– Я не спешу, барон Витольд.

Бароны обмениваются шутками. А я стою, улыбаюсь всем и никому, и жду, когда мне представят барона Витольда. Или меня должны ему представить? Какие законы регламентируют знакомство? Одно радует, объяснение откладывается. Потому что мы все отправимся в замок господина барона Витольда, где нас ожидает баронесса София с обедом.

Наши ройхи вернулись после охоты. За это время барон Витольд уговорил пару чарок крепкого вина и развеселился. Зигги ограничился одной чаркой. Барон Алек выпил две, как воду, чем вызвал уважение барона Витольда.

Ройхи опять захлопали крыльями и взмыли в воздух. Высоко-высоко… Это такой восторг, словами не передать. Долина осталась в своём мире, а мы перелетели в баронства. И приземлились на площадке для ройхов в замке барона Витольда. Муж снял меня с птицы, подал руку, чтобы я могла опереться, и мы пошли к замку, где нас встречала баронесса Зося. То есть, София. Баронесса, улыбаясь, говорила обязательные фразы, а в глазах её не было тепла. Для меня не было. Она смотрела на «дорогую мамочку». Такие взгляды я ловила всю свою взрослую жизнь. А так ли невероятно предположение, что госпожа баронесса из Нового Вавилона? Надежда начала зреть во мне, пуская ростки… Если Софии удалось остаться в этом мире, то, может быть, удастся и мне?

Остаться наедине с баронессой удалось только после того, как нас разместили в гостевых комнатах, и барон Витольд повёл баронов показывать свою псарню. Оказывается, бароны охотятся не только внутри горы, и не только на людей. Не знала, как начать разговор… Но баронесса не стала ждать:

– Приветствую дающую миру жизнь. Неожиданная встреча.

– Как тебе удалось остаться в этом мире, баронесса София?

– Я из патрициев. Можешь обращаться стандартно.

– Благородная София желает услышать вопрос повторно? Или соблаговолит ответить?

– Никто не представляет такой ценности, как дающая миру жизнь. Поэтому всем прочим дают координаты портала, который работает в течение месяца после контрольного срока. Дающим миру жизнь предоставляют индивидуальный портал, который сработает, если опасность для жизни окажется реальной. Тяжёлая рана, сильное истощение… Ты хочешь здесь остаться? Не получится!

– А как здесь оказалась благородная София?

– Меня выбросило в предгорья. А мой Витольд охотился. Вот так мы и встретились. И с тех пор не расстаёмся.

Никогда не думала, что услышу, как патрицианка говорит о муже «мой». И с какой любовью и гордостью это прозвучало!.. Попробовала мысленно сказать «мой Зигги» – нет… Я так не умею. С учётом того, что меня вернут на Новый Вавилон, это и к лучшему… Опять начала задыхаться.

– А ты действительно хочешь остаться… Никогда бы не подумала… Твой муж знает, что ты здесь ненадолго?

– Нет. Я всё никак не могу подобрать слов. Совсем было решилась поговорить с ним сегодня, как появился барон Витольд.

– А барон Алек? Он каким боком с вами?

– Зигги пригласил его быть гостем в долине.

– Что, вот прямо так и сказал? Будь гостем в моей долине?

Баронесса София весело удивилась. Что в этом смешного, непонятно.

– Вы собирались заночевать в долине?

– Нет. Мы ждали возвращения ройхов, чтобы вернуться в замок. А при чём здесь ночёвка?

Жена барона Витольда с неопределённой усмешкой смотрит на меня. Потом объясняет:

– А при том, что, согласно законам гостеприимства, ты, баронесса Воробышек, делила бы ложе с бароном Алеком. Не знаю, что на уме у Зигги… Кстати, что это за имя такое – Воробышек?

– Нормальное имя. Меня так назвал патриций Флавий.

– Ты родила ребёнка легату?

– Да.

