Он слышал, как шаги разбушевавшегося Артура неминуемо надвигаются, но он оступился и рухнул даже раньше, чем его нагнали.

— Урод! Трус! — ботинком по ребрам, но сердце ныло куда сильней.

Его грубо перевернули на спину и, схватив за ворот куртки, приподняли.

— Она — моя жена! Ясно тебе?! — мощный удар по скуле.

Джек коротко взвыл и слабо дернулся, но что толку… Любое движение отдавалось огромной болью между ребер.

— Не подходи к ней!.. — Артур отпустил его и отошел на несколько шагов, тяжело дыша. Джек инстинктивно повернулся на бок и слегка подтянул ноги к груди.

— Черт, — пробормотал Артур с хрустом разминая пальцы. — Черт… я… Я не знал, что ты жив.

Джек воздержался от язвительных комментариев.

— Черт… Черт, что с тобой? Я же тебя не успел особо поколотить.

— Сердце, — коротко объяснил Джек.

— Черт.

Через пять минут они шли обратно к дому (Артур слегка поддерживал Джека), а там, на краю крыши, их поджидала Мекс.

— У нас тут не бывает гостей… — неуверенно говорил Артур. — Что я должен был подумать? Посреди ночи, на крыше… К тому же ты… Мекс!..

Судя по голосу, он снова начал вскипать.

— Артур, послушай, — «Если он не прикончит меня сейчас — то можно по этому поводу уже и не беспокоиться». — Ты знаешь, я всегда… был неравнодушен к твоей девушке, — Джек осторожно покосился на приятеля, но тот более ли менее держал себя в руках. — Но она твоя, и у меня нет на нее претензий! И это ты тоже знаешь.

— Тогда что ты здесь забыл? — каменным тоном уточнил Артур.

— Я прячусь! Как и всегда — это же бункер, чтобы в нем прятаться. Я и подумать не мог, что встречу здесь вас двоих! — он на секунду задумался. — Или вас не двое?

— Нет… двое… Ты не знаешь эту историю, да?

— Какую? — Джек невольно напрягся.

Они вышли на крышу. Мекс невинно улыбалась, покачиваясь с пяток на носки и обратно.

Артур окинул ее трагичным взглядом, вздохнул и позвал всех в дом.

Винтовая лестница вела в гостиную: стены обиты дорогим деревом, на дощатом полу старый пушистый ковер, и пара диванов вокруг кофейного столика. Вдоль стен — буфеты и книжные стеллажи.

Около полуминуты Артур шепотом говорил с Мекс, после чего она скрылась за дверью, а он — устало опустился на диван.

— Садись, — но Джек уже расположился, не дожидаясь приглашения.

— Эх… Так у вас точно ничего не было? — Артур вернулся к своим баранам.

— Ничего. Мы успели переброситься парой слов, и тут появился ты.

Артур вскинулся.

— Что значит «успели»? А если бы не появился?

— О боже… Я скоро начну думать, что лучше бы вас всё-таки убили.

— А я — что тебя, — парировал Артур, но как-то снова дружелюбно.

— Ладно-ладно, прости, — продолжил он. — Видно, я просто отвык, чтобы рядом с ней был кто-то кроме меня… Особенно ты.

Джек покачал головой, едва удерживаясь, чтобы не закатить глаза.

— Сколько вы уже здесь?

— Почти два года.

— Хм… Тоже прячетесь? Тебя так и не признали вменяемым?

— Меня? Куда уж…

— Слушай, — Джек вдруг вспомнил. — Так что за история? Что случилось?

«Марк? Или Якобс? О ком пойдет речь?..»

— А, это… Ну, в общем… Только при Мекс не упоминай, ладно? Она… — он вздохнул. — У нас родился мертвый ребенок.

— Что? — выдохнул Джек, резко похолодев и выпрямившись — диван вдруг стал жестким, воздух — колючим. — Разыгрываешь?

— Да какие к черту розыгрыши!

Джек повис в непроглядном недоумении. Это другие люди? Какой ребенок? Какой — к черту — мертвый? Жена? Он говорил, что она его жена? Свадьбы, беременные жены, неудачные роды — это… из какого-то другого мира!

— Давно уже, — говорил между тем Артур, скривившись лицом. — Больше года назад. Это проклятье… ну ты понимаешь. Разве у нас могут быть нормальные дети?

«Что?.. А, кажется, это уже что-то знакомое».

— Опять ты за свое?

