Его внимание привлек стук копыт по камням мощеного двора. Во внутренний двор замка въехал герцог Освальд в сопровождении нескольких рыцарей. Мужчины смеялись, перебрасываясь шутками, но лицо Элвина было серьезным. Окинув взглядом опоясывающее двор кольцо галерей, он заметил Гая и махнул ему рукой. Гай улыбнулся и помахал в ответ, чувствуя связь, возникшую между ним и герцогом - связь души, гораздо большую, чем связь тела. Элвин был воплощением спокойствия и верности, и рядом с ним Гаю было хорошо. Он смотрел, как герцог спешился, бросил слуге поводья и вошел в двери донжона.

   Их встреча в полутемном коридоре была короткой, но полной смысла и радости для обоих. Губы Элвина были прохладными, его пальцы коснулись пылающей щеки юноши. Гай посмотрел в полные восторженного обожания черные глаза, и желание остро вспыхнуло в его теле. Его руки жадно ласкали грудь, живот и бедра Элвина.

   - Гай, я изнемогаю... Для чего ты делаешь это сейчас? Нас могут увидеть...

   - Прости. - Юноша тяжело дышал, с любовью глядя на герцога.

   - Я так люблю тебя, мой ангел, - прошептал Элвин. - Я хотел бы, чтобы ты взял меня прямо здесь, сейчас... Но мы должны ждать до вечера. Ты уже виделся с Леоной Блейк?

   - Да, Элвин. Ты был прав - она согласилась.

   - Я не сомневался, что так будет. Сегодня вечером она станет твоей.

   Гай улыбнулся.

   - Когда ты говоришь, я перестаю верить в добродетель.

   - Ты еще не познал порока. Это единственное, во что еще можно верить. Итак, до вечера. Меня ждет утомительная встреча с деревенским старостой: старик надеется, что я дам ему полномочия продать часть урожая. А что ты собираешься делать?

   - Напишу домой. Матушка ждет вестей, а я не такой уж плохой сын, чтобы ее разочаровывать.

   - Прекрасно. Я буду думать о тебе, мой мальчик.

   Он собирался сказать еще что-то, но в конце коридора послышались шаги и лязганье оружия. Герцог обернулся. Пятеро рыцарей приближались к ним, громко разговаривая.

   - До вечера, - прошептал Элвин. Гай поклонился, и когда рыцари проходили мимо, приветствовал их. Встретившись взглядом с одним из мужчин - коренастым человеком с обветренным лицом и пронзительными глазами - барон невольно вздрогнул. Рыцарь пристально посмотрел на него, и во взгляде его были жалость и предостережение. Проклиная себя за мнительность и малодушие, Гай направился к себе. Ему все время казалось, что что-то ускользает от его внимания - что-то важное, чему он по незнанию или по неосторожности не придавал особого значения.

   Он несколько раз принимался писать письмо матери, но никак не мог сосредоточиться и разрывал написанное в клочья. После смерти отца он оставался для старой баронессы единственной опорой и наследником Санвера, титула и небольшого состояния. Понимая, как скучает и волнуется за него мать, Гай постарался расписать свою жизнь в самых ярких красках. Он писал, что звание первого рыцаря досталось ему легко и не стоило ни единой капли крови; что герцог Освальд доволен им и называет его своим другом; что он добился уважения при герцогском дворе. О Леоне Блейк Гай упомянул лишь вскользь, не желая взваливать на свои плечи ношу ответственности перед матерью, которая стала бы прочить Леону ему в жены.

   Когда начало темнеть, он все еще писал и попросил Тома принести ему свечу. Наконец, удовлетворенный написанным, он запечатал послание гербовой печаткой.

   - Том, подай мне воды. Я должен переодеться.

   - Вы куда-то собираетесь, милорд?

   - Да... Сегодня я приглашен на ужин к герцогу. Там... будет еще несколько рыцарей, и думаю, до утра мы с тобой не увидимся. Можешь меня не дожидаться, потому что тебе предстоит почти целый день пути в Санвер.

   - Я распоряжусь подать вам завтрак, - сказал Том, понимая, что спорить с хозяином бесполезно, но по его тону юноша понял, что старик будет волноваться и всю ночь не сомкнет глаз.

