— Нет, увы! Не знаю… — Капитан Эл моментально стал каким-то задумчивым. — Не знаю совсем, я его только цитирую! Мы все восхищаемся мудростью этого землянина! — Голос капитана стал чуть порезче, а кресло опять скользнуло вниз к Филиппу. — Эрвина Каина перевели, как я знаю, на языки одиннадцати Галактик, а вы, земляне, записали его в уголовные преступники!.. Впрочем… — Капитан Эл опять оттолкнулся от пола и медленно поплыл к потолку. — Еще пятьсот лет назад и наша цивилизация называла философов такого масштаба уголовными преступниками! Называла… Ловила… И убивала!

«Не понимаю! — мысленно, но так громко, чтобы его мысль была услышана, произнес Филипп Костелюк, — Не понимаю!»

— Хорошо, не понимаете и не нужно, — сказал капитан. — Посмотрите сюда. — Он указал, куда смотреть. — Посмотрите вот на этот небольшой синий экран. Здесь отражена вся огневая мощь нашего корабля… При помощи вот этих восьми разноцветных кнопок осуществляется управление… А рядом тренажер. Прежде чем что-то совершить или даже подумать о том, что хотите что-то совершить, вы можете вхолостую полностью проиграть любое действие, любую мысль. Если хотите, любое чувство.

— Только технические параметры? — спросил Филипп, осторожно прикоснувшись к палке штурвала, похожей на выгнутый руль очень дорогого велосипеда.

— Любую ситуацию. Например, если вам не разрешает Ахан и вы не хотите контакта с моей дочерью, бы можете проиграть здесь всю ситуацию! Машина мгновенно взвесит все за и против, и вы сможете убедиться, что не правы.

Положив руки на узкий навигационный штурвал, Филипп уставился на большой вогнутый экран монитора. При каждом нажатии на штурвал картинка звездного движения, оставаясь прежней, обрастала сотнями определяющих рамочек, И уже при минимальном навыке можно было разобраться, куда корабль пойдет через определенное время. Время отмечалось отдельным счетчиком слева. В окошечке быстро менялись черные цифры.

Филипп не стал проигрывать возможную любовную сцену, он уже решил для себя, что или все будет по-настоящему, или ничего не будет вообще. Фантазии электронных рамочек его просто раздражали.

Искаженный иллюминатором синий диск Земли немного расползался, принимая откровенно четырехугольную форму. Филиппу было грустно. Лежа в своей каюте, откинувшись на высокие мягкие подушки, он прищуривался. Родная планета походила на голубой конверт с приклеенной серебряной монетой в левом углу.

Он, наверное, задремал, когда в каюте мелодично прозвенел вызов.

— Филипп, это Земфира. Мы ждем тебя в бассейне на седьмом ярусе.

— Кто это мы? — сонно удивился Филипп.

— Инк выпросила у своего отца сто тысяч киловатт-часов, это хороший объем. Но хватит только на нас троих. Другим женам, я думаю, лучше пока ничего не говорить. Инк уже включает аппаратуру. Поторопись!

«За меня все решили… — накинув халат и шлепая босыми ногами по ковру, лениво соображал Филипп. — Зачем нам столько энергии? Разве для любви втроем нужно столько энергии? — Ленивой рукой он надавил кнопку лифта и моментально оказался на седьмом ярусе. — Какая аппаратура? Большая простыня… Хороший ковер… Тепловой шлем… Кушанья… Какие тысячи киловатт?!»

Сверху был совершенно круглый плоский потолок, наполненный матовым свечением, и в этом свете Филипп Костелюк ясно увидел два изгибающихся обнаженных женских тела. У одной женщины волосы черные — вороново крыло, у другой зеленоватые.

— Филипп!.. Филипп!.. — слагаясь друг с другом и эхом отражаясь от стен, зазвенели два женских голоса. — Филипп… Иди к нам, Филипп!..

Он потянул завязки халата и вдохнул всей грудью полный озона грозовой холодный воздух. Колени его немного дрожали.

Бассейн, подобно столовой, напоминал прозрачную чашу, но, в отличие от столовой, чаша эта была правильно повернута и наполнена легкой, абсолютно прозрачной водой. Скинув халат и погрузившись в бассейн, он ощутил себя плавающим между звездами. Это, конечно, была иллюзия. Звезды, хоть и были совершенно настоящими и при касаниях даже слегка покалывали тело, на самом деле находились от его кожи довольно далеко, каждая в нескольких сотнях световых лет.

