- Но Гай женится на мне, - неуверенно сказала девушка. В ее синих глазах стояли слезы.
- Он на тебе не женится, - возразила Розалия. - Ничто так не пугает свободного мужчину, как женщина, в которой проросло его семя. К тому же, он слишком любит моего брата, чтобы связывать себя с тобой. Женщина обречена на одиночество... Увы, мы дорого платим за минуты наслаждения. Беременность, родовые муки, болезни и ужасная старость, подбирающаяся к нам быстрее, чем к мужчинам! Дорогая девочка, только с женщиной ты можешь познать сладость любви - незапятнанную, чистую, без боли и страданий настоящих и грядущих. Только женщина может подарить тебе истинное наслаждение. Я научу тебя этому искусству.
- О да, - насмешливо сказал Элвин. - Она научит тебя не только этому, но и еще многому. Например, как избавиться от нежеланного плода, как растлить собственного брата или отца...
- Иди к черту, Элвин, - отрезала принцесса. - Этой крошке нужно было немного нежности и чуть-чуть любви, а ты отвернулся от нее. И ты не лучше, херувим, - обратилась она к Гаю. - Мне казалось, это ты привел ее сюда.
Она обняла девушку и поцеловала в щеку.
- Не плачь, дитя. Они взяли твою невинность, и ты им больше не нужна. Не проси у них любви. Они не сумеют принести тебе новое наслаждение, потому что их силы иссякли, а иных способов удовлетворить твое желание они не знают. - Она отыскала губами губы Леоны и страстно поцеловала ее. - Я вижу, ты хотела бы еще раз испытать это, правда?
- Да, Розалия... С тобой.
- Пойдем в мои покои. Здесь нам нечего делать.
Они помогали друг дружке одеваться, не прекращая ласк и поцелуев, а затем ушли, даже не простившись с Гаем и Элвином.
- Что ты думаешь обо всем этом? - спросил герцог, когда их шаги стихли в коридоре. - Слишком грязно, не так ли?
- Я чувствую себя отвратительно. Зачем ты был так груб с ними?
- Почему же ты не вступился? Почему не сказал, что возьмешь Леону в жены, когда она просила об этом?
Гай промолчал, и Элвин ответил за него:
- Да потому что она предложила бы это любому. Неужели ты не видишь, что она испугалась? Беременность, позор, мучения, нежеланный ребенок... Нет, пусть Розалия обучит ее науке придворных шлюх, и увидишь сам, как через месяц-другой наша малышка начнет иметь успех у рыцарей.
- Как ты циничен, - язвительно заметил барон.
- Циничен? Тогда женись на ней. Она не любит тебя. Так уж устроена женщина, что она начинает любить того, кто доставляет ей наибольшее наслаждение.
- Ты... Скажи, что ты чувствовал, когда был с ней?
- Она свежа и невинна, как ребенок. По совести сказать, мне было немного стыдно - она похожа на Розалию, какой та была тогда, много лет назад, в тот самый первый раз... Но я думал о тебе и не мог получить удовольствие с этой девочкой. Она так требовательна...Я начинаю думать, что Розалия права: только женщина способна удовлетворить эту малютку. Я был поражен, увидев, как они занимаются любовью. Это было прекрасно... Розалия как-то призналась мне, что хотела бы переспать с девушкой, а я только посмеялся над ней. Ну а ты, кажется, совсем не удивился?
- Почти нет. - Гай улыбнулся. - Мне уже приходилось видеть такое.
- Вот как? Да ты счастливец, мой мальчик! Расскажи, как это было.
