Двести шагов до врага. Глухо лязгают щиты, сбиваясь в твердую стену. Покрепче сжать петли, упереться в щит плечом, держать линию!

Сто шагов. Отчаянье уходит, сменяясь яростью и жаждой схватки. Тело работает само, становясь легким и быстрым.

Пятьдесят шагов. Первый ряд, не сбиваясь с шага, бросает саунионы и чуть пригибается, освобождая простор для броска второго. Тяжелые, стальные дротики, брошенные умелыми руками, навылет пробивают легкие кахарские щиты, глубоко вонзаясь в тела зазубренными наконечниками, отрывают головы, руки, насквозь пробивают ноги. Первый ряд кахарцев выкашивает полностью. А за волной саунионов следует вторая, третья, и еще одна, и еще…

Двадцать шагов. Дротики кончаются. Над плечом просовывается хищное жало сариссы. Строй гвардейцев переходит на бег, вытягиваясь клином. Кахарцы стреляют из луков и стрелы вязнут в щитах. Кто-то падает, нет времени остановиться и посмотреть. Воины затягивают бреши и бегут дальше.

Пять шагов.

- На смерть! – кричит Озрик.

- На смерть! – слитным ревом отзываются воины.

Гвардейцы с разгону вламываются в, пробитую саунионами брешь.

- На смерть! – взлетает над рядами клич отчаянной атаки, перекрывая лязг, грохот и крики умирающих людей. Сариссы рвут врагов, опрокидывают, пронзают насквозь. Выворачиваются из рук скользкие от крови древки, ломаются под тяжестью тел. Теряя своих и забирая жизни врагов, гвардейцы пробиваются все глубже в кахарские ряды.

- На смерть! – рвется из пересохшего горла боевой клич, которому предстоит стать легендарным. Слева сражается Озрик, прикрываясь щитом, бьет страшным шестопером. Смерть обходит его стороной и люди идут за своим капитаном. Справа Логмар, десятник первой сотни, всаживает обломок древка в разверстый рот кахарца и, сорвав с пояса тяжелый чекан, гвоздит направо и налево, сминая шлемы, распарывая доспехи. Халдор сражается как заведенный, рубя коротким, широким мечем. Кахарцы уже не лезут вперед, страшась подступать к императорским воинам, ставшим в одночасье берсерками, упираются копьями в щиты, не дают шагнуть вперед.

- Ступеньку! – кричат сзади, и Халдор пригибается, принимая на плечи щит. Грохочут ноги, воин пробегает по щитам, ставшим лестницей и, оттолкнувшись, перелетает через копья, падает, подминая под себя кахарцев. Халдор бросается вперед, врывается в получившуюся брешь, срубает еще двоих копейщиков. Мгновение и рядом Озрик с Логмаром, брешь растет, гвардейцы прорывают строй.

- На смерть! – хриплый рык глушит все звуки вокруг. Честные воины закончились, впереди элита. В глазах рябит от золота насечек, драгоценных каменьев и узоров на доспехах и плащах.

Но умирают они не хуже простых нукеров, а порой даже и лучше. Кто-то сражается, вспомнив доблесть предков, кто-то бежит, захлебываясь визгом, кто-то падает на колени, бросая оружие. Падают под клинками гвардейцев кахарские полководцы, остается без командиров вражеская армия. Со всех сторон напирают нукеры, бросаются под лезвия клинков, стараясь спасти хоть кого-то, а сзади грохот копыт несет гибель. Но Халдору плевать, гвардия этот бой выиграла, кахар за реку не пойдет. Осталось только побольше забрать с собой за грань.

Все кончается в одночасье. Ослабевает натиск, нукеры пятятся, отступают, бегут, бросив копья…

- Итиль! – волной накатывает клич Империи, разбивая черный лед сковавший сердце. Обходя выживших в бойне гвардейцев, справа и слева проносятся конники Империи и гонят, гонят кахарцев обратно, в выжженную солнцем степь.

Запалено хватая ртом воздух, Халдор оглядывается. Из начавших атаку двух сотен на ногах стоит не больше сорока человек…

- Капитан…

- Ты сейчас капитан, Халдор – Озрик шагнул навстречу и старые соратники крепко обнялись.

- Раздавишь, костолом – придушенно прохрипел Озрик

- Тебя раздавишь, как же – ответил Халдор, отстраняясь – садись и рассказывай, какого демона уж полгода как все твердят, что ты мертв…

По мере рассказа Халдор все более мрачнел, сжимая пудовые кулаки.

