— Ты хочешь что-то сказать? — спросила учительница. — Тогда подними руку.

Девочка подняла руку, встала и повторила:

— Нам не нужен такой санитар.

Все ребята загалдели и решили переизбрать Андрейку. Как это ни было странно, но санитаром избрали эту ябеду Фиску-Анфиску.

Андрейке пришлось расстаться с нарядной повязкой и мыть шею и уши. Фиска-Анфиска не давала Андрейке покоя. Она по-хозяйски лезла ему за воротник, в уши, подозрительно осматривала ногти. Андрейка уже мыл руки и даже шею мыл и уши, но всё равно зловредная девчонка каждый раз находила у него какие-то полосы на щеках, на шее и обязательно грязь под ногтями. А что мог поделать Андрейка, если она откуда-то бралась, эта грязь, сколько ни мойся!

Один раз возмущённый Андрейка, понимая, что Фиска-Анфиска к нему придирается, запротестовал: пусть посмотрит весь класс — он мылся, и у него чистые уши и чистая шея. Под ногтями действительно есть грязь, это Андрейка и сам видит, но он не понимает, откуда она взялась.

Фиска-Анфиска покраснела от злости, все ребята столпились около Андрейки. Афоня авторитетно заявил:

— У него чистая шея. И уши. Я сам видел, как он мыл.

— А грязь, а грязь! — Фиска-Анфиска, чуть не плача, тыкала пальцем в Андрейкину скулу.

— Это от солнца, — опять сказал Афоня.

— От солнца! — радостно повторил Андрейка.

Фиска-Анфиска растерялась. И Андрейка почти торжествовал победу. Но не тут-то было. Фиска-Анфиска вытащила из карманчика свой чистый платок и решительно заявила:

— Давай на платок попробуем.

— Давай! — сгоряча согласился Андрейка, потому что он поверил Афоне. И потом, в самом деле он ведь умывался сегодня!

Фиска-Анфиска деловито поплевала на платок и провела им несколько раз по Андрейкиной скуле. Полосы не стало, а на платке появилась грязь. Фиска-Анфиска победно подняла платок, показывая его классу, потом снова поплевала и залезла в Андрейкино ухо. Ухо тоже стало чистым. Афоня смущённо помалкивал. Учительница как раз вошла в это время в класс и, к радости Андрейки, отругала Фиску-Анфиску за то, что она плевала на платок и вытирала у Андрейки щёку и ухо. Так и надо ябеде! Андрейка доволен: Фиска-Анфиска больше никогда не полезет к нему с платком.

Нет, не легко было Андрейке. После школы никак не хотелось делать уроки. Вот он уже знаком с тетрадью, с карандашом и выводит прямые палочки, похожие на стойки в юрте. Полстраницы заполняет он палочками. Это называется домашним заданием. Потом он пересказывает Афоне сказку про колобок.

После обеда и тихого часа ребята идут пилить дрова, таскают их к печкам. Опять распоряжается Тудуп. Андрейка умеет пилить дрова, носить их в охапке умеет, но растапливать такую большую печь ему никогда не приходилось. Это делает Тудуп. У него есть спички, которые он никому не доверяет. На коробке нарисованы какие-то животные с рогами, запряжённые в сани. Тудуп объяснил, что это олени, водятся они на Севере, а сани называются нартами.

— Очень быстро бегают олени, — сказал Тудуп.

— Быстрее коня? — спросил Андрейка.

— Сравнил! Конечно, быстрее.

— Быстрее «Победы»?

Тудуп на секунду задумался.

— Быстрее. Как ветер! — Тудуп энергично махнул рукой. — Олени везде пройдут, там, где и машина никакая не пройдёт.

— Как самолёт? — приставал Андрейка.

— Ну уж — самолёт! — покровительственно улыбнулся Тудуп. — Самолёт в воздухе, а олени — на земле.

Когда у Тудупа вышли спички, коробок он отдал Андрейке.

С удовольствием Андрейка рассматривал оленей: вот бы покататься на этих нартах!

И всё же время бежит быстро. Вот уже выпал снег, а потом и первый мороз ударил. Несколько раз за Андрейкой приезжал отец и увозил его в юрту. Это бывало в субботу.

А назавтра Андрейка ездил на Рыжике и целый день проводил около отары. Нянька, конечно, была тут же, и даже Катя в таких случаях уходила с отарой и не расставалась со своим хозяином.

Вечером отец и мать рассматривали Андрейкины тетради.