   - Не беспокойся, - мягко сказал Гай. - Герцог мой друг, он не допустит, чтобы со мной что-то случилось.

   - Надеюсь, что так. - Том отправился за водой, бормоча себе под нос.

   Во дворе замка зажглись факелы. В распахнутые двери людской был виден ярко пылающий очаг и ужинающие слуги за большим столом. В стрельчатых окнах замка теплились огоньки свечей, и тени кружились по широкому двору беспокойным хороводом. Вечер был прохладным, но ясным. Тонкий серпик убывающего месяца висел над стенами Освальда, не затмевая холодного света мерцающих россыпей звезд.

   Гай шел по западной галерее к покоям принцессы Розалии. В этот час в коридорах было многолюдно, и ему то и дело приходилось здороваться со знакомыми рыцарями и дамами. Придворный этикет все еще оставался для него обязательным, хотя и несколько утомлял. Кроме того, Гай заметил, что соблюдали его далеко не все. В темной нише, где к галерее примыкала лестница, он разглядел мужчину и женщину, занимавшихся тем, чем, как думал барон, надлежало бы заниматься в полном уединении: мужчина хрипло и тяжело дышал, ритмично двигая ягодицами, а женщина, прижатая к стене его телом, страстно стонала, обнимая его за шею.

   Гай поспешно отвел взгляд, охваченный одновременно гадливостью, стыдом и странным возбуждением. Оказывается, не так уж все благопристойно было в герцогском замке, и Элвин говорил правду, обвиняя придворных в растленности. Когда Гай перехватил на себе выразительный взгляд идущей навстречу дамы, он покраснел до корней волос и, торопливо поклонившись, зашагал быстрее. Он начинал лучше понимать Элвина, умудрявшегося сохранять душевную чистоту и твердость в этом порочном окружении.

   Леона ждала его на площадке у выхода из галереи в западную башню. Увидев девушку, Гай затрепетал. В белом платье, с ниткой жемчуга на тонкой шее, с уложенными в высокую прическу светлыми волосами, Леона была похожа на античную весталку - так же прекрасна и непорочно нежна. Ее голубые глаза в свете факелов казались темно-синими, почти черными.

   - Леди Леона, ты великолепна, - прошептал юноша, взяв ее руку и поцеловав белые тонкие пальчики. - Ты настоящая королева...

   Леона пленительно улыбнулась.

   - Рядом с таким рыцарем несложно казаться королевой, - заметила она, восхищенно оглядев барона. Плащ черного бархата, с небрежным изяществом наброшенный поверх синего, расшитого серебром камзола, ниспадал с его широких плеч мягкими складками до самого пола, невольно привлекая взгляд к его стройной фигуре, а золотистые, с медовым отливом волосы слегка вились, непокорные гребню.

   - Я горжусь уже тем, что могу находиться рядом с тобой, - сказал Гай. - Думаю, сам герцог сделает комплимент твоей красоте. Ты прекраснее принцессы Розалии...

   - Увы, - покачала головой девушка, - принцесса Розалия не имеет себе равных в Освальде. Как бы мне хотелось хоть немного походить на нее!

   - Наверное, она и ее брат уже давно ждут нас, - напомнил Гай. - Идем скорее.

   Они направились в восточную башню, где находились покои герцога. Гай раздумывал, там ли уже Розалия. Она могла прийти позже, но праздная и беспечная жизнь, которую, как ему казалось, вела принцесса, не мешала ей явиться к брату гораздо раньше остальных гостей. Барон почувствовал легкий укол ревности, представив себе, как Элвин занимается любовью с Розалией - сплетенные в объятии смуглые тела, блестящие от пота, бьющиеся в судорогах наслаждения... Он с негодованием отогнал эти мысли. Наверняка Элвин не опустится до подобного, хотя бы сегодня.

   - Я очень волнуюсь, - тихонько прошептала Леона, когда они остановились перед дверью в покои Элвина. - Герцог Освальд такой суровый человек... Я немножко боюсь его, хоть это и глупо, - ведь он такой красавец, да говорят, и совсем не злой!

   Щеки девушки залил румянец, и Гай поспешно проговорил:

   - Это и правда глупо. Ты совсем не знаешь герцога. Думаю, после сегодняшнего вечера ты переменишь свое мнение о нем.

   Он постучал в дверь.