Стрелки уже тянули тетивы, вскидывая луки, когда кусты можжевельника позади них расступились, выпуская на волю комок разъяренного мрака. Черный волк, ощерившись, как хлебнувший святой воды демон, прыгнул на плечи стрелку. Мощные челюсти сомкнулись на шее, разрывая плоть и жилы, круша позвонки. Волк, оттолкнувшись от падающего тела, прыгнул, живым снарядом сбивая с ног второго лучника. Лязг клыков, булькающий хрип и фонтан крови из распоротого горла, а волк уже скрывается в высокой траве, чтобы спустя несколько мгновений призраком возникнуть за спиной наседавших на Озрика разбойников. Вырвав почти половину ляжки у копейщика, волк метнулся вправо, уходя от ударов мечей, подныривая под древки копий, полосуя клыками то одного то другого.

Отбиваясь, Озрик быстро потерял волка из вида, слыша только крики боли и свирепый рык, где-то позади, где оборотень прикрывал его спину. Накал схватки нарастал, и усталость уже давала знать о себе болью в мышцах и связках, ноющих от напряжения. Посох с гулом рвал воздух, едва успевая прикрывать хозяина от ударов. Едкий пот заливал глаза, горчил на губах, холодил спину и грудь. Уклонившись от тычка рогатиной в лицо, Озрик подсечкой сбил нападавшего с ног, сапогом раздавал ему горло, но пропустил выпад слева. Копье врезалось в плечо, ударило лишь древком, но и этого хватило, что бы рука отнялась от боли. Выронив посох, Озрик упал на землю, уворачиваясь от дубинки, пнул разбойника в колено, ломая сустав, и принял на кинжал падающее тело, прикрываясь им как щитом.

Рядом на колени рухнул копейщик, царапая слабеющими руками древко стрелы пробившей горло. Свистнуло еще несколько стрел и наступила тишина.

Подтянув здоровой рукой посох, тяжело опираясь на него, Озрик поднялся на ноги. Схватка кончилась. Наседавшие на него разбойники лежали в траве пронзенные белооперенными стрелами. Прихрамывая, к Озрику подошел Галиат, держа в готовности лук с наложенной на тетиву стрелой.

- Всех положили? – голос эльфа звенел от напряжения. Лицо украшал огромный синяк, штанина на левой ноге набухала кровью сочившейся из длинного пореза.

- Вроде всех. – Озрик осмотрелся – Ратмир куда то пропал…

- Да вон он. Прижал кого-то

Озрик обернулся. В нескольких саженях, среди измятого вереска, застыл Ратмир. Залитая кровью, черная шерсть стояла дыбом. Из глотки волка вырывалось свирепое рычание, порой срывающееся на хрип.

Морщась от боли, Озрик дошел до брата. Навалившись всем своим немалым весом, тот прижимал к земле разбойника в добротной одежде и тонко выделанном кожаном панцире, упираясь ему передними лапами в грудь. В какой-то пяди от правой руки разбойника лежал синий кристалл правленый в золотую сетку, внутри которого пульсировали искорки света.

Дотянуться до него разбойник не пытался, как и не пробовал воспользоваться кинжалом или мечем, что оттягивали его пояс. Замершие в волоске от трепещущего горла оскаленные клыки лишали его желания шевелиться. И, судя по всему, все силы пленника уходили на то, чтобы не обмочиться позорно от страха.

- Тише братишка, тише – Озрик легким тычком отправил пленника в забытье и напрягая все силы оттащил волка от добычи – Что ж ты тяжелый то такой… Все, закончилось уже. Оборачивайся обратно.

Пока Озрик связывал пленника ремнями, а Галиат приводил лошадей, благо убежавших недалеко, волк, рыкнув для острастки, шумно встряхнулся, смахивая со шкуры кровь и налипший мусор, прыгнул и, кувыркнувшись через голову, скрылся в траве. Из травы поднялся уже Ратмир. Помятый, злой, но целый.

- Лесной Отец! Что это было? – ошарашено спросил он, присев рядом с Озриком

- Видимо та самая банда, о которой Эванс предупреждала – ответил тот, потирая ушибленное плечо.

- Что делать будем?

- Да все уж сделали. Едем дальше, кони целы. Этого спеленаем и в Сильверфоксе расспросим кто, зачем и почему. Не прост он, далеко не прост.- Озрик кивнул на кристалл - Обычному разбойнику, пусть и атаману, ключ от портала не достать. Галиат, ты как?

