Перед ужином собрали экипаж. Предложение помочь колхозным детям встретило горячую поддержку. Выступавшие предлагали оставить только самое необходимое на переход, а все остальное передать колхозу.

- Справимся, у нас и от прежнего рейса немного осталось, - поддержал судовой повар.

- Поможем ребятам, - раздавалось со всех сторон.

Грузовую машину для перевозки продовольствия предоставил райком партии. Трехтонный грузовик оказался нагруженным доверху. Мука, масло, сахар, сгущенное молоко, разные крупы, мясные консервы. От команды для передачи продуктов в колхоз поехала делегация во главе с предсудкома.

Конечно, не только наш теплоход поделился своими продуктами с детьми. Во Владивостоке нам рассказывали о многих случаях, когда экипажи морских судов помогали детским садам и яслям. Владивосток, как и все города Советского Союза, был на строгом военном пайке.

В новый рейс мы вышли 18 июля 1945 года. Никто не догадывался о назревавших событиях. На Ялтинском совещании трех держав Сталин дал обещание выступить против Японии через три месяца после окончания войны с Германией. Это держалось в глубокой тайне.

К плавмаяку Колумбия мы подошли благополучно, без задержек вошли в Портленд и стали под погрузку. Конвойные офицеры рассказали, что сегодня сброшена атомная бомба на город Хиросиму. Потрясающее известие. Принесли газеты. Заголовки сообщали: “Уничтожено триста тысяч человек, город разрушен до основания”.

- Наконец-то мы расправились с японцами! - сказал старший лейтенант из конвойной службы. -Пусть помнят Пирл-Харбор. - Однако сказал он это не слишком уверенно. - В английском языке появился новый глагол “атомик”, - хмуро добавил он, - значит: бомбить атомными бомбами.

На следующий день мне пришлось выехать в Сан-Франциско, в советское консульство.

У паровозного причала стояли готовые к отправке паровозы. На автомашинах подвозили какой-то груз. Все шло своим чередом.

8 августа прогремела весть: СССР объявил войну Японии. Об этом кричали на все голоса утренние газеты Америки. Во второй половине дня опять потрясающее сообщение: американцы сбросили еще одну атомную бомбу, теперь на город Нагасаки. Еще триста тысяч мертвецов. Трудно найти объяснение такой жестокости.

Паровозы продолжали вползать в чрево нашего теплохода. Морские дела никогда не должны останавливаться.

Популярность Советского государства у американцев в эти дни достигла высокой точки.

В городе на улицах, в кафе, автобусах только и слышно: русские, русские.

- Русские им всыплют в Маньчжурии.

- Там у японцев огромная Квантунская армия.

Хорошо помню день 11 августа. Поздно вечером американское радио передало: “Агентство Юнайтед Пресс только что сообщило из Берна в Швейцарии, что японское правительство обратилось с предложением безоговорочной капитуляции”.

В это время я был у вновь назначенного председателя закупочной комиссии на западном берегу США контр-адмирала Рамишвили. После беседы он предложил отвезти меня на судно.

Город трудно узнать. Несмотря на позднее время, улицы полны народу. Люди шли сплошным потоком, занимая всю проезжую часть. Машины двигались с большим трудом. Нас окружили кольцом юноши и девушки. Увидев, что в машине сидят моряки, кто-то бросил в открытое окно цветы. Двое взобрались на кузов и отплясывали какой-то танец. Контрадмирал не на шутку испугался, что машина развалится. Около часа мы не могли проехать центр города. Со всех сторон слышались радостные возгласы, пение, музыка.

- Они празднуют конец войны, а нам предстоит еще немало боев, - сказал мне Рамишвили, когда мы вырвались из бушующей толпы. - Рейс у вас очень ответственный. Никаких конвоев не предвидится, рассчитывайте только на свои силы.

На судне заканчивались погрузочные работы. Трюмы были загружены и закрыты. Кран при свете прожекторов ставил паровозы и тендеры на палубу.

На следующий день американцы принесли нам весть, что мы пойдем не во Владивосток, а через Панамский канал в Европу, ибо плавание для советских судов по дальневосточным морям очень и очень опасно. Но все это были слухи. Мы пойдем во Владивосток обычным курсом.

