- У тебя был хороший вкус и порочные наклонности, - засмеялся Элвин. - Как же долго продолжались твои уроки?

   - Всего три дня. Когда баронесса Сворд уехала, я заскучал, оставшись один в замке. Моими товарищами были дети крестьян, и я целыми днями пропадал в деревне, проводя время в беготне и немудрящих развлечениях вроде игры в салки или запускания змея. Но в моей голове поселились иные мысли. Однажды я уговорил свою маленькую подружку из деревни пойти со мной вдвоем в сарай - якобы затем, чтобы показать ей мышат. Очутившись с ней наедине, я потребовал, чтобы она сняла платье. Она попыталась сопротивляться, но я, недолго думая, ударил ее и напомнил, что я барон, а она всего лишь крестьянка.

   - Извращенец, - усмехнулся Элвин.

   - Я просто хотел добиться своего любой ценой. Она послушно сбросила платье и, смущенно отвернувшись, встала передо мной. Честно говоря, я был разочарован. У нее совсем не было грудей, а вся фигура была такой же нескладной и уродливой, как у меня самого. Чего же я мог ожидать от восьмилетней девочки? Тем не менее, я с любопытством протянул руку к низу ее живота, чтобы коснуться того места между ног, где у взрослых девушек я видел темный треугольник. И тут она отвесила мне оплеуху и, схватив платье, бросилась вон из сарая, на ходу одеваясь. Так я лишился подружки...

   - Бедняжка. - Герцог со смехом потрепал его по плечу. - Ты мог снова завоевать ее расположение через несколько лет.

   - А вместо этого я отправился в замок и посвятил себя фехтованию и книгам, думая, что теперь в деревне обо мне пойдет нехорошая слава. Я боялся высунуть нос из замка и жил с матерью до тех пор, пока не решил поискать счастья в Освальде...

   - И ты не знаешь, что сталось с близнецами?

   - Баронесса Сворд умерла. Анна и Виктория остались хозяйками замка и поместья. Они так и не вышли замуж, но все еще красивы, как прежде. Думаю, они верны друг дружке и счастливы.

   - Удивительно. - Герцог помолчал, затем тихо проговорил. - Если обстоятельства вынудят меня жениться, я попытаюсь отыскать их замок...

   - Ты говоришь так, будто жена станет для тебя обузой.

   - Так и есть, дорогой мой. Иногда я хочу обладать женщиной, но больше всего нуждаюсь в друге. Мужчина может желать женщину, но для этого он должен быть обходителен и учтив, в ее обществе он не может позволить себе быть самим собой... Нет, мне нужно не просто удовлетворить инстинкт. Быть вместе, понимать друг друга, совершать кучу безумств, понятных только двоим, делить пополам бешеный круговорот мира - и тонуть в бездонном озере ласк, оставаясь наедине... Такое возможно только с мужчиной.

   Он нежно поцеловал юношу в плечо.

   - Мне хорошо с тобой, Гай. Мне страшно при мысли, что я могу потерять тебя.

   - Почему ты так говоришь? - Барон пристально посмотрел ему в глаза.

   - Свет осуждает такую любовь. Быть посмешищем глупой толпы, выслушивать оскорбления и проклятья, сохраняя в сердце верность тому, кого любишь... Не каждый способен на это. Подумай, что сказала бы твоя матушка, если бы узнала о нас.

   - Она не сможет понять. Вероятно, она отреклась бы от меня.

   - И ты согласен с этим? Так ли велика твоя любовь, чтобы ты допустил, чтобы собственная мать отвернулась от тебя?

   Барон поцеловал его в губы, потом в глаза.

   - Это моя жизнь, а не ее. Ты дорог мне, Элвин, с тобой я чувствую себя счастливым. Никто не заставит меня отречься от моей любви.

   Герцог положил ему палец на губы.

   - Тише. Ничего не говори, ничего не обещай. Дитя, ты так мало знаешь о жизни... Сейчас я смотрю на тебя, и сожаление разрывает мне сердце. У тебя будет много врагов здесь, в Освальде.

   - Ты говоришь о Роджере Бренте?

   - Не только о нем. Розалия...

   - Но она больше не спит с ним.

