Едва их шаги затихли в темноте, Ратмир прыгнул, покрыв расстояние до цели одним рывком. Некромант, встревоженный легким шорохом, успел повернуться лицом к опасности и вскинуть посох как свирепый удар швырнул его наземь выбивая воздух из груди. Камзол и рубаха с треском расползись под острыми когтями, а ребра хрустнули, прогибаясь под тяжестью звериного тела. Последним что увидел Видентес в жизни, стал блеск клыков в ощеренной пасти. Ратмир сомкнул челюсти на горле некроманта, дробя позвонки, разрывая мышцы и жилы, и рывком оторвал голову Видентеса от тела, отбросив её далеко в сторону. Давая выход бурлившей в крови ярости, волк по рысьи ударил лапой, ломая грудину, вспарывая живот и внутренности, разрывая сердце и лишь после этого, оставив растерзанный труп в покое, огляделся. Короткая схватка в темноте не привлекла внимания людей суетящихся вокруг медленно угасающего замка. Никем не замеченный, Ратмир добрался до опушки леса и канул в сплетение ветвей. Сделав крюк по зарослям, Ратмир добежал до

Речки, выбрал маленький затон с тихой, чистой водой и забрался в него по самые уши, смывая с себя кровь темного, напрочь забившую нюх своим гнилостным смрадом.

Отмывшись, Ратмир выбрался на берег, шумно отряхнулся и неспешно потрусил в сторону дороги, выискивая среди сотен запахов знакомые следы. На третьей сотне шагов ему повезло учуять нужный след, едва различимый на фоне множества прошедших здесь людей и лошадей. Ратмир перешел на бег, стремительно набирая скорость, рассчитывая нагнать дружинников сразу за перевалом.

Он бежал всю ночь, призраком скользя сквозь тени и пятна лунного света, временами останавливаясь там, где след слабел. Оставляя за спиной версту за верстой, Ратмир то и дело натыкался на следы коротких, но яростных схваток ратников Озрика с людьми Трора. Первая из них попалась проводнику на пути сразу за Ведьминой скалой. Пятеро храмовников, посеченные мечами, лежали в лужах запекшейся уже крови возле обочины дороги. Лошадей ратники как видно было увели с собой. Второй раз на следы боя он наткнулся возле брода на Перекатах. Здесь поработали стрелки и бойцы Трора, стерегшие брод даже не успели схватиться за оружие, так и остались лежать на крутом берегу истыканные стрелами. Перед самым рассветом Ратмир миновал перевал и место еще одной сшибки с заслоном храмовников. Задержавшись немного и покрутившись среди еще не остывших тел, волк рванулся дальше, по дороге отмеченной пятнами крови и заскорузлыми тряпицами оставшимися от перевязок, с каждым прыжком нагоняя уставших беглецов.

Дружинников Ратмир встретил, когда первые лучи солнца, показавшегося над кряжем Единорога, осветили окрестные скалы, едва не наткнувшись на тыловой дозор с хмурой Эванс во главе. Увидев выскочившего из-за поворота, громадного зверя, дружинники схватились за оружие, но Эванс, узнав Ратмира, соскочила с седла и бросилась навстречу, повиснув на волчьей шее.

- Где ты был, зверюга! – воскликнула она, зарывшись лицом в густую, черную шерсть – Где ж ты был раньше!

Ратмир лизнул её щеку и тихонько рыкнул, забыв, что в этой шкуре человеческая речь ему не доступна. Чертыхнувшись про себя, он аккуратно высвободился и кувыркнулся, возвращая себе человеческий облик.

- Тише, Эванс, тише. – вновь обняв девушку, сказал Ратмир. – Успокойся и толком объясни, что здесь твориться. Где Озрик? Кто те находники? Почему замок сгорел, а вы здесь?

- Да что б я сама знала! – Эванс била мелкая дрожь. – Храмовники, некромант. Замок в осаду взяли, госпожу похитили! Это бред умалишенного, понимаешь?!

- Как похитили?! Когда?! Кто?! – Ратмир встряхнул Эванс – Да говори же! Где брат?!

- Озрик остался в замке, – всхлипнула Эванс. - Приказал нам уходить, а сам остался. Чтоб погони не было.

- Да что ж такое то, сожри тя огры! – рявкнул Ратмир, теряя терпение.

- Пошли, – Эванс схватила его за руку, потащила к лошадям – Там, впереди, в лагере, Мизгирь. Он и расскажет. Только заводних нет. На одной поедем.