- Что от меня потребуется, капитан? – спросил Халдор, с преувеличенной аккуратностью поставив кубок на стол.

- Люди – ответил Озрик, глядя в глаза другу – я набираю дружину.

- Сколько?

- Сколько откликнется. У Трора первоклассная крепость и прямо сейчас уже не меньше трех сотен гарнизона.

- Могу поднять всю тысячу.

- Нет. Более того, мне нужны только те, кто уже оставил службу. Я не хочу возводить личные заботы в ранг государственных.

- Зря. Мои ребята эту крепость по камушкам раскатают.

- Знаю. Но все же не стоит.

- Ладно. Ты всегда был упрямым, капитан, будь по-твоему. – Халдор, на пару минут задумался – Мыслю, не меньше полутора сотен соберу. Но учти! Если что, я туда весь полк приведу.

- Куда от тебя денешься-то. Не только я упрям – усмехнулся Озрик – Ты парней предупреди. Дело рисковое. Кто откажется – не обижусь.

- Когда гвардия без риска жила. – Халдор плеснул в кубки еще вина – Сколько у тебя уже набралось?

- Пока две сотни лучников. Эльфы. Кстати, не плохо бы им проход обеспечить до Калорна.

Халдор кивнул.

- Еще сотню – полторы поднимет Этель. Будут еще резервы, но пока рано говорить кто и сколько.

- С моими – пол тысячи выходит. Внушительно.

- Сам знаешь, бойцов много не бывает.

- Твоя правда, – улыбнулся Халдор и, посерьезнев, спросил – Когда и где?

- Через два месяца, в Калорне. Успеешь?

- Успею.

- Добре. Пора мне уже – Озрик поднялся и накинул капюшон.

- Рад, что ты жив, командир – Халдор крепко пожал протянутую руку.

- Я тоже. Да, и еще. Лучше если я пока побуду безвременно почившим – улыбнулся Озрик, застегивая пыльник – а к тебе приходил Странник. Помолиться за павших. И за живых.

До выхода из гвардейских казарм Озрик с Халдором дошли в полном молчании. Лишь когда стражники распахнули створки, выпуская Озрика за ворота, Халдор сказал:

- Помолись за нас Странник. Воины гвардии этого заслуживают. И молитв твоих не подведут.

Озрик кивнул и канул в толпе прохожих. Халдор долго смотрел в след командиру, а потом окликнул стоящего чуть в стороне ординарца.

- Рег! Эльтара, Марга, Лиора, Аглена ко мне! – и резко развернувшись на каблуках, зашагал к своему кабинету.

Через час из ворот столицы выехали четверо всадников. Каждый гонец вел за собой пару заводных коней, каждый вез на груди послание, запечатанное личной печатью виконта дан Трог.

Озрик шагал по улицам Итиля, заставляя себя идти размеренно, не срываясь на бег. Разговор с Халдором разворошил воспоминания, яркими красками вспыхнувшими в памяти. Сердце зло торкало в груди, тянуло, рвалось вперед. Алая лента, казалось, горит огнем, прожигая руку до кости. Хотелось все бросить и бежать под стены горной крепости, крушить руками неподатливый камень, ломать сталь решеток, рвать врагов на куски. Желание это было столь сильным, что вся сила воли, все внимание Озрика уходило на борьбу с собой. Когда же, наконец, удалось загнать подступающее безумие в глубину сознания и оглянуться, Озрик понял что ноги вынесли его к стене Павших.

Здесь не было домов и лавок, храмов, портиков и фонтанов, клумб, аллей и праздно гуляющих горожан. Здесь было царство тишины и покоя. Высокая стена опоясывала площадь по краю, прерываясь лишь там, где проходила улица. В центре площади рос раскидистый, кряжистый дуб, в тени которого и остановился Озрик.

Его взгляд скользил по золотым буквам на черном мраморе стены, складывая их в имена, знакомые и не очень, вызывая в памяти лица тех, кого он знал и о ком слышал. Разбушевавшееся сердце медленно затихало и багровая волна ярости, захлестнувшая было его душу, спадала, сходя на нет. Озрик долго стоял возле Стены, не думая ни о чем, не следя за временем, наслаждаясь покоем. Впервые за много месяцев стало легче дышать. Будто кто-то незримый подставил плечо, принимая на себя часть тяжести, что лежала у него на душе.