- Когда умер мой отец, - начал барон, - мне было пять лет. Мы с матерью остались вдвоем, и окрестные дамы часто навещали Санвер, пытаясь утешить мою матушку в ее несчастье. Она славная женщина, и подруг у нее было много. Одной из них была баронесса Сворд - чопорная дама лет сорока, которую я считал отвратительной старой ворчуньей. Тем не менее, мне нравились ее визиты, потому что с ней в Санвер всегда приезжали ее дочки-близнецы, Анна и Виктория. Они казались мне настоящими леди, поскольку были старше меня лет на восемь. Я был от них в полном восторге, ведь они играли со мной, угощали сладостями и дарили игрушки. Они были неистощимы на разные забавы. Баронесса Сворд не часто баловала нас своими посещениями, поэтому каждая встреча с Анной и Викторией была для меня праздником. Однажды они приехали в Санвер летом. Мне было в ту пору девять лет, и я, не видевший их больше года, был поражен - мои подружки выросли, превратившись в юных прекрасных дам. Я решил, что играм и шалостям настал конец, но они все так же весело приветствовали меня, как в былые дни, и я успокоился. Мы играли весь день, я так набегался, что вечером долго не мог уснуть. Ночь выдалась теплая и по-летнему душная. Ворочаясь на постели, я время от времени смотрел в окно, туда, где на втором этаже башни горела свеча в комнате Анны и Виктории. Мне было интересно, о чем они говорят и что делают. Вот было бы здорово, подумал я, пробраться к ним и, запрыгнув в окно, хорошенько напугать! Обрадовавшись этой удачной мысли, я перелез через подоконник и по широкому карнизу направился вдоль стены, стараясь не смотреть вниз. Потребовалось немного времени, чтобы подобраться достаточно близко к комнате девушек. Вскоре я уже слышал их голоса. "Сегодня так душно... - Я не мог разобрать, кто из них говорит. - Мне кажется, я плавлюсь, как олово в тигле." Послышалась возня и тихий смех. "Хватит, Виктория, мы разбудим весь Санвер." - "И что же?" - "Проснутся малыш Гай, баронесса..." - "О, Гая я не боюсь, а вот баронесса гораздо страшнее!" Снова раздался смех. Я подкрался ближе и замер под окном, а затем осторожно заглянул в комнату. Одна из девушек в длинной рубашке из тонкого батиста сидела у зеркала, другая расчесывала гребнем ее длинные шелковистые волосы. У меня перехватило дыхание: стоявшая девушка была полностью обнажена. "А Гай настоящий ангелочек! - с улыбкой сказала та, что сидела у зеркала. - Вот увидишь, через несколько лет он станет самым красивым парнем в округе."
- Она была права, - рассмеялся герцог, ласково взъерошив волосы юноши.
- Я стал слушать внимательнее, думая, что речь теперь пойдет обо мне. "Боже, как жарко! - воскликнула сидящая девушка. - Виктория, оставь в покое мои волосы." - "Разденься же, наконец, - предложила ее сестра. - И нечего жаловаться." Заглянув в комнату, я увидел, как Анна сбросила рубашку, и руки Виктории обняли ее плечи. А потом Виктория наклонилась, и я с изумлением увидел, как они целуются. Мать целовала меня в лоб, укладывая спать, и я видел, как она обменивается поцелуем в щеку со своими подругами при встрече... Но такого поцелуя, в губы, глубокого и сладострастного, мне не доводилось видеть никогда прежде. Я с недоумением наблюдал за близнецами. Их руки сплелись, гладя стройные обнаженные тела. Поцелуй следовал за поцелуем, а ласки становились все быстрее и настойчивей. "Анна, я изнемогаю, - жарко прошептала Виктория, на мгновение оторвавшись от сестры. - Мое тело хочет большего... Пойдем." Они перешли на кровать и легли рядом, продолжая ласкать друг дружку. Я любовался ими. Они были так прекрасны, их тела волновали меня. Я не знал, что нагие женщины так сильно отличаются от мужчин. Мне хотелось коснуться этих грудей, повторяя движения их тонких рук... "Да, Анна, да... - услышал я быстрый шепот Виктории. - Я схожу с ума от твоих ласк... Может ли мужчина дать мне больше?" - "Ты не знаешь. И я не знаю. Но возможно, когда ты выйдешь замуж, я уже не буду нужна тебе..." - "Неправда, Анна, я люблю тебя... О, коснись меня