Я смотрел на картину не меньше минуты. Как оказалось, конвоиры занимались тем же самым. Из явно магического оцепенения нас вывела пожилая санитарка.

— Не стоит долго глазеть на эту картину, — проскрипела она. — Давно стоит ее снять и сжечь, но… ни у кого рука не поднимается. Вы к Аргре, да?

— Так точно, — буркнул конвоир. Его напарник потряс головой и проморгался, будто глаза застлало пеленой. — Вот этого господина надобно проверить на душевное здоровье.

— Идемте.

Ага. Как там эта процедура у нас называется? Судебно — психиатрическая экспертиза? Интересно, Хэнс заранее планирует отсечь мне все возможные уловки на суде? Мол, я прикинусь на заседании дурачком, а он такой хлоп справку на стол!

Ладно, со временем все станет ясно.

Нас отвели на второй этаж. Здесь находился административный корпус и комнаты персонала. Но даже сквозь толстые перекрытия снизу проникали бормотания и крики сумасшедших. Там, на первом этаже содержались самые отмороженные психопаты, по сравнению с которыми голая бабка и воющий самец — просто ангелочки. Ведь их, по крайней мере, выпускают на улицу, а этих держат взаперти. Не хотелось бы мне оказаться в одной камере с ними.

Обстановка в кабинете главврача показалась мне довольно странной. Возможно потому, что раньше никогда не доводилось бывать в подобных местах. Да, я не раз проходил психиатров — призывная комиссия, получение прав, прием на работу. Но то были рядовые доктора, а вот к самой главной шишке нелегкая занести не успела. Ну что же, все бывает в первый раз.

Кабинет у господина Аргры размерами похвастаться не мог — комната как комната, даже малость тесноватая. Единственное окошко — тоже зарешеченное. Под ним полосатая софа фисташкового цвета. Напротив — точно такая же. Боковые стены заняты шкафами от пола до потолка. В одном уже набившие оскомину папки с бумагами, в другом — книги в толстых переплетах с позолоченным тиснением. Иная мебель отсутствовала.

Когда мы вошли, доктор стоял у шкафа и листал чью‑то больничную карту. Выглядел глава сего милейшего заведения как точная копия профессора Преображенского из всем известного фильма. Ну, может и не как копия, но похож весьма. Тот же надменный взгляд с прищуром, который как бы вопрошает: а не дурак ли вы? Та же густая седая борода, правда, без усов. И шапочку здешний заправила не носил, зато белый халат — пожалуйста. А еще круглые очки в медной оправе.

— Здравствуйте, уважаемые, — с легким интересом произнес Аргра. — Проверка вменяемости, я так понимаю?

— Так точно, — отозвался конвоир. — Любит эльфов сверх меры. Решили узнать, не тронулся ли он головой. Вот ходатайство следователя.

— К сожалению для вас, любовь к эльфам — не психическое заболевание, — профессор взял документ и сел на софу, закинул ногу на ногу. — Присаживайтесь.

Мы опустились на диванчик. Я посередке, вертухаи по бокам. Каждый придерживал меня под руку, будто я мог выпрыгнуть в зарешеченное окно или попытаться сбежать в кандалах.

— Хочу сразу предупредить, что в этом кабинете подозреваемый имеет право полного самовыражения. Точнее даже не права, а обязанности. Прошу не сдерживать себя в словах и эмоциях. Это очень важно для правильной постановки диагноза.

— А не надо мне ничего ставить, — хмыкнул я. — По вашей части я совершенно здоров.

— Ни один психически больной не признает себя таковым, — Аргра потянулся и достал с полки небольшую стопку бумаг. — Итак, мы начинаем. Скажите, что вы видите?

Доктор показал мне квадратный листок, на который будто малярную кисть стряхнули. Черные кляксы, большие и малые, расплесканные в совершенном беспорядке.

— Какую‑то фигню вижу, — честно ответил я.

Конвоир грубо дернул меня за плечо, но Аргра тут же цыкнул на него.

— Полная свобода слова. Учтите это, иначе я не выдам вам справку.

Полицейские недовольно пошевелили усами и притихли.

— А какую именно, кхм, фигню вы видите?

— Черные кляксы, вот и все.

Профессор кивнул и что‑то записал карандашом в лежащую на коленях папку.