- Эванс, опомнись! На кой бобер мне твои кони? Я сам по себе быстрее любой лошади бегать могу, – отмахнулся Ратмир. – Садись в седло и догоняй!

Шаг, другой, третий, кувырок и сильные волчьи лапы отталкиваются от дороги в стремительном беге. Две версты промелькнули в единый миг. Ратмир остановился, почуяв близкую стоянку, ловя ушами далекий топот копыт коня Эванс. Поразмыслив, Ратмир решил не пугать людей и, сменив облик, вышел к бивуаку уже человеком.

Первое, что бросилось в глаза, это усталые, мрачные лица людей, даже на отдыхе не расставшихся с доспехами и оружием. В глубине лагеря, у самой скалы высился наспех собранный навес. Под ним, на подстилке из лапника и плащей лежали раненые, возле которых суетились несколько женщин. На дальнем конце стоянки, Ратмир заметил не рассёдланных лошадей, обрывавших ветки кустов и короткую придорожную траву.

- Ратмир! – обходя отдыхавших дружинников, к нему, со стороны навеса, спешил Мизгирь. Голову сотника покрывала повязка со свежим кровавым пятном, доспех покрылся царапинами и сколами от ударов и заметными следами, оставшимися от заделанных прорех.

- Мизгирь! – Ратмир сжал твердую, как камень ладонь сотника. – Задери меня кабан, если я понимаю хоть что-нибудь, но выглядишь ты хреново.

- Еще б мне за собой следить, – криво усмехнулся Мизгирь – Итак только успеваю оборачиваться

- Может объяснишь, что делается, а? А то кроме невнятных воплей Эванс, я еще ничего не слышал и мне начинает казаться, что с пьяных глаз не в тот мир загулял.

- Пошли к костру. В ногах правды нет, а рассказ долгий будет. Есть-то хочешь?

- А есть что? Я свои пожитки бросил еще у Урочища. Недосуг как то было. Теперь брюхо от голода сводит.

- Найдем, что на зуб положить. Пошли.

-… Градимир очнулся, когда мы уже Каменную падь прошли. До этого ехал, ну словно деревянный, а тут…Сначала все Озрика искал. Потом замок горящий увидел, секиру схватил и назад. Едва остановить смогли. Рассказал я ему все, что случилось опосля их с госпожой ухода. Он поначалу кричал страшно, что лжа все, что госпожа в полоне. Думали все – умом тронулся парень. А после, успокоился маленько да и поведал все как было на самом деле. И про сумеречников и про гада того… На перевале рубился как бешенный, себя не щадил. Да оно и понятно, смерти ищет теперь, – Мизгирь покачал головой и умолк.

- Значит, говоришь, Анариэль как бы бросила Озрика ради гнома, – Ратмир сидел, привалившись спиной к стволу сосны и смотрел на огонь, лениво ковыряя щепочкой в зубах – А брат, значит, вас на прорыв отправил, сам же остался внимание отвлечь?

Мизгирь кивнул, пристально глядя на Ратмира. Тон, которым говорил младший Сильверфокс, настораживал. И если бы Ратмир кричал, сыпал проклятьями и в ярости крушил все вокруг, сотник был бы спокоен. Выплеснет гнев и горе, охолонет, подумает хорошенько, глядишь и не сотворить никакого безрассудства. А вот такой, лениво-расслабленный, спокойный и даже в чем-то безразличный Ратмир способен на всякое.

- Ну что ж. Приказ брата я отменять не буду. Идите дальше. Дагор не далеко, доберетесь. Ну а дальше совсем просто будет. – Ратмир сплюнул щепочку в костер и слитным движением поднялся. На миг Мизгирю показалось, что в глазах младшего Сильверфокса, расплавленным золотом, мелькнули звериные огоньки. – А я, пожалуй, задержусь. Поброжу тут еще маленько.

- Зачем, Ратмир? – обеспокоенно спросил Мизгирь. – Твое желание отомстить…

- А кто говорит о мести? – с улыбкой, более походящей на оскал, прервал сотника Ратмир. – Мстят за мертвых. А живые отомстят за себя сами. Не гляди на меня как на сумасшедшего. Жив Озрик, на свой хвост готов поспорить. Куда простому пожару до него. Да хоть в исподние миры провалится, все равно обратно выберется, всем демонам рога поотшибав. Жив он, однозначно жив. Вот и поищу, след, какой ни на есть, да остался. Да и за храмовниками присмотрю, мало ли что. Вдруг получится Анариэль из полона выручить.