Да ладно? Прям-таки чтоб не было убийств, ага. Бизнес не при чём.

— …убийств, и сейчас самое время, потому что Вентедели, то есть…

Вренна сверкнула холодным высокомерием, и Зимин будто уменьшился в росте.

— Но ведь ты сама будешь рада окончательно освободиться!.. — конец фразы прозвучал совсем уж неуверенно.

— Ха! Может и так, только это мое дело! Что здесь происходит?! Решили начать войну?!

Маленькая девочка посреди огромной уличной стоянки, где даже земля пропахла бензином, кричит на семерых крупных мужчин, а поднявшийся между тем ветер чуть не сдувает ее с ног. Мужчины опешили и хмурятся. А я ловлю странное удовольствие, ощущая ее беззащитность, созерцая, как черные пряди бьют ее по лицу и как она расставляет тонкие ножки, чтобы крепче стоять на земле…

— Мы просто подорвем замок, — вкрадчиво улыбнулся Робин. — Никакой войны, никакого сопротивления…

— В том и… — попытался начать Игорь.

— Идиоты! — рявкнула моя сестренка. — Вы правда считаете, что так вот просто сумеете их всех убить?! Да вы подойти к Замку не сможете!

— Мы подъедем!

— Боже, конечно, это же вы изобрели машины! До вас никто не!..

— Замолчи, Вренна, — как можно бесстрастней приказал я, но только перевел удар на себя:

— А ты?! Почему ты согласился?! Почему ты ничего не объяснил им?!

— Заткнись! — рыкнул я, и она сжалась, испепеляя меня взглядом. Затем размеренно заговорил: — Во-первых, Вренна, для того мы с тобой здесь и нужны — чтобы проводить подрывателей до Замка и защитить их там.

Она молчала, и я поневоле признал, что на душе от этого стало гораздо легче. Ведь я боялся услышать что-то вроде «У меня больше нет над ними власти».

— Во-вторых, Вренна, ты, кажется, забыла историю. В этом Замке — остов главного корабля, коллективный разум кораблистов.

— Это всё версии, — буркнула она.

— Ну так испытаем одну из них! — воскликнул Зимин. Кажется, мальчишка принял чего-то для храбрости — слишком уж много эмоций и энтузиазма.

— Джек, — тихо позвала Вренна: голос слился с ветром, а в глазах светилась жутковатая серьезность и сдержанный, холодный страх. — Джек, что ты задумал? Это окончательно освободит кораблистов. Год назад на том злополучном маскараде идиот, расстрелявший триста кораблистов, наверное, тоже думал, что спасает мир. А в итоге…

— В итоге — так или иначе — мы свободны! Разве не об этом ты мечтала всю жизнь? — вырвалось у меня.

Однажды этот разговор должен был случиться, вот только людям Сказочника слушать его не нужно.

— Мечтала?!.. — она хотела поспорить, но я был прав. — Но… Может, я и мечтала, но этот мир — совсем не то, что я думала! Я никогда прежде в нём не была — откуда мне было знать? Я ошибалась! Да и…

— Постой, то есть ты жалеешь, что узнала этот мир? Жалеешь, что «проклятье» — как ты звала это! — спало? Хотела бы вернуть всё, как было? — на одном духу спросил я.

Вренна открыла было рот, чтобы ответить, но я говорил подозрительно быстро, и она настороженно прищурилась и бросила:

— Потом обсудим.

— Да.

Игорь, сидящий за рулем одного из внедорожников, нажал на сигнал, и неприятный звук разнесся по пустынной стоянке.

— Садитесь уже, — раздраженно проворчал он. — Предложения по корректировке плана действий не рассматриваются.

Робин потер свои бронзовые пиротехнические ручки и запрыгнул на переднее сиденье. Зимин с видом благородного разбойника взял на себя управление второго внедорожника. Мы забрались к нему в машину, к Игорю уселись двое оставшихся.

Где-то на периферии своего сознания метафизическая форма жизни, называемая иногда Кораблем, засекла знакомые тревожные сигналы, посылаемые караулящим здесь отрядом. Не питая к происходящему ни интереса, ни страха, ни энтузиазма, форма жизни всё же слегка перевела фокус своего внимания на небольшой участок леса возле Морской Короны, где разворачивались события. Погрузив часть своей нематериальной сущности, витавшей окрест Замка, в нескольких подопечных одновременно, она прислушалась к происходя-щему вокруг них.