- Бывало и хуже – слабо улыбнулся эльф, перевязывая рану на ноге. – В седле держаться смогу.

- Тогда едем – Озрик поднялся, пряча кристалл в поясную сумку – Пара верст осталась

Когда-то давно, когда по просторам совсем еще юного Мира бродили говорящие звери, когда великаны и титаны сходились, бывало, в яростных схватках, а с небес запросто спускались боги, далеко на севере, на краю света однажды содрогнулась земля. Канули в Студеном море Ирбитовые острова – обитель древних сил, унося в пучину своих хозяев и знания их. На Медвежьем архипелаге пробудились от долгого сна огненные горы, растапливая жаром своих недр вековечный лед и согревая землю окрест. Море гигантской волной обрушилось на побережье, смывая поселения, дробя в щебень гранитные утесы, оборачивая реки вспять. Сосновые горы поднялись еще выше, смыкая ладони скал над перевалами, оставив лишь одну брешь в своей стене. Густые чащобы, что тянулись от их подножья на закат, искорежило расщелинами и оврагами. Поднявшиеся из недр земли скалы проредили заросли, оставив лишь малую часть былого густолесья. Пробившиеся к поверхности водоносные жилы испятнали Полночную равнину множеством родников, ручьев, речек и мелких озер. А в считанных десятках верст от побережья, истерзанного разгневанным морем, кости земные прорвались к небу длинным, острым гребнем, да так и застыли навеки.

Шли годы, складываясь в века, тысячелетия. Мир залечивал раны. Поднялись новые леса взамен погубленным, распались песком камни, потекли новыми руслами реки. Время, дожди и ветры сгладили острые грани скал, земля укрыла их своим покрывалом, поросла травой, поднялся над ними цветущий вереск. На месте обрывистого кряжа, на берегу быстрой, бурливой реки осталась гряда пологих холмов, обрывающаяся острым зубом утеса над самой рекой.

А потом пришли люди. Срезали землю со скал, сделав гряду неприступной, стесали излишки, заполнили трещины, пробили в теле утеса лабиринт ходов, из камня возвели на вершине высокий замок, подняв над ним знамя с Серебряным Лисом.

Дорога резво бежала по холмам, перепрыгивала со склона на склон, поднимаясь к замку, что ленивым зверем разлегся на вершине исполинского утеса. Укрепления тремя уступами поднимались вверх по гряде, на самом краю обрываясь тонким шпилем смотровой башни. Высокие стены с острыми зубцами, сложенные из светлого, будто посеребренного, камня вырастали прямо из склонов, настолько тщательно были сведены края скал и фундамент стен. Круглые башни под шатровыми крышами, насмешливо смотрели на равнину узкими глазами бойниц. И выше всего ослепительно сверкала на солнце крыша донжона. Дорога заканчивалась у широкого рва, пробитого в толщи скалы. Крепкий подъемный мост, собранный из брусьев «вечного» мореного дуба, оббитый темной бронзой, был опущен. Две башни, прикрывавшие гостеприимно распахнутые ворота, подпирали с обеих сторон надвратную арку, увенчанную стрелковой галереей, над покатой крышей которой, на высоком флагштоке, вился длинный узкий стяг с Серебряным Лисом.

- Этель так и не поднял отцовское знамя – укоризненно покачал головой Озрик.

- И не поднимет – ответил Ратмир, направляя коня в ворота – Ты старший, Сильверфокс твой по праву. А поперек Этель не пойдет.

- Упрямый, – вздохнул Озрик, – как и все мы.

Копыта коней звонко процокали по настилу моста. Острые глаза Галиата различили в полумраке арки зубья подъемной решетки и второй ров во всю ширину ворот, куда при подъеме уходило полотно моста, не давая ему рухнуть, если перебьют цепи. Стража – десяток воинов в литых полупанцирях поверх добротных кольчуг, высоких шлемах с острой стрелкой наносья, с короткими копьями и треугольными щитами – приветствовали Ратмира веселыми здравницами.

- Поздорову, Ратмир. – сказал начальник стражи, пожимая протянутую руку – Давненько тебя видно не было, но приехал ты вовремя.

- Я всегда вовремя, Гектор! Везу гостей Этелю, да и подарочек Мизгирю – Ратмир с размаху хлопнул по свертку, перекинутому через холку коня. Сверток дернулся, донеслось приглушенное мычание.