— А что!.. — начал было он взвинченно, но внезапно поморщился и сгорбился, опуская взгляд к полу. — Ай… Какая разница? Она говорит… — он озлобленно вскинул голову, — говорит, это был «живой мертвец». Синий и кричащий. Врачи вообще заявили, что младенец был живой-здоровый, а она, видите ли, сама его задушила. Ублюдки! Итог — ей тоже назначили принудительное лечение. Чуть не запрятали в психушку — вовремя увез ее. Поэтому мы здесь. Прячемся, да. Теперь уже оба. Оба… Что же я с ней сделал?..

— Ты о чём?

— Ну, — он горько усмехнулся. — Была милая студентка-медсестричка Таня… Теперь — огненная ведьма Мекс!.. просто сумасшедшая…

— Так ты признаёшь?..

— Заткнись. Теперь-то что? Может, если б раньше…

За дверью послышались шаги, и они замолчали.

Вошла Мекс — такая же прекрасная, такая же самодовольная и беспечная. Вместо халата легкое платье, в руках — поднос с тремя чашками кофе.

Кофе в четвертом часу ночи — конечно, самое то. Шесть лет назад никто бы не удивился… но вряд ли хоть что-то будет теперь так же, как шесть лет назад.

— Ну, рассказывай.

Мы с Артуром только-только начали партию в бильярд, и тусклые от времени шары лениво раскатывались по такому же тусклому слегка хромому столу.

Я прицелился, ударил и с удивлением проследил, как красный шар врезался в стенку возле угловой лунки, немного погарцевал вокруг нее и рухнул вниз.

— Неплохо, — усмехнулся Артур.

— Мастерство не пропьешь.

— Мастерство, ага.

Он примерил кий к паре шаров и ловко отправил один из них в дальнюю лунку.

— В общем, давай, начинай, — кивнул он мне, слегка усмехнувшись своей маленькой победе. — Что было в жизни, пока мы не виделись?

Я бездумно стукнул в белый шар, и он пролетел, не задев ни одного собрата, что дало Артуру лишний ход.

— Что ж, ладно. Пока мы не виделись, я всего лишь женился и разорвал Договор.

— Брачный контракт что ли?

— Нет. Договор. С большой буквы, — очередь бить снова была моя, и я внимательно вглядывался в стол.

— Что?

— Ну, знаешь… Небольшое семейное торжество. Все приняли на грудь, танцуют-пируют, всё такое…

И я рассказал ему про тот сумасшедший маскарад, который сам практически не помню, потому что был под ЛСД или еще под чем-то, теперь уже трудно сказать. Помню четко одно: я обнаружил у себя в руках автомат, а перед собой — скопище кораблистов — таких уродливых, таких умных, пропитанных ненавистью ко мне и моему роду. Они замерли без дела, и их белесые глаза источали презрение и решимость терпеть, дабы однажды отомстить.

Никто не знает на самом деле, почему кораблисты так ненавидят людей, ведь их поработили уже после войны. Явившись в наш мир, они жаждали одного — убивать людей. Наверное, это у них в генах. Но об этом редко задумываются. Какая разница, как (и тем более почему) к тебе относится твоя вещь? Нет, ну они не вещи, конечно. Скорее крысы или тараканы.

В общем, я никогда прежде не замечал какого-либо выражения на их физиономиях или в глазах… Вполне возможно мне это и примерещилось. Правда, с тех пор я вижу прямо таки горящую ненависть во взгляде любого мутноокого миньона (и движении каждого безглазого).

И вот стою я, руки оттягивает тяжесть автомата с патронташем, сотни глаз жаждут раскрошить меня и поглумиться над каждой частицей, и я понимаю, как легко мне сейчас придушить в них это стремление! Смести к чертям эту свинцовую веру, что однажды они возьмут реванш и победа будет за ними.

И я открыл огонь.

Отдача ударила в плечо, поток снарядов метнулся в сторону, обращая в хаос блистательно накрытый стол и оставляя череду черных дыр в стене, но я с силой выровнял его, утопая в сокрушительном ощущении собственной мощи.

Кораблисты встречали пули грудью, не шелохнувшись — у них нет чувства самосохранения. И это значительно умерило мой пыл.

Я остановил автоматную очередь и замер, тяжело дыша. Горячий воздух отражался от огромной маски и облеплял лицо влажной пеленой.

Кстати, я был одет в Деда Мороза, и именно его бородатую добродушную физиономию изображала моя маска.