— Погоди! — сказала Инк, уклонившись от поцелуя. — Я должна тебе объяснить…

— Может, без объяснений как-нибудь? — Филипп был уже сильно возбужден всеми этими легкими покалываниями. — Что я, маленький?

Дочь капитана перевернулась в воде и, оттолкнувшись, оказалась у самого края чаши, будто на расстоянии в несколько миллионов световых лет от него. Земфира покачивалась на прозрачной волне еще дальше, где-то вообще за пределом.

— Если я не объясню, ты испугаешься, — сказала Инк, и стены опять умножили эхом ее голос. —

У землян совсем не развито искусство любви. Вы испытываете вожделение только к нескольким частям тела, в лучшем случае ваши чувства усиливает какая-нибудь куцая мыслишка о партнере. Вас возбуждают руки, — она вынула из воды руку и показала, — ноги, — над водою возникла ее стройная белая нога, — губы… — Филиппу показалось, что девушка поцеловала его сквозь пространства. — Глаза! — Прямо перед собой он увидел ее глаза и действительно испугался — глаз оказалось сразу восемь, и все они были разного цвета. — Волосы…

Волосы обеих женщин, как большие птицы, спорхнули с их голов и мягкими волнами охватили Филиппа. Ему стало страшно и одновременно с тем очень щекотно.

— Нужно привыкнуть испытывать вожделение, — продолжала Инк. — А затем и все возрастающую радость, и страсть к самым разным частям тела своего партнера или нескольких партнеров, испытывать вожделение к мыслям партнера, испытывать вожделение к любым предметам и средам, окружающим твоего партнера!

Вода вокруг Филиппа медленно загустевала и розовела. Вода сравняла свою температуру с температурой тела Филиппа, и вдруг он осознал, что это вовсе не вода окружает его всего, а абсолютное прикосновение двух вожделенных женских тел. Свободной была только голова. Он чуть не закричал от ужаса, но все-таки сдержался. Он подумал о том, как вернется в свою каюту, как возьмет свой старенький шершавый коврик, как, расстелив на, полу, встанет на него голыми коленями и обратится к Ахану.

— Зеркальность тела, прозрачность тела, лепка из живого тела… — уже непонятно откуда звенел голос дочери капитана. — В любовную игру можно включить любое количество игроков. Вопрос лишь в объеме затрачиваемой энергии…

— А тебе самой не страшна такая любовь? — вдруг спросил Филипп. — Я тебя спрашиваю, Инк. Покажись! Где ты? Я тебя не вижу.

— Я боюсь только десантников, — задумчиво сказала Инк, появляясь прямо перед ним на мраморном краю бассейна. — Только десантников!

— Почему ты их боишься?

— Потому что они могут изнасиловать женщину прямо на полу в коридоре, даже не поинтересовавшись, как ее зовут, и при этом испытывая вожделение только к своему лучевому облитератору.

Инк переключила что-то на своем дистанционном пульте. Посредине бассейна красивым стеклянным изгибом выросла волна, и Земфира оказалась на гребне ее, как на пружинящем трамплине. Сложив руки, первая жена Филиппа кинулась вниз. Ее стройное тело стрелой мелькнуло в глубину космоса и, оттолкнувшись от невидимой преграды, вернулось.

— Попробуй и ты, Филипп! — крикнула Земфира. — Попробуй! Тассилийцы понимают в любви куда лучше нас, землян! Этого нужно только захотеть!..

— Попробуй! — вторила Инк.

Но Филиппу уже не были слышны голоса женщин. ЛИБ в его голове будто застучал, застонал. Филипп прижал мокрый палец к левому виску. Стук усилился, и сквозь стук отдаленно зазвучали другие голоса:

— Внимание! Боевая готовность номер один! Тревога! Тревога! Вражеский разведчик в пересечении наших радаров… Внимание… Боевая готовность номер один… Всем службам: переход на уровне мобилизации! Всем службам!..

Все-таки Земфира была великолепной женой. В который уже раз Филипп Костелюк возблагодарил Ахана за то, что более ста лет назад купил эту черноволосую быструю женщину. Вот только мгновение назад она манила его в объятия, распаленная, со сверкающим взором и, казалось, лишенная рассудка, а вот уже выскочила пулей из бассейна и подала купальный халат. На этот раз Земфира не слышала мыслей Филиппа, но абсолютно точно угадала перемену в настроении мужа.