- Кто это у тебя?

- Пленник. Из разбойничьей ватаги. Напоролись верстах в трех от замка. Этот умудрился выжить, – оскалился Ратмир – Ладно, недосуг мне. Будь Гектор!

- Наше Вам – ответил стражник, освобождая дорогу.

За воротами открылся широкий двор, засыпанный плотно утрамбованным песком. Вдоль стен шли приземистые коробки хозяйственных построек, амбаров, складов. Дымила трубой кузня. Большую часть двора занимали ристалище и стрельбище, сейчас свободные от ограждений. Туда-сюда сновали слуги, сколачивая столы и лавки, выкатывая пузатые бочонки с вином и огромные бочки с пивом, вынося корзины и короба со снедью. В дальнем углу, над пышущими жаром очагами вращались вертела с кабаньими и бычьими тушами, булькали котлы, шипели сковородки, распространяя умопомрачительные ароматы свежего хлеба, печева и жареного мяса.

Миновав двор Ратмир, Озрик и Галиат подъехали к стене внутреннего замка, как две капли воды похожей на внешнюю, за исключением рва. Построенная на естественном выступе скалы стена и башни внутреннего замка возвышались над внутреннем двором на три сажени, а мост заменял пологий пандус, поднимавшийся к самым воротам. Внутренний двор широким треугольником раскинулся на самом краю гряды. Конюшни, псарня, дровяные и сенной сараи, амбары справа; арсенал, казармы, больше похожие на отдельный бастион, гостевой дом и голубятня слева теснились к стенам, образуя обширное пространство, мощенное плитами молочно белого камня. На вершине треугольника возвышался над всем замком донжон хозяев Сильверфокса. Высокий, в четыре этажа, увенчанный тонким шпилем дозорной башни, он плыл над равниной, купаясь в голубом сиянии неба и солнечном свете. По светло-серому камню стен, украшенному сложным узором, пробегали, рожденные солнечными лучами, серебристые искорки. Крыша, покрытая взятыми в боях многими поколениями Сильверфоксов доспехами и щитами врагов, сияла, словно чешуя гигантского дракона.

Путники не спеша, пересекли двор заполненные людьми, занятыми подготовкой к празднику и спешились возле крыльца, переда поводья подоспевшему конюху.

- У вас намечается пир – не то спросил, не то просто отметил Галиат

- А то! – отозвался Ратмир, стаскивая с коня мешок с пленником – Эльен, старший сын Этеля сегодня пострижен будет, аккурат семь исполнилось. Взрослый уже. Да и младшему, Дарону, ровно год! Так что пир будет знатный.

Ратмир оглушительно свистнул, привлекая внимание стражников. Пока он объяснял, что нужно сделать с пленным, Озрик огляделся. За год отсутствия его в замке ничего не изменилось. Все так же танцевал Лис на фронтоне, так же сверкала крыша. Челядь сновала по двору, весело здороваясь с Ратмиром и вежливо кланяясь гостям, воины стояли на стенах и на башнях все так же вольно трепетали на ветру изумрудные вымпелы.

Сердце больно кольнуло, Озрик машинально сжал Алую ленту на правой руке, укрытую от сторонних взглядов широким рукавом плаща. Подошедший Ратмир сжал его руку и понимающе заглянул в глаза.

- Пойдем – мягко сказал он – Этель ждет.

Увлекая за собой Галиата, братья поднялись по ступеням высокого крыльца и прошли внутрь донжона, миновав приветливо распахнутые створки дверей. Короткий коридор вывел их в двусветную галерею, идущую вдоль фронтона, каменные стены которой были покрыты шпалерами светлого дуба, а на отполированный до блеска пол падали солнечные блики, проходившие сквозь узкие стрельчатые окна второго уровня. С массивных балок, подпиравших потолок, свисали кованые светильники.

Ратмир уверенно свернул налево и, пройдя несколько шагов, распахнул двустворчатую дверь, ведущую в большой зал.

Шагая через залу к лестнице, чье начало виднелось у дальней стены, Галиат, никогда раньше не бывавший в людских жилищах, с интересом рассматривал длинные пиршественные столы, расставленные вдоль колонн, подпиравших высокий свод, гобелены на стенах, оружие и доспехи, закрепленные в простенках между окнами, затейливые узоры витражей в окнах, светильники тонкой работы, спускающиеся на цепях с потолка.

