Моя роза стояла в вазе, такая свежая и душистая, что я залюбовался прелестным цветком и, усевшись в кресло у стола, унесся мыслями в волшебную страну грез.

  Маленькая приемная посещалась редко и служила скорее небольшой библиотекой; посетители обыкновенно ожидали в большой приемной, куда слуги приносили фрукты и сладости, чтобы занять время гостей до аудиенции. Я был уверен, что здесь меня никто не потревожит. Унылый дождь прекратился, но низкие тучи не развеялись, и вскоре на дворец опустились холодные свинцовые сумерки. Впервые за долгое время я очутился в тишине в этой маленькой квадратной комнате с высоким сводчатым потолком, невольно отметив, как необычно пуст и безлюден дом монсеньора Савелли в отсутствие хозяина. В кабинете слуги разожгли камин, тепло которого проникало и в приемную, где я сидел, но многочисленных обычно посетителей сегодня не было. Я слышал, как шуршат голуби за окном, как шумят под ветром ветви деревьев сада, и только эти звуки нарушали окружающее меня безмолвие.

  Когда совсем стемнело, я зажег свечи, и комнату наполнили зыбкие переплетающиеся тени. Франческа должна была скоро придти... если, конечно, я еще что-то значу для нее. Что я скажу ей? Не испугается ли она, если я попытаюсь обнять ее? А поцеловать? Я не знал, хватит ли мне воли совладать с собой, оказавшись с ней наедине. Я любил ее так сильно, что боялся в беспамятстве натворить непоправимых глупостей. Расхаживая по комнате из угла в угол, я пытался представить себе наш разговор с Франческой и впадал в панику, понимая, что она не захочет меня слушать. Она вернется к Эвлалии, и для меня все будет кончено...

  В коридоре послышались легкие шаги. Я узнал ее прежде, чем открылась дверь и она появилась на пороге. Франческа выглядела просто ошеломляюще - в простом зеленом платье, с волосами, уложенными в высокую прическу, из которой выбивались, падая на плечи, непокорные кудри. Ее тоненькую талию перехватывал шелковый поясок с кистями, на плечи была наброшена накидка.

  - Боже, Франческа, как я рад! - я бросился к ней, поцеловал ее руку и усадил в кресло, где только недавно сидел сам.

  - Джованни, - она улыбнулась, ее темные глаза ласково посмотрели на меня, потом остановились на розе. - Ах, какая прелесть! Я никогда не приносила цветов в эту комнату. Значит, эта роза - для меня?

  - Да, мой ангел. Ты сама похожа на розу.

  - Перестань льстить, Джованни. Ты очень хороший парень, но иногда ведешь себя как придворный лизоблюд. Ты собирался о чем-то поговорить со мной?

  - Мне не хотелось говорить при Эвлалии. - Я замялся. - Может быть, ты хочешь немного перекусить? Я захватил кое-что с кухни...

  - Пожалуй. - Она взяла пирожок и кусочек оленины и посмотрела на меня. - Я понимаю, что Эвлалия смущает тебя. Она славная девушка, очень добрая, но она... кажется, она испытывает ко мне слишком сильные чувства.

  - Да. Я видел, как она на тебя смотрела, и это разрывает мне сердце. Так не должно быть, потому что она не даст тебе того, что может дать только мужчина.

  - Не понимаю, о чем ты. - Франческа слегка нахмурилась. - Что может дать мужчина девушке, я уже убедилась. - Я вздрогнул, и она заметила это. - Прости, Джованни. Ты говоришь, как мужчина, и никогда не поймешь, каково это - чувствовать боль от того, что тебя словно разрывают изнутри, когда с тобой обходятся как с предметом и причиняют страдание большее, чем ты мог когда-либо себе вообразить...

  Я понимал ее, потому что сам пережил все это, но не находил это ни ужасным, ни отталкивающим. Мне хотелось бы испытать это снова и снова, умоляя своего господина и палача о новых муках, извиваясь в его сильных руках от боли и наслаждения, задыхаясь и крича в сладостном экстазе, похожем на агонию... Чувствуя, как при этих мыслях во мне пробуждается желание, я постарался успокоиться и заговорил очень тихо и медленно:

  - Франческа, я вовсе не собираюсь заставлять тебя страдать. Совсем наоборот, я хочу доказать тебе, что мужчина способен на нежность ничуть не меньше, чем женщина.

  Она ничего не ответила, но в ее глазах промелькнул испуг. Я вздохнул и решил сменить тему.

  - Ты, наверное, слышала, что епископ Барди умер?