Сын за три месяца уже стал грамотным. Палочки и кружочки сменялись буквами и словами. Красными чернилами учительница пишет отметки. Пятёрок у Андрейки нет, и всё потому, что он торопится.

Мама читает и вздыхает. Вздыхает и читает.

«Андрюша, не изгибай палочки у всех букв. Точки и запятые делай меньше», — так пишет учительница.

Но это ещё ничего. А бывают очень короткие и сердитые слова, и они больше всего не нравятся маме. «Грязно», — читает мама и так укоризненно смотрит на Андрейку, что ему сейчас же хочется спать.

И всё же один раз прорвалась пятёрка. Андрейка написал: «Мостик, козлик, Саша», написал так чисто, правильно, что заработал первую в своей жизни пятёрку. А быть пятёрочником, оказывается, очень приятно. Мать и отец радуются, Рыжик, Нянька и Катя такие ласковые и весёлые, что Андрейка чувствует себя именинником.

И тут Андрейка решил показать отцу коробок.

— Сделай мне нарты, — попросил он. — Беда охота на нартах кататься!

Отец внимательно разглядывал коробок от спичек, потом сказал:

— Когда я в армии служил, у меня друг был — эвенк. Много рассказывал мне, как на оленях ездил. А ещё друг один был, с Чукотки родом, — на собаках ездил.

— На собаках? — Андрейка так и подпрыгнул. — Как это — на собаках?

— А вот так же, как здесь, — отец показал на коробок, — только вместо оленей в санки запряжены собаки.

— В нарты, — поправил Андрейка отца.

— В нарты, — согласился отец. — Говорит, шибко быстро собаки бегают.

— Няньку запрягу! — с горящими глазами проговорил Андрейка. — Сделай скорее нарты.

— Мало одной Няньки, ещё собаку нужно.

— Катьку запрягу.

— Катьку! — рассмеялся отец. — Ты выдумщик!

— Сделай нарты! — жалобно попросил Андрейка. Больше всего на свете ему сейчас хотелось иметь нарты.

Отец повертел в руках коробок, прищурился, словно прицеливаясь, и сказал:

— Учись хорошо. Сделаю тебе нарты. Упряжку сделаю. Пятёрки таскай. Будешь пятёрки таскать, тогда я тебя летом в Москву возьму. На выставку поедем.

От этих слов у Андрейки перехватило дыхание, но он всё же проговорил:

— А Дулму возьмём с собой?

Андрейка заболел

Легко сказать: таскай пятёрки! Андрейка изо всех сил старался, но пятёрки ему не давались. И у Афони были пятёрки, и у Фиски-Анфиски, а Андрейка получал пятёрки только по физкультуре. Физкультура на самом деле была игра: то надо перегнать всех — бежать изо всех сил, то бросаться снежками, то прыгать в длину, то в высоту, через верёвочку, то прыгать со скакалкой. А были и совсем замечательные игры: «кошка-мышка», «третий лишний», «догонялочка-выручалочка».

Учительница сказала, что Андрейка хороший физкультурник, и ставила ему пятёрки. Хорошо бы, совсем не было других уроков, кроме физкультуры, — Андрейка бы наверняка поехал тогда в Москву.

А тут ещё он научился кататься на коньках. Даже, если точно говорить, не на коньках, а на одном коньке. На другом катается Афоня. Дядя Костя как-то приезжал из МТС, где он сейчас ремонтирует «Тимошу».

— Обязательно давай Андрейке коньки, — наказал он сыну.

Только Афоня давал один конёк, а на втором или катался сам, или прятал в тумбочку.

— Расшибёшься ещё, — пояснял он. — Думаешь, мне жалко? А на двух ты не устоишь.

Очень хорошо, что речка осенью разлилась, а теперь замёрзла: получился настоящий каток.

Только выйдешь из интерната, перелезешь через низкий заборчик (для удобства потом кто-то проделал дырку: выломал пару дощечек) и сразу же попадаешь на лёд. Ну, а потом до самого вечера забываешь, что есть интернат и есть домашнее задание. Ах, если бы Андрейке иметь два конька! Но Афоня сам умел кататься на одном и почему-то не хотел, чтобы Андрейка научился кататься на двух.

Андрейка давно уже не видел Дулму. Он ей напишет письмо. Вот когда выучит все буквы — и напишет. Он пробовал про себя сочинять его в свободное время. А свободного времени совсем нет. Разве только когда ложишься спать.