Отход назначен на 15 августа. Все формальности окончены. Тепло прощаемся со знакомыми американцами. Они провожают нас с печальными лицами. Несмотря на то что в Америке отпразднована победа над Японией, они знают, что идут жестокие бои в Маньчжурии, на Южном Сахалине и на севере Курильской гряды. Первый Курильский пролив в огне.

14 августа я получил от конвойной службы секретные документы. В них предписывалось идти в Петропавловск.

В общем, я получил кипу секретных документов, и предстояло с ними еще разобраться до выхода в рейс. На всех бумагах стояла строгая надпись; “Эти документы секретны, и они никогда ни в коем случае не должны попасть в руки неприятеля. Все инструкции и опознавательные знаки должны быть немедленно сожжены при пересечении 165-го меридиана восточной долготы”.

Наконец мы распрощались с морским лоцманом, он сошел с борта у плавмаяка Колумбия. Прощаясь со мной, лоцман пробурчал:

- Советую не снимать спасательного жилета ни днем, ни ночью. Желаю счастливого плавания.

Погода была ветреная, и лоцманская шлюпка долго ныряла в волнах. Океанские волны с каждым днем становились всё круче, однако всех радовала штормовая погода. Атака подводной лодки в такое волнение немыслима. А наш теплоход, как утка переваливаясь с волны на волну, держался превосходно.

…Теперь мы шли тайком, без всяких огней. Флаги на бортах закрашены. Наша веселая елочка - нейтральные огни зеленый, красный, зеленый - впервые не зажигалась. Вахту держали в десять пар глаз.

Через несколько дней миновали пролив Унимак. Ответили на запрос сторожевого корабля опознавательным сигналом и направили свой путь к порту Датч-Харбор. Далее шли строго по инструкции, оставляя черные и красные буи вправо и влево, минуя колокольные буи и цилиндрические. Лоцман вечером 23 августа ввел нас в Датч-Харбор и поставил у причала. Не зная, как пойдут дела дальше, я решил пополнить запасы горючего. Теплоход поставили к пирсу, предназначенному для приема жидкого топлива.

От командира базы на “джипе” за мной приехал конвойный офицер и повез в селение Уналашка, самый большой населенный пункт Алеутских островов. Русские промышленники основали его еще в 60-х годах XVIII столетия. Поселок расположен в глубине бухты Иллюлкж и состоит из одной широкой улицы, протянувшейся вдоль берега. На окраине две старинные русские пушки на деревянных лафетах. В селении обширный склад продовольственных и промышленных товаров, маленькая лавка, где тоже торговали кока-колой, и несколько каких-то сараев, в одном из них располагался кинотеатр. На улице видна деревянная православная церковь. Алеуты, с которыми я встречался в селении, говорили по-русски; плохо, правда, но по-русски.

Возвратившись к пирсу, я увидел свой теплоход и обомлел. Его загрузили выше всякой меры. Заботливый Виктор Иванович, наш стармех, постарался взять топлива как можно больше. Конечно, он получил “фитиль”, но не сливать же топливо обратно. Во время стоянки мы сменили глубинные бомбы, пополнили боезапасы и поставили сетку на трубу для гашения вылетающих искр.

К вечеру пришел приказ следовать в Петропавловск со строгим предупреждением: заходить в порт только в светлое время суток. Нас должен встретить лоцман и провести через минные поля. Как сказал конвойный офицер, бои на острове Шумшу продолжались.

Поздно вечером 24 августа мы снялись в Петропавловск. Надо сказать, что переход был действительно ответственный. Нас могли на пути встретить не только подлодки, но и надводные корабли японцев.

Посоветовавшись с помполитом и старшим помощником, мы решили в первую же ночь сыграть тревогу в условиях, близких к возможным событиям. Днем старпом предупредил всех о необходимости спать одетыми и обувь ставить так, чтобы ее можно было сразу найти. Обязательно класть рядом с собой электрический фонарик. В два часа ночи загремели колокола громкого боя. Надо сказать, что предварительно были перекрыты некоторые двери и в момент объявления тревоги выключен свет. Результат таков: некоторые члены экипажа смогли выйти к своим постам только через пять-шесть минут. Конечно, большинство вышли вовремя, но те, кто не успел выйти, получили хороший урок. С этого дня с фонариками никто не расставался. Все шлюпки выведены за борт, как и обычно во время военных плаваний, и снабжены всем необходимым. Но, конечно, все понимали, как нежелательна встреча с японцами.