  - Да. - Ее голос был равнодушным. - Надеюсь, он не попал в рай. Ну а если попал, я не хотела бы когда-нибудь оказаться там же.

  - Франческа, ты не должна так говорить... - начал я, но она сердито прервала меня, почти срываясь на крик:

  - Я не хочу слышать об этом человеке! Никогда! Если ты собирался поговорить со мной, говори о чем-нибудь другом.

  - Прости меня. Мне кажется, ты могла бы довериться мне, как прежде. Если я говорю глупости или бестактен, то лишь невольно, потому что твоя красота затмевает мой разум. Я буду честен с тобой. Вот уже несколько месяцев я любуюсь тобой, как прелестным цветком, не решаясь сказать тебе об этом. Ты не знаешь, как сжимается мое сердце от тоски, как медленно тянется время, когда я не вижу тебя... Мне горько сознавать, что ты отвергла меня, потому что отвергаешь всех мужчин. Если б я только мог доказать тебе...

  Я потянулся к ней, но она, проворно вскочив с кресла, увернулась и замерла, сжав кулаки. Ее глаза сверкнули.

  - Только попробуй меня тронуть, и ты вообще никогда больше меня не увидишь, - прошептала она с вызовом. - Тебе никогда не удастся сделать со мной то, что сделал епископ Барди. Я пожалуюсь монсеньору, и он выгонит тебя.

  - А ты не думаешь, что он тебя может выгнать? - поинтересовался я, делая к ней шаг.

  - Он не откажет бедной девушке, чья честь под угрозой.

  - Надеюсь, ты помнишь, кому именно ты обязана тем, что епископ получил возможность надругаться над тобой?

  - Джованни! - Из ее глаз брызнули слезы. - Ах, Эвлалия была права: все мужчины жестоки, все они хотят от женщины только одного...

  - Франческа... - Я бросился к ней и, уже не сдерживаясь, принялся покрывать горячими поцелуями ее мокрое от слез лицо. Она вырывалась, колотя меня в грудь своими маленькими кулачками, но это лишь заводило меня еще больше. - Я люблю тебя...

  - Отпусти меня! Отпусти... сейчас же...

  Я сжал ее в объятиях и нашел губами ее губы. Она крепко стиснула зубы, и я тщетно старался преодолеть ее сопротивление. Моя правая рука легла на ее грудь и легонько сжала ее, а потом стала настойчиво распускать шнуровку корсажа.

  - Нет, Джованни! Нет... О, пусти меня!

  Подхватив на руки, как ребенка, я потащил ее, брыкающуюся и кричащую, к стоявшей в углу низкой кушетке. Я забыл себя, забыл, где я нахожусь и что делаю. Осталось только желание во что бы то ни стало обладать этим маленьким извивающимся телом.

  Франческа рыдала, безуспешно пытаясь оттолкнуть мои руки, исследующие ее грудь и живот. Мне почти удалось стянуть с ее плеч платье, я целовал ее нежную шейку и теплую впадинку между ключицами; ее кожа пахла молоком, а выбившиеся из прически волосы - шалфеем и розмарином.

  - Франческа, мой ангел... Ну, прошу тебя... Только немного ласки, ничего больше. Я остановлюсь, когда ты скажешь...

  Она замерла и с сомнением посмотрела на меня.

  - Ты не сможешь остановиться. Эвлалия говорила...

  - Забудь о ней. Ей просто не повезло в жизни, и она боится мужчин. Не дай себе стать такой же, как она. Доверься мне. Одно твое слово - и я остановлюсь. Я твой раб, Франческа, повелевай мной...

  Она нерешительно обняла меня за шею и приоткрыла губы; я тут же приник к ним поцелуем, решительно двинувшись вглубь, исследуя каждую впадинку, каждый выступ ее неба, языка, зубов. Кажется, я был излишне напорист, потому что она отстранилась, упираясь рукой мне в грудь. Тогда я бережно снял с ее плеч платье и восхищенно посмотрел на два мягких полушария с острыми алыми сосками. Опустив голову, Франческа прикрыла глаза, и я принялся ласкать ее груди, осторожно поглаживая и потирая, легонько сжимая маленькие соски пальцами, а потом стал целовать их, щекоча языком. Она понемногу расслабилась, открывшись моим неторопливым ласкам, и вскоре я стал действовать более смело, положив одну ногу поверх ее бедер и слегка прижимаясь к ней низом своего живота. Стоило мне, однако, попытаться залезть рукой ей под юбку, как она снова напряглась.