Артисты проводили его заинтересованными взглядами. Все подумали о пропавшем без вести Янсоре — о том, что бывший браконьер мог попытаться совершить побег и попасть в руки страже. Но этот человек был один иначе. Его втащили в самую дальнюю камеру, в конце коридора, и, судя по всему, так и оставили, не развязав.

Этот маленький эпизод совсем расстроил арестантов. Если люди так жестоки друг к другу, то каково придется нелюдям? Даррен крепко обнимал сына, стараясь не думать о том, какая участь ждет в тюрьме его ребенка. Мастер Боар избегал смотреть на сыновей, которых не смог защитить и тихо завидовал мастеру Неару — у менестреля не было семьи, и он мог беспокоиться только за себя.

Когда чуткий Лейр опять подал знак, что к ним кто-то идёт, и без того вялые разговоры совсем замолкли. Затаив дыхание, арестанты ждали.

Знакомый тюремщик остановился у решетки. С ним снова была стража — два охранника с секирами и дубинками.

— Чего-то тихо у вас тут, — поделился он наблюдениями. — Про вашего брата как говорят — Перворожденные вечно поют и танцуют.

— Нам сейчас не до песен, — за всех ответил менестрель.

— Это верно!.. Ладно, поболтали и хватит! Кто у вас главный? — спросил тюремщик.

Мастер Боар в последний раз обвёл взглядом остальных и встал:

— Это я.

— Выходи!

— Отец? Папа! — Тайн и Тиар вскочили, как подброшенные, зазвенев цепями. Мастер Боар неловко прижал к себе сыновей, радуясь уже тому, что уходит из жизни раньше них.

— Будьте мужественны, дети, — шепнул он и направился к выходу.

Он ждал, что его выведут на двор, но арестанта из подземелий сразу проводили в донжон, на третий этаж. В просторной комнате было мало мебели, и от этого она казалась ещё больше.

Человек, сидевший в кресле у стола, посмотрел на эльфа, остановившегося на пороге, снизу вверх. Он не выглядел агрессивно, но его что-то такое было в его глазах и жёсткой линии тонких губ, отчего спорить с незнакомцем совершенно не хотелось.

— Как ваше имя? — вместо приветствия поинтересовался он у арестанта.

— Боар сын Боредара, сэр, — ответил эльф. — Мастер Боар.

— «Мастер»? Я слышал, что все эльфы — лорды и леди!

— Это не совсем так, сэр, — вежливо ответил артист. — Такие, как мы, не имеющие своего постоянного дома и кочующие по дорогам земли, не имеют права на титул. Титул даётся только при наличии своего замка, сэр!

— Вот как? Это интересно. Я не знал… Мастер Боар, — повторил человек. — И вы являетесь…

— Я — глава труппы странствующих артистов, сэр.

— Ясно. Я видел вашу игру. Это лучшее из того, что мне приходилось наблюдать в последнее время! Вы, Перворожденные, действительно достойны того, чтобы вами восхищались. Правда, я видел всего одну вашу пьесу, но несколько часов назад имел честь наблюдать ещё одно прекрасно разыгранное представление.

— Я рад, что вашей милости понравилось, — сдержанно ответил мастер Боар, недоумевая, зачем его пригласили.

— Не будем ходить вокруг да около, мастер Боар, — барон Пяст резко выпрямился. — Мы не на пиру у вас на Архипелаге, и вы у меня не в гостях, чтобы тратить время на любезности. Я желаю, чтобы вы сегодня вечером дали еще одно представление, последнее. После чего на рассвете, как только откроют ворота, убрались из этого города и не возвращались никогда! До окончания ярмарки ещё два дня, но если вы останетесь тут хотя бы до завтрашнего полудня, пеняйте на себя!

Уехать из города? После всего того, что артистам пришлось пережить, передумать и перечувствовать, сидя в человеческой тюрьме, это казалось невероятным по щедрости подарком судьбы! За то, чтобы увезти и спасти остальных, мастер Боар был готов простить людям расправу над Янсором и загадочное исчезновение Раэны. Их ужасно жалко, метателя ножей не заменит никто, как и юную арфистку, да и Даррен будет раздавлен. Но зато останутся в живых и на свободе всё остальные. А деньги, которых они уже лишились, потеряв почти двое суток в тюрьме, и ещё потеряют, покинув город так рано — дело наживное.

— Я согласен, сэр.

— И вы даже не спросите, какие у меня будут пожелания?

— Нет, сэр. Если захотите, вы выскажете их сами.