В этих несчастных, искалеченных мутациями телах обретались не души, но инстинкты — но сейчас все их нейронные связи метались и полыхали так, что это можно было принять за настоящие эмоции:

Мы слышим подозрительный шум! Еще далекий, еще тонущий в листве… Шуршание листьев, хруст мелких веток под колесами…

Они на нашей земле и скоро они будут нашими!

Мы выжидаем, замерев.

Вот, затихли двигатели, и на влажную траву ступают первые осторожные ботинки. Лес слишком густ для ваших машин!

Восемь человек. Не нужно видеть их, чтобы понять это. Семеро мужчин и одна женщина. Все молоды, все наполняют лес частицами себя — своей энергией, своим страхом, своими страстями. Чем ближе восьмерка, тем глубже осколки их чувств проникают в нас…

— трое питают нежность к девушке

— она неравнодушна также к троим, но эти тройки не совсем совпадают

— почти все глотают свой страх

— они пришли уничтожать

— они ищут нас взглядом, они нас презирают и боятся

Взаимно!

— Далеко еще? — раздраженно спросил пиротехник.

За его узкими плечами гирей повис рюкзак, плотно набитый взрывчаткой.

Никто не отвечал.

Они уже почти забыли свою цель. Знали только, что нужно идти — как можно быстрее и тише.

Запах дикой нетронутой осени действовал почти наркотически — вызывал легкое головокружение и стимулировал фантазию. Любой шорох уже давно был чьим-то крылом или щупальцем.

— Вренна… — Зимин, кутаясь в свою куртку, нагнал девушку. Почему-то она казалась здесь куда более «вентеделевой», нежели Джек.

— Вренна, когда они появятся?

— Откуда я знаю?

Злости в ее голосе не было. Те же напряженность и испуг.

Зимин сглотнул.

— Да блин, мне кто-нибудь ответит?! Скоро мы придем? — громче позвал Робин.

— Что тебе неймется? — буркнул Игорь. Он казался бледней, ниже и сосредоточеннее обычного.

Смуглое лицо подрывника исказилось ухмылкой:

— Хочу устроить фейерверк.

— Нам бы самим не пойти на фейерверки, — пробасил сзади Хоньев.

— Ага. И не стать пушечным мясом, — мрачно добавил Игорь.

— Пушечным? — насмешливо уточнил Джек. — Вот это вряд ли.

Вренна усмехнулась и подозвала его:

— Иди сюда, родственничек. Будем отражать атаки.

Он неохотно послушался и встал рядом с ней в авангарде.

Зимин обернулся и оглядел своих… друзей? Что ж, может и так. На всех была примерно одна и та же маска — гримаса осознания собственного безумия: «Боже, что я делаю?!»

«Что же я?..»

Зимин упал, едва успев вскрикнуть, подкошенный мощной плетью.

Кажется, я почувствовал их — за пару секунд до сдавленного крика Зимина и звука его неловкого падения в мокрую почву. Кораблисты… Должно быть, окружили нас заранее, ведь мы не такая простая добыча. Во-первых, у нас оружие, ну, и во-вторых — Вренна как-никак. Я всё еще надеюсь, что она имеет над ними власть.

Я резко обернулся на крик и выхватил взглядом кораблиста. Лоснящийся травянисто-фиолетовый силуэт, лапы-лианы обнимают мальчишку и вот-вот вытащат из него душу.

Я мысленно приказал всем кораблистам замереть. Потом мысленно — этому одному — отпустить парня. Настойчивее! Наконец, я перешел на голос:

— Пошел прочь! — рявкнул я в надежде, что хоть это сработает — безрезультатно.

Меня колотило от гнева и бессилия. Да, я подозревал — знал! — что так будет — но как смеют они?!

Я обернулся по сторонам: наши компаньоны замерли в смертельном изумлении, едва дыша и с ужасом глядя кто куда. На мгновение мы все будто зависли в стоп-кадре — дрожащие люди против неловких, уродливых, но могучих тел — и эти тела посыпались на нас. Нечто мохнатое неслось на пиротехника, нечто крылатое, но летать неспособное, корячилось в корнях дерева, протягивая бесконечные языки к Игорю…