— А здесь?

На этот раз палитра оказалась более разнообразной.

— Цветные кляксы.

— Хорошо. Итак, господин Авелин, кем вы себя ощущаете?

— Человеком.

— А если точнее?

— В меру упитанным, в самом расцвете сил.

Психиатр почему‑то рассмеялся и погрозил мне пальцем.

— Самоирония вам не чужда. Отгадаете загадку?

— Попробую, — буркнул я.

— Брэк — красный и пушистый. А дрэк — соленый и летает. Какой длинны шпэк?

— Да хрен его знает.

Охранники что‑то проворчали под нос. Надеюсь, они не отыграются на мне по дороге в тюрьму. В кабинете‑то свобода, а вот за ним та еще диктатура. Да и пошли вертухаи в задницу. Убить не убьют все равно.

Аргра сделал еще одну пометку.

— Скажите, Джен, вы считаете себя умным?

— Все относительно.

— То есть?

— Относительно вас я, скорее всего, дурак дураком. А вот относительно ваших психов — гений.

Доктор уставился на меня поверх очков. Взгляд собеседника показался мне чрезмерно удивленным и самую малость подозрительным.

— Вне всякого сомнения, ответ интересный.

А что ты думаешь на самом деле, товарищ главный психиатр?

— Что же, давайте продолжим. В одну церковно — приходскую школу посетил проверяющий. Он ходил из класса в класс и задавал вопросы. Но абсолютно все ученики тянули руки. И кого бы учитель не выбрал — ответ всегда давался правильный. Как такое возможно?

Я сощурил правый глаз, подумал немножко и ответил:

— Взятка. Директор школы подкупил проверяющего. А задачка, скорее всего, составлена на основе его отчета.

— Как вы думаете, господин Авелин, существует ли инопланетная жизнь?

Аргра уставился на меня цепким взглядом. Бывают такие люди, которые прекрасно умеют отличать правду от лжи. По мимике, например, или движению глаз. Помните сериал "Теория лжи"? А психиатр наверняка владеет подобными навыками. Вот он меня и прижал. Скажу, что нет никаких пришельцев — сразу попадусь на вранье. Ведь я сам — пришелец! Честно скажу — и вызову серьезные вопросы в адрес своего душевного здоровья.

— Вне всякого сомнения, они существуют.

— Да неужели? — доктор подпер щеку ладонью. — И где же их искать?

Так и подмывало ляпнуть: да вот же один перед тобой!

— В безграничной Вселенной. Если допустить, что Вселенная на самом деле не имеет конца, значит, в ней нет ни одного объекта в единственном числе. И где‑то далеко — далеко находится планета, очень похожая на нашу. И там тоже живут люди. Ведь бесконечность обязана повторяться.

Аргра потер подбородок и что‑то записал.

— Знаете, Джен — у вас необычный склад ума. Весьма и весьма необычный. Но вы однозначно вменяемы. Пройдемте в канцелярию, выпишу вам справку.

— Сосед! — радостно воскликнул Асп, когда меня затолкали в камеру. — Я уж думал, тебя повесили!

— Не надейся, — я завалился на нары и сладко потянулся.

— Где был так долго?

— В психушке.

— Экспертиза? И как?

— К суду годен. А как еще? Им крайне невыгодно, чтобы я оказался дурачком.

Дальше началась очередная тягомотина. Дни тянулись за днями. Я старательно считал их, делая засечки на нарах кончиком ложки. Ничего особенного не происходило. Правда, один раз меня вызвал к себе Хэнс и заставил написать отвод адвокату более официально.

Через четверо суток в гости заглянула Кирра. Помимо лекарства и сладостей она принесла вырезку из газеты. В статье значилось, что богомерзкому любителю эльфов удалось добиться отмены приказа о наказании родителей эльфов из Шестого округа. Я немного взгрустнул от этой новости. Нет, я был рад за жителей резервации, просто хотел и себе такого же защитника. Уж он‑то не заставил бы давать признательные показания и идти на сделку.

Еще через неделю меня наконец‑то вызвали к следователю.

В кабинете помимо Хэнса сидел человек средних лет в черном длиннополом пиджаке, клетчатых брюках и белой сорочке с галстуком — бабочкой. На столе перед ним лежал невысокий цилиндр и кожаный портфель.