— Тогда высказываю. Эта ваша пьеса… про ловкача Бедино. Она мне понравилась. Вы должны будете её повторить…

Мастер Боар склонил голову в знак согласия. Это так привычно для артиста — подстраивать репертуар под вкусы знатной публики.

— Но мне не нравится её концовка, — решительно тоном продолжал барон. — Её надо переделать.

— Ничего не надо, сэр. У нас есть второй вариант финала.

— И какой же?

— Ловкач Бедино…э-э… проваливает испытание, устроенное ему королём, и тот отдаёт приказ вздёрнуть вора. Но мы редко его исполняем, сэр.

— Почему?

— Очень трудно сыграть на сцене казнь через повешение, сэр. Надо правильно завязать петлю, чтобы она не повредила актёру, потом так точно рассчитать миг, когда опускается занавес, чтобы успеть его…э-э… вынуть. Многие актёры в других труппах просто отказывались играть этот вариант из опасения, что всё пойдёт не так.

— А у вас в труппе?

— У нас, — мастер Боар улыбнулся, — у нас есть иллюзионист, который запросто решает эту проблему. Но мы всё равно редко исполняем этот вариант. Публике он не нравится, да и исполнителю главной роли тоже…

— Я это заметил, — хмыкнул барон. — Но мне желательно… нет, я приказываю, чтобы вы сегодня же вечером сыграли «Похождения Бедино» именно со вторым вариантом. Но с двумя условиями.

— Я вас слушаю.

— Первое: вы все будете в масках. Все до одного актёра. Вам понятно?

— Да, сэр.

— И второе. Возле сцены и за кулисами будут присутствовать мои люди. И финал вы сыграете с ними вместе. Такой финал, какой нужен мне. А если ваш артист опасается этой сцены казни, то передайте ему, что у меня найдётся, кем его заменить. Вам всё понятно?

— Да, сэр, — кивнул мастер Боар, который мало, что понимал, но мелькнувшая в голове догадка артисту очень не понравилась. — Но…

Барон удивленно шевельнул бровями. Не так уж часто находились те, кто осмеливался возражать или сомневаться в его словах.

— «Но»?

— Прошу меня простить, ваша милость, — торопливо заговорил мастер Боар, спеша оправдаться, — вы на своей земле, а мы — приезжие. Вы здесь закон, а мы — те, кто должны этому закону повиноваться. Но вы — люди, а мы — эльфы. И я не совсем понимаю, какую роль вы отводите для нас в готовящемся…э-э… спектакле?

Если бы не привычка держать себя в руках, Пяст Старгородский расхохотался бы в голос.

— Ах, вот в чем дело! — воскликнул он и указал артисту на лавку у стены. — Я расскажу вам одну небольшую историю. И, надеюсь, вы поймете, что без вас нам действительно не обойтись.

Мастер Боар присел, кивком головы давая понять, что готов слушать. То, что он услышал — историю о разбойниках из уст одного из тех, кто много лет сражался с ними, — заставило артиста задуматься.

— Эти грабители называют себя благородными. Они на всех углах кричат о том, что «всего лишь» грабят богатых и отдают деньги бедным. Но при этом «скромно» умалчивают, что большая часть этих денег потом пропивается «несчастными» бедняками. И что эти деньги идут отнюдь не в мой карман. Это — налоги, на которые в порядке содержатся дороги и армия, защищающая страну от внешних врагов. Это — подати королю. Это — выплаты вдовам и сиротам, в том числе и вдовам тех стражников, которых убивали «благородные герои». Это компенсации селянам, у которых из-за плохой погоды погибла на корню часть урожая. Это, в конце концов, порядок в стране, ибо налоги должны быть собраны, и, недополучая в результате их «добрых деяний» деньги приходится компенсировать, на будущий год повышая налоги и усугубляя ситуацию. Я пятнадцать лет, с тех пор как стал градодержателем Старгорода, пытаюсь навести порядок. Вы и ваш спектакль должен поставить точку в моем плане, — жестко промолвил барон. — Теперь вам все понятно?

— Да. Вы заботитесь о стране…

— Вас это удивляет?

— Обычно бывает наоборот, — осторожно произнёс артист. — Правители чаще заботятся о своём благе, чем о подданных…

— Так это выглядит со стороны. Ни один правитель — слышите! — если только он не сумасшедший, не будет сознательно портить жизнь своим подданным. Ибо, в противном случае он рискует потерять жизнь. Я знаю — меня не все любят. А после того, как я избавлю Старгород от одного из разбойников, любить станут ещё меньше. Мне всё равно. Я лишь выполняю свой долг. И надеюсь, что вы также исполните свой.