- Тебе хорошо? - прошептал Бодуэн, глядя ему в глаза. Его пальцы скользнули вверх и вниз, потом вновь и вновь. Жан изогнулся всем телом, не в силах противостоять накатывающему сладостному чувству, и принялся страстно целовать губы графа. Тот застонал, взял его руку и положил на свой живот. Жан вздрогнул, ощутив твердость и длину его члена; теперь он был куда больше, чем накануне. Он попытался ответить графу на его ласки, но вскоре понял, что не владеет собственным телом: жаркие волны накатывали на него в такт движениям пальцев Бодуэна, он сходил с ума от ощущения близкого конца, и вдруг мир замер на пике небывалого, невероятного наслаждения, захлестнувшего его с головой. Он почувствовал, что странная влага изливается из него, и это было чудесно. Он поник, вздрагивая всем телом, и граф принялся целовать его лицо, шею и плечи.

   - О, ты просто ангел... - выдохнул он. - Я не должен был делать этого с тобой...

   - Нет. - Жан посмотрел на него с восхищением и нежностью. - То, что ты сделал, было лучшим в моей жизни. Я хотел бы, чтобы ты ощутил то же, что и я.

   Он припал к губам графа страстным поцелуем, а его пальцы заскользили по телу Бодуэна, прикрытому тонкой тканью рубашки, опускаясь все ниже. Граф стиснул его в объятиях, направляя его руку, и вдруг напрягшись, как струна, излился, коротко вскрикнув от восторга. Его тело содрогнулось и обмякло в объятиях Жана. Из его глаз медленно скатились две слезы, и юноша с тревогой посмотрел на него.

   - Что с тобой? Я сделал что-то не так? Тебе было больно?

   - Нет, что ты. - Бодуэн глубоко вздохнул и улыбнулся. - Я так счастлив, как только может быть счастлив человек. Вот уж не думал, что смогу когда-нибудь плакать от радости... Скажи, а ты... тебе не было... неприятно?

   Жан провел ладонью по его вздымающейся груди.

   - Я не знал, как это бывает. Мне действительно очень хотелось быть с тобой, и я не ведал, почему. Мне так не хватало тебя все время, пока я с тобой не виделся ...

   - Мне знакомо это чувство. - В голосе графа слышалась печаль. - Не позволяй ему взять над тобой верх, потому что оно способно причинить тебе огромную боль.

   - Оно прекрасно. Я все время думаю о тебе... - Он прижался к Бодуэну всем телом. - Когда ты очнулся, я боялся, что ты рассердишься на меня, что ты окажешься кем-то вроде твоего брата Анри - жестоким и беспощадным солдафоном... Я боялся, что ты прогонишь меня.

   Граф поймал его руку и поцеловал раскрытую ладонь. Юноша с изумлением посмотрел на него.

   - Я помню твои пальцы, - прошептал Бодуэн. - Ты держал меня за руку... кажется, во сне. Там была боль и тьма, я умирал, и единственным, что привязывало меня к жизни, была твоя рука. Потом она исчезла, и я звал Анри и своих людей - и только жаркое безмолвие было мне ответом. А когда я очнулся, то увидел тебя... Ты был так не похож на всех тех, кого я когда-либо знал. Твои руки такие нежные и ловкие, а душа чиста и невинна. Когда ты уходил, я гадал, увижу ли тебя снова, и клял себя, что не попросил тебя остаться со мной еще хоть ненадолго. Мне нравилось слушать твой голос, неважно, о чем бы ты ни говорил...

   - То, что мы сделали... - Жан запнулся, покраснел и прикусил губы, подбирая слова. - Я хотел бы заниматься этим с тобой снова и снова. Как мне сказать о том, что я чувствую? Я готов отдать все, что имею за одно только счастье быть рядом с тобой, касаться тебя, слышать твой голос, просто смотреть на тебя.

   Граф обнял его за плечи, заглянул в глаза.

   - Это зовется любовью. Ты... любишь меня, правда?

   У Жана перехватило дыхание.

   - Я люблю свою мать, отца, своих братьев, люблю Бога всем сердцем... но к тебе я чувствую совсем иную любовь. Она сжигает меня изнутри, и только с тобой я счастлив и спокоен. - Он сжал руку графа в горячем порыве. - Скажи мне, ведь это не грех? Я люблю тебя сильнее, чем всех людей и Господа.

   Бодуэн тяжело вздохнул.

   - Я не посмею обманывать тебя, мой ангел, - говорят, что такая любовь порочна. Церковь осуждает любовь между мужчинами, а самые ревностные святоши сажают на кол тех, кого зовут мужеложцами и нечестивыми скотами...