там еще раз!... Да, вот так... О..." Виктория застонала, ее ноги раздвинулись, и рука Анны скользнула между ними. Я смотрел во все глаза. Они дарили друг другу самые бесстыдные, самые изощренные ласки, каких я не мог себе и вообразить. "Интересно, как это делают мужчины, - задыхаясь, проговорила Виктория. - Однажды я видела, как наш кучер проделывал это с крестьянкой. У него между ногами торчала огромная штука, и женщина садилась на нее верхом..." Анна тихо рассмеялась, ее рука, лежавшая между бедрами сестры, шевельнулась и двинулась ниже. Виктория вскрикнула. "Не бойся, глупенькая, - рассмеялась Анна. - Это всего лишь мой маленький пальчик, а не та здоровенная штука... Я знаю, как делать, чтобы тебе не было больно." - "Я боюсь мужчин, - прошептала Виктория, обнимая сестру за шею одной рукой, а другой лаская ее грудь. - Они так грубы... Я хочу принадлежать только тебе. Если мне суждено испытать эту боль, я хочу испытать ее от тебя... Сделай это, прошу тебя." - "Нет, Виктория. Когда-нибудь красивый молодой рыцарь увезет тебя в свой замок и получит то, что ты предлагаешь мне. У меня нет таких прав на тебя." - "Красивый молодой рыцарь? - Виктория горько засмеялась. - Да в округе нет ни одного неженатого рыцаря, кроме разве калеки из Данкера да еще малыша Гая." - "Калека не в счет. А Гай... Подожди еще лет десять..." - "Через десять лет я сама стану старухой!" - "Не забывай, что у тебя есть я." Анна крепко обняла сестру и снова страстно поцеловала ее в губы. Девушки стали молча ласкать друг дружку, до меня доносились только их стоны и неразборчивый шепот. Их покрывшиеся потом гибкие тела вздрагивали и метались, пока, наконец, я не услышал вскрик Виктории: "О, Анна!... Мне кажется, я умираю... О, еще, еще!..." Она вскинулась всем телом, выгнулась и замерла с протяжным стоном, а затем забилась в объятиях сестры. Я перепугался до такой степени, что едва не свалился с карниза, - ведь я подумал, что Виктория действительно умирает. А через несколько мгновений такие же судороги сотрясли Анну. Это было страшно и прекрасно одновременно. Я попятился от окна, раздумывая, не позвать ли кого-нибудь, но решил, что девушкам, если они все-таки живы, не доставит радости вмешательство посторонних. "Виктория, как ты прекрасна, - услышал я голос Анны. - Наслаждение, которое я получаю с тобой, поистине безмерно..." Виктория что-то ответила и засмеялась. Потом они принялись шептаться, так что я ничего не мог разобрать, а вскоре погасили свечу. Подавленный и изумленный увиденным, я тихонько прокрался в свою комнату и, раздевшись, долго разглядывал перед зеркалом свое тело. Я казался себе уродцем, а из головы у меня не шли слова Анны; я снова и снова вспоминал их стройные тела, их быстрые объятия и ласки... В ту ночь я не мог уснуть почти до утра. А днем девушки встретили меня как ни в чем не бывало, и их милые улыбки заставили меня почти забыть обо всем, что было ночью. Я спросил, будем ли мы играть в рыцарей. Виктория, присев рядом со мной, со смехом потрепала меня по голове и обняла, слегка прижав к себе. Ее руки чуть задержались на моих бедрах. Ее лицо было так близко, что я мог коснуться губами ее губ. Я представил, что целую ее - так, как это делала Анна, - и покраснел от непонятного возбуждения и стыда. Стоявшая рядом Анна тронула сестру за плечо, заставив встать. "Прекрати эти шутки, Виктория. Гай еще мал, чтобы оценить их." - "Но его тело отзывается, я клянусь, что почувствовала это..." - "Баронесса Санвер никогда не простит тебе, если узнает, что ты совращаешь ее сына." - "Боже мой, и что она сделает? Вызовет меня на поединок? С мечом она должна смотреться устрашающе..." Анна невольно засмеялась, а я покраснел еще больше: их шутки были мне непонятны, а когда они задели мою мать, которую я очень любил, я разозлился. Но девушки принялись угощать меня сладостями, и, как все дети, я быстро забыл обо всех обидах. Мы играли весь день, а ночью я опять пробрался на свой наблюдательный пункт и смотрел на их странные игры вдвоем...