   - Она так говорит. - Герцог многозначительно приподнял брови. - Даже если это правда, при дворе полно недоброжелателей. У Роджера есть друзья... Мой ангел, я боюсь за тебя. Боюсь кинжала или отравленной стрелы, возможно, подстерегающих тебя где-нибудь в темном закоулке, боюсь яда в твоем бокале или затаившихся убийц с грубыми беспощадными руками... Гай, я должен обучить тебя фехтованию - таким приемам, каких ты еще не знаешь. Твоя рука заживает?

   - Да, Элвин. Я готов учиться хоть завтра.

   - Хорошо. И еще прошу тебя - носи кольчугу.

   - Но...

   - Я требую, Гай. Для твоей безопасности. Я не смогу защитить тебя, если буду далеко.

   Юноша вздохнул. Слова Элвина так перекликались с наставлениями старого Тома, что он невольно почувствовал озноб.

   - Я не такой уж слабак, - бодро сказал он и, схватив герцога за руки, повалил его на постель. Элвин со смехом попытался оттолкнуть его от себя, и они затеяли шутливую борьбу. В конце концов, Элвин опрокинул юношу на спину и, глядя на него сверху вниз, проговорил:

   - Увы, у тебя маловато сил. Тебе придется носить кольчугу.

   Гай обнял его за шею, притянул к себе. Их губы соединились.

   - Согласен, - с улыбкой сказал барон.

   На другой день Элвин приступил к выполнению своего обещания. Взяв мечи, они с Гаем после завтрака отправились в парк, где на небольшой лужайке, усыпанной палыми листьями, герцог преподал юноше первый урок фехтования. Элвин ловко обращался с мечом; Гаю не приходилось еще видеть подобного мастерства. Они отработали всего два удара, но герцог заставлял его повторять их до тех пор, пока он не стал выполнять их уверенно и быстро. Барон успел совершенно вымотаться - несмотря на прохладный день, он весь вспотел, и его плечи ныли от усталости.

   - Довольно на сегодня, - сказал, наконец, Элвин, похлопав его по спине. - Ты способный ученик. Думаю, не слишком умелый противник не застанет тебя врасплох.

   Лошади ждали их под деревьями, фыркая от нетерпения и холода. Гай и Элвин поехали рядом медленным шагом. Холодные капли, скопившиеся в пожелтевшей листве после ночного дождя, срывались с деревьев, с тихим шорохом падали на землю, на головы и плечи людей. Уже подъезжая к замку, они повстречали полдюжины всадников: рыцари отправились на прогулку по окрестностям. Они пригласили Элвина и Гая присоединиться к ним.

   Герцог казался задумчивым, несмотря на внешнюю веселость. Он ехал впереди маленького отряда, время от времени оборачиваясь, чтобы принять участие в общем разговоре. Он не обращался непосредственно к Гаю, но, когда их взгляды встречались, барон видел в его черных глазах переполняющие его тревогу и любовь.

   Они доехали до деревни и повернули в поля, окружавшие Освальд с запада. Замок отсюда был виден как на ладони, возвышающийся на небольшом холме в окружении высоких деревьев парка. По сжатой стерне кони шли ровным шагом, и рыцари заговорили об охоте и прошедшем турнире, почти отпустив поводья. Гай рассеянно слушал, подставив лицо свежему ветру. Ему хотелось вернуться в замок и узнать, чем занимается Розалия. Юноше до сих пор было немного не по себе от того, как они с Элвином расстались с обеими девушками накануне. Возможно, Розалия злится на него. Он вспомнил, как герцог избивал сестру, и подумал, что она простит Элвину что угодно, но сможет ли она простить его любовнику?

   Кавалькада возвращалась в замок, когда ветер пригнал тучи, и начался унылый, моросящий дождь. Рыцари заторопились под защиту деревьев, пустив лошадей в галоп, и Гай немного отстал от остальных, занятый своими мыслями. Неожиданно чья-то рука коснулась его плеча. Он повернул голову и увидел коренастого рыцаря, встретившегося ему прошлым днем в коридоре.

   - Будь осторожен, сэр Гай, - тихо сказал рыцарь. - У тебя в Освальде есть враги, и враги опасные.

   - Откуда ты знаешь?

   - Не спрашивай. Мне это известно, а я не желаю, чтобы пролилась кровь - неважно, чья. Уезжай из Освальда, сэр Гай.

   Гай собирался задать ему новый вопрос, но его собеседник пришпорил коня и поскакал вперед, быстро догоняя своих товарищей. Гай тоже слегка пришпорил Ветерка, заставив ускорить шаг, и вскоре оказался рядом с Элвином.