   - Но... - Глаза Жана распахнулись от недоверия и ужаса. - В чем же здесь грех? Мы не убийцы, не насильники, не воры. Разве любовь может быть злом? Чем мы мешаем людям - только тем, что дарим друг другу счастье?

   - Вот как ты заговорил, - рассмеялся Бодуэн, поцеловав его в лоб. - Подумать только, а совсем недавно ты готов был разорвать Бенедикта, который постоянно думает о женщинах!

   - Он глуп и порочен, он думает обо всех женщинах сразу, а не о какой-то одной! - запальчиво возразил Жан. - В этом нет любви, а только желание получить удовольствие плоти...

   - Ты понимаешь разницу. Если ему так неймется, он может просто приласкать сам себя, это меньшее из зол. Женщины способны доставить мужчине удовольствие, и это грехом не считается. Но мужчины, занимающиеся любовью друг с другом, - грязные чудовища, погрязшие в пороке.

   - Почему?

   - Я не хочу отвечать на твой вопрос, Жан. Так устроен мир, и никто не в силах изменить этого. Мне жаль, что я втянул тебя в такой грех.

   - Я не жалею ни о чем, - упрямо тряхнул головой юноша. Он обнял графа и коснулся губами его уха. - Ты подарил мне чудо, открыв плотское блаженство, о котором я не подозревал.

   - Есть столько возможностей дарить друг другу любовь... - отозвался Бодуэн, поглаживая его грудь.

   - Расскажи, как ты испытал это в первый раз, - прошептал Жан.

   Бодуэн улыбнулся.