Затем спутники ступили на лестницу, спирально поднимавшуюся в толще стены, миновали второй этаж, свернув в короткий коридор на третьем, прошли вдоль нескольких дверей до самого конца, попав, наконец, в кабинет хозяина замка.

Этель стоял у окна, посматривая вниз, на замковый двор и задумчиво теребил пальцами отцовский медальон, висевший у него на груди. Темно синий камзол, ладно пригнанный по фигуре, казался ему слишком тесным и неудобным, а бирюзовая рубашка из тонкого кахарского шелка, раздражала как никогда. Этель с силой дернул медальон, загоняя желание все бросить и переодеться в удобную, домашнюю одежду в глубину души. Никогда не любивший шумных застолий и пиров он вынужден был смириться с происходящим, слишком весомым был повод. Легкий скрип двери отвлек его от наблюдений за готовящимся праздником. Этель повернулся, готовя вежливую, но непреклонную отповедь, однако слова, заготовленные для очередного просителя, остались невысказанными. На пороге стоял Ратмир. Лохматый и небритый, в пропыленной одежде, с ехидной улыбкой на лице и застывшей настороженностью в глазах. Этель широко улыбнулся, разом забыв о раздражении, и шагнул навстречу брату.

- Ну, здравствуй, бродяга! – сказал он, принимая крепкое рукопожатие – Я уже думал, что не явишься. Где пропадал, братишка?

- Я всегда прихожу точно в срок, ты же знаешь – ответил Ратмир, улыбаясь еще ехиднее – А так. Дела, дела. Все больше на юге. Позволь представить тебе моих спутников. – Ратмир подался в сторону – Галиат. Капитан Стражи Шести островов, ныне Герольд короля Аэра.

Эльф учтиво поклонился, приветствуя хозяина. Этель вернул поклон и повернулся ко второму гостю. Замер, глядя в глаза, недоверчиво прищурившись. Гость отстегнул пыльник, скрывавший лицо и сдернул капюшон. Ворвись сейчас сюда толпа орков, пади с потолка молния или обрушься стены замка, Этель бы даже не заметил, бросаясь к стоящему перед ним брату.

- Живой! – выдохнул Этель, обнимая брата.

- Живой, – ответил Озрик, сжимая его плечи – прости Этель, но так было надо…

Этель отстранился, окинул Озрика взглядом, отмечая, что изрядно прибавилось седины в волосах, резче обозначились морщины на лбу и взгляд синевато-серых глаз, ушедших глубже в глазницы, стал угрюмее и холоднее.

- Плевать на все. Главное что жив!

Озрик порывисто вздохнул и притянул к себе Ратмира, обнимая обоих братьев. На время, пусть ненадолго, но вся тяжесть забот исчезла, уступая место уюту и спокойствию родного дома.

Галиат молча смотрел на них, не смея нарушить торжество момента, и думал. Думал, сравнивая братьев, оценивая их силу заново, будто видел их впервые. Гибкий и изворотливый Ратмир. Копна, соломенно-желтых, непослушных волос стянута простой тряпицей, чтобы не лезли в глаза. Всегда бесшабашный и насмешливый, весельчак, балагур и бабник с ухмылкой на лице и веселыми бесенятами в голубых глазах, он кажется несерьезным и безопасным. Он не воспринимается как угроза и сколь либо серьезным противником. Но, если присмотреться по внимательней, из-за этой маски взглянет на тебя хитрый, коварный, расчетливый и жестокий зверь. Взглянет, оценит и спрячется до поры, оставив на память чувство опасности и смутную тревогу…

Высокий и стройный как клинок Этель. Длинные, прямые волосы, стянутые в хвост, светлы как лен. Темно-синие глаза смотрят прямо и твердо. Черты лица, осанка, жесты, весь облик сквозит смелостью и отвагой и несгибаемой силой воли. Умен, благороден, хладнокровен. Истинный хозяин своих земель, он, среди братьев, больше всего походит на серебряного лиса…

И Озрик. Крепкий, коренастый и жилистый - он словно ожившая скала. Холодный, цепкий взгляд синевато-серых, как штормовое море, глаз, упрямо сведенные брови, тронутые сединой темно-золотые волосы. На обветренном, суровом лице грозно топорщатся долгие усы. От него волной расходится сила. Рядом с ним чувствуешь себя за надежным щитом, против него – травинкой на пути камнепада. Надежный и верный друг, страшный, упорный и безжалостный враг.