Зычный голос барона Витольда прервал нашу с баронессой Зосей беседу. Пошли встречать баронов. У меня в голове со скрежетом проворачивается фраза баронессы «согласно законам гостеприимства, ты, баронесса Воробышек, делила бы ложе с бароном Алеком». Становится понятным взгляд, брошенный на меня бароном, получившим приглашение от Зигги. И его ответ на попытку Зигги остановить его в доме Шарлотты: «Ты пригласил меня, Зигги». Но мне абсолютно непонятно: почему мой муж это сделал?! Я ему надоела? И он решил передать меня барону Алеку? Так ведь можно было сделать проще! Начинаю булькать от возмущения как кипящий чайник. Но! Не ко времени… Придётся подождать…

Надо же! Я думала, что у барона Зигмунда «широко гуляют»… Я ничего не видела в жизни! Баронесса Зося посмеивается – она привыкла за столько лет. Барон Алек… Ну, тут отдельный разговор. Стараюсь держаться подальше. Мне стыдно на него смотреть. При мысли о том, что барон предполагал, что я знаю обычаи… что Зигги просветил меня… Нет, не буду смотреть на барона!..

А вечером барон Алек спросил меня, почему мы с баронессой Софией разговариваем так, как будто давно знакомы. И воцарилась тишина. Ждал ответа барон Витольд, ждал Зигги, волны ужаса легонечко оглаживали пространство вокруг меня, не касаясь кожи… Мы с баронессой растерянно смотрели друг на друга… Я не знала, что сказать. Не знала, как баронесса объяснила своё появление в предгорьях. Нагишом, с одним плетёным колечком на пальце… Барон Витольд, устав ждать, сказал:

– Моя жена из другого мира. Не из долин.

Теперь Зигги смотрит только на меня. И звереет. Медленно, но верно. А я кидаюсь головой в омут:

– Мы из одного мира. Благородная София и я.

– Так ли это, баронесса Воробышек?

Мягкий, ласковый голос. Барон Алек говорит как с несмышлёным ребёнком, цепляющимся за свой вымысел. А Зигги молчит. Улыбаясь, разглядывает меня, как в первый день знакомства.

– Не дави на неё, барон Алек! Мы из одного мира. Даже общий знакомый имеется.

Захлопала глазами на баронессу. Получила пояснение:

– Легат Флавий мой двоюродный брат.

Значит, баронесса София из первых семейств Нового Вавилона. Повезло барону Витольду.

Не о том думаю… Зигги сейчас сорвётся. Зря баронесса упомянула родственника. Барон Алек приятно улыбнулся. Дымные змеи в изумрудных глазах начали танец: сворачиваясь кольцами, свиваясь и распрямляясь… Ужас мягко прихлынул ко мне. Укутывая как пледом. Да что же это такое! А кто-нибудь видит, ощущает это? Дымные змеи насмешливо покачали головами.

– Всё это, конечно, очень занимательно, баронесса София. Но вы не производите впечатления землячек. Аура другая. Есть определённые признаки, по которым всегда можно выделить «одномирцев». Так вот у вас эти признаки отсутствуют. Баронессе Воробышку никто не угрожает. Тебе не надо лгать, чтобы защитить её.

– Да как ты смеешь?! Я не лгу!

Улыбка барона становится мечтательной. Пытаюсь сгладить ситуацию:

– Мои предки прибыли в тот мир на две тысячи лет позже, чем предки благородной Софии. За две тысячи лет люди изменили планету, сделав её пригодной для жизни. Так что мы из одного мира, но аура у нас разная.

И снова на меня смотрит патрицианка. Гостеприимная баронесса Зося уступила место благородной Софии, которая отдаст за меня жизнь, но при жизни смешает меня с грязью. Барон Алек, медленно облизнувшись, улыбнулся:

– Правду ты сказала, баронесса Воробышек. Кстати, а имя у тебя имеется?

Молчу. Как унизительно… На глазах вскипают слёзы. Благородная София улыбается Зигги и говорит:

– А у чистокровных нет имён. У них есть реестровый номер.

Повернувшись ко мне, спрашивает у меня:

– Я ведь не ошибаюсь, чистокровная? Или за эти годы внесли изменения в законодательство?

Во рту пересохло, голоса не было. Я покачала головой. Ужас ледяными когтями впился в позвоночник, обдирая кожу до костей, приводя в чувство… И я, взмахом ресниц стряхнув с глаз слёзы, смогла ответить:

– Изменений, касающихся чистокровных, в законодательство Нового Вавилона за последние годы внесено не было, благородная София. У меня есть реестровый номер и нет имени.

Барон Витольд встал из кресла, в котором сидел, подошёл ко мне, опустился на колено и склонил голову:

– Прости меня, баронесса Воробышек. Ты наша гостья… Моя жена… Мне стыдно.