   - Ну, мне было лет пятнадцать. Я был тогда совсем наивным мальчишкой, но уже воображал себя героем. Мы с отцом часто ездили в Шампань, где меня просватали за малышку Мари. Ее брат Тибо был еще ребенком, а старший сын графа Шампанского - красавчик Анри - уже считался настоящим рыцарем и готовился отправиться в Святую землю. Боже, как я ему завидовал! Но он не обращал на меня никакого внимания. Мне было одиноко, и от нечего делать я слонялся по замку, пытаясь сунуть нос в любые мало-мальски интересные дела. Тибо и Мари следовали за мной по пятам, как привязанные, нечего было и думать устроить при них какую-нибудь шалость, а играть в детские игры я не собирался. Однажды я ухитрился сбежать от их компании и спрятался на конюшне, чтобы, улучив момент, подрезать стремена у оседланной лошади Анри. По моему мнению, такой сюрприз должен был немного сбить с него спесь. Заметив, что Анри показался поблизости, я нырнул в большую охапку сена и притаился там, стараясь не издавать ни звука. Анри был не один. Он смеялся, и его смеху вторил девичий голос. Из своего укрытия я увидел его идущим об руку с красивой белокурой дамой лет восемнадцати, одетой в простое платье и белый чепец. Девушка была не из благородных - это я понял сразу. Анри обнимал ее стан жестом хозяина, иногда его рука словно невзначай соскальзывала ниже, и девушка смеялась, уворачиваясь. Он подвел даме гнедого и любезно подсадил ее в седло, а затем сел на своего белого жеребца и первым выехал во двор. Девушка, подобрав поводья, последовала за ним, и я расслышал перестук копыт по камням двора. Такого поворота событий я не ожидал, поэтому тоже вскочил в седло и последовал за Анри и его дамой, стараясь держаться незамеченным. Выехав из ворот замка, парочка направилась по дороге в Суассон. Дождавшись, пока они скрылись из виду, я поехал тем же путем. Клубы пыли из-под копыт коней какое-то время были мне отличным указателем, но потом всадники, как видно, свернули с дороги в луга. Я двинулся осторожнее, пока не услышал их голоса. Спешившись, я привязал жеребца у тропинки и пошел через перелесок, скрываясь за стволами дубов. Я обнаружил Анри и его даму в траве под высоким деревом. "Здесь нас никто не потревожит, Кларисса, - говорил Анри, и в его голосе явственно сквозило нетерпение. - Ну же, иди ко мне." - "Нет, сеньор Анри, дорога совсем рядом, нас обязательно кто-нибудь заметит! Вам же не нужны неприятности с его светлостью графом?" - "Отец ничего не узнает, - пообещал Анри. - Докажи скорее, что любишь меня." - "Неужели вы сомневаетесь?" Раздался тихий смех и возня, и я увидел, как они упали в траву. Кони паслись рядом со свободно висящими поводьями. Анри, обнаженный до пояса, пытался стянуть с плеч девушки платье, та с хохотом сопротивлялась. Потом они принялись целоваться, и я, забывшись, почти высунулся из своего укрытия. Оттолкнув от себя Анри, Кларисса тщетно попыталась подняться, но он повалил ее на землю и накрыл ее своим телом. "Анри, перестаньте, - сказала девушка с напускной строгостью. - Вы делаете мне больно..." - "Тогда сними платье!" Она засмеялась, отрицательно покачав головой, и тогда Анри, привстав, схватил ее обеими руками за корсаж и рывком разорвал платье до талии. Она взвизгнула, и моему взгляду открылась ее грудь. Потом он некоторое время гладил и целовал ее соски, а затем распустил пояс штанов, лег на девушку сверху и начал делать с ней что-то, чего я не мог понять. Она стонала под ним, царапая ногтями его спину. Их бедра быстро двигались, пока не попали в единый плавный ритм. "О да, Анри! - кричала Кларисса. - Еще, еще... Сильнее! Давай же... О, о!" Несколько минут я с ужасом наблюдал за этой сценой, чувствуя странное волнение, и вдруг понял, что моя рука непроизвольно тянется к низу живота. Еще немного - и я услышал сдавленный стон наслаждения: Анри кончил, выгнувшись всем телом и стиснув девушку в объятиях. Она забилась, запрокинула голову, изогнулась ему навстречу - и судороги сотрясли ее волнами жаркого восторга. "Анри..." - простонала она, задыхаясь. Он без сил скатился с нее, и я увидел его длинный, влажно блестящий член. "Боже, как хорошо!" - выдохнул он, засмеялся и тут увидел меня, стоящего в трех шагах у ствола дерева. Охнув, он поспешно натянул штаны. Кларисса, повернувшись, смотрела на меня расширенными глазами. Я попятился. "А ну стой, мерзавец, - потребовал Анри. - Говори, давно ты здесь ошиваешься?" - "Убей его! - закричала Кларисса. - Он может рассказать твоему отцу о том, что видел." - "Как много ты видел?" - грозно спросил Анри, берясь за меч. Я не испугался, только рассмеялся ему в лицо. "Только попробуй тронуть меня, - заявил я. - Я сын графа Фландрского и племянник короля, так что спрячь-ка свой меч подальше." - "Ладно. Поклянись, что будешь молчать о том, что видел. Чего ты хочешь за свое молчание? Оружие? Турнирные доспехи? Коня?" Предложения, что и говорить, были соблазнительными, но я уже знал, чего попросить. "Я хочу твою женщину, - твердо сказал я. - Все, что ты делал с ней только что, должен сделать и я." Кларисса посмотрела на меня с любопытством и засмеялась. Ее смех был оскорбителен. "Ах, вот как! - Анри шагнул вперед, потом презрительно скривил губы. - Да что ты знаешь об этом, щенок? Ты не сумеешь продержаться и минуты..." - "Посмотрим," - сказал я, подходя ближе и глядя на девушку сверху вниз. Усевшись на траву рядом с ней, я протянул руку и взял ее за грудь. Она невольно отодвинулась. "Будь полюбезнее, - приказал я. - Иначе я непременно расскажу сеньору графу о ваших шашнях." Она подалась мне навстречу. Какое-то время я изучал ее полную упругую грудь, удивляясь, как под моими пальцами ее соски быстро становятся твердыми и красными. Анри с усмешкой наблюдал за мной, и это злило меня и одновременно возбуждало еще больше. Между тем Кларисса обняла меня и стала гладить мой живот. Я распустил завязки штанов, и она стащила их с меня, а затем откинулась на спину, приподняла ноги и широко развела их в стороны. Впервые в жизни я увидел женское естество так близко. Я склонился над ней, и ее пьянящий запах ударил мне в нос. Я был полностью обнажен перед дамой, в иное время это повергло бы меня в шок, но сейчас я не ощущал ничего, кроме всепоглощающего горячего желания. Она нетерпеливо повела бедрами, и я опустился на нее, пытаясь понять, что делать дальше. Она направила меня своей рукой, и я понял, что настоящее блаженство еще впереди. Ее бедра резко взметнулись вверх, и я неожиданно для себя самого излился с мучительным стоном наслаждения. Все было кончено - слишком быстро. Тяжело дыша, я упал возле нее и закрыл глаза. Кларисса разочарованно вздохнула, натянула на грудь остатки платья и, встав, направилась к Анри. "Я же говорил, что ты не выдержишь долго, - насмешливо сказал Анри, возвышаясь надо мной. - Ты всего лишь мальчишка... Не становись больше на моей дороге! Сегодня я хотел посмотреть, как ты лишишься невинности, но в следующий раз я не стану с тобой церемониться!" Подсадив Клариссу на коня, он вскочил в седло и пришпорил своего жеребца. Почти тут же у него оборвалось стремя, и я злорадно рассмеялся, когда этот гордец едва не свалился на землю. От его проклятий могли бы покраснеть небеса. Я услышал смех Клариссы и почувствовал себя полностью отомщенным.