотную обработку почвы применять осторожно:

— Ставьте больше опытов, но площадями не увлекайтесь.

Мальцеву советовали: надо закрепить за собой авторство новой системы земледелия и написать диссертацию. Он отшучивался:

— Иван Владимирович Мичурин не имел ученых званий, а сделал в науке побольше многих.

И чуть виновато улыбался: мол, извините, но не могу воспользоваться советом, на дело времени не хватает. Его никогда не заботила собственная выгода. Меньше всего он думал о ней.

На широких степных просторах страны начиналась невиданная по масштабам эпопея подъема целинных и залежных земель. История еще не знала такой распашки в такой короткий срок, но уже знала, как быстро терялось плодородие поднятой целины. Так что нужно думать не только о распашке миллионов гектаров в намеченный срок, нужно уже сегодня начинать хозяйствовать на них так, чтобы не только сохранить, но и приумножить рождающую силу этих земель. Нужно отрешиться от вековой традиции, которая мешает осознать (и мешает не только рядовому пахарю, агроному, но и ученому), что истощение плодородия вовсе не неизбежная плата за наше прокормление, это плата за наше незнание, граничащее с невежеством первобытного земледельца.

С этими мыслями Мальцев в первую очередь обращался к ученым. «Если наши предки допускали ошибку, обработкой расточая плодородие целинных земель, то мы не должны повторять их ошибки».

Мальцев обретал все большую популярность. Люди начали сознавать, что где-то совсем рядом живет мудрый земледелец, озабоченный теми же проблемами, которыми живет страна. И озабочен не одним сегодняшним днем, но и в завтрашний день побуждает смотреть.

К нему потянулись за советом, за опытом. На опытной станции подсчитают: за последние два с половиной года в Мальцеве побывало более трех с половиной тысяч человек из разных уголков Советского Союза.

В июле 1954 года «Правда» писала:

«Какой бы поезд ни проходил через Шадринск ― московский ли, барнаульский, свердловский,— всякий раз на станции высаживаются все новые и новые пассажиры.

— Как проехать к Терентию Мальцеву?

И едут, едут люди за опытом к новатору земледелия...

Не видно среди экскурсантов только работников Министерства сельского хозяйства да научных сотрудников Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук. А не мешало бы и им побывать у Мальцева. Ведь опыт его перешел уже на десятки тысяч гектаров Зауралья!

Может быть, они имеют свою точку зрения на сей счет? Ни министерство, ни академия пока что не сказали своего веского слова по поводу опытов колхозного ученого».

Да, работники министерства и ученые академии все еще отмалчивались, не замечая того, что делал Мальцев, хотя предложенная им система земледелия уже перешагнула границы колхоза, района и области, успешно применялась по всему Зауралью, обретая все больше и больше сторонников, называвших систему «мальцевской».

И тогда Центральный Комитет партии, откликнувшись на многочисленные просьбы, принял решение разобраться в существе этого дела — созвать Всесоюзное совещание.

...В августовские дни 1954 года село Мальцево походило на большой табор: шумный, многоголосый и многоязычный. Улицы были запружены легковыми машинами, автобусами и грузовиками. На пустыре у школы раскинулся дощатый и брезентовый городок. Дымили, не переставая, походные кухни. Здесь, в палатках, жили гости — их было значительно больше, чем жители в селе (на совещание пригласили триста человек, а приехало более тысячи!). Отсюда группами выезжали в поле, где Мальцев не разлучался с мегафоном: хоть и поделили всех участников совещания па группы, однако и в группах было до сотни человек, и каждому хотелось не только увидеть, но и спросить, услышать.

Самыми желанными на этом совещании гостями были для Мальцева казахстанские целинники. Именно к ним обращаясь, он по-отечески советовал:

— Вы приступили к освоению целины, этого народного богатства, серьезно подумайте и поработайте, чтобы не повторять неосознанных ошибок наших предков, которые, распахивая целину, очень быстро